Дарья Калинина - Музей идеальных фигур

Пока Инга разбиралась с делами Нины, ее суженый вполне успешно разбирался со своим служебным расследованием. Сейчас он находился у себя в родном отделении и готовился к очередному допросу задержанных Аделаиды и Цветаева. Его не смущал тот факт, что прежние допросы ничего ему не дали. Он был уверен в успехе очередной беседы.

Ведь на сей раз у него был мощный рычаг давления на двух упрямцев, вместе с оперативными работниками тут присутствовал и еще один человек. И этим человеком была…

– Мама!

Вот что воскликнула Аделаида, едва вошла в кабинет следователя. Наручников на молодой актрисе не было, поэтому она кинулась вперед:

– Мама, что ты тут делаешь?

Худенькая и все еще миловидная, средних лет женщина, увидев Аделаиду, обняла ее и расплакалась:

– Доченька, что ты затеяла?

– Мама, ты не должна была приходить!

– Привезли меня, доченька. И все мне по дороге про твои дела рассказали.

– Зачем вы? – сердито взглянула Аделаида на следователя. – Зачем вы маму мою дернули?

– Не ругай его, доченька, – быстро произнесла Алла Георгиевна. – Правильно товарищ следователь все сделал. И хорошо, что ко мне обратился, я-то ведь и не знала ничего. Думала, ты на юге отдыхаешь, сил и здоровья набираешься. А ты вон чего удумала.

И так как Аделаида молчала, ее мать продолжила говорить сама:

– Ну, разве же это дело? Аделаида! Да еще не одна, а с Валерочкой! Его-то ты зачем в эту историю втянула?

Аделаида, которая стойко держалась на всех допросах, сейчас расплакалась:

– Мамочка! Я хотела, чтобы он понял, как виноват перед тобой.

– Эх, дочка, да разве такой человек поймет чего? Спросила бы меня, я бы тебе сказала: не надо к нему и соваться.

– Мама, но я же хотела как лучше!

– Понимаю. Но Валеру-то ты зачем сюда впутала? Ему-то за что теперь страдать?!

– Я не хотела ничего дурного! И Валера тоже не хотел! У нас и в мыслях не было, что так все ужасно обернется. Мы не хотели никого убивать!

– Господи! – ужаснулась Алла Георгиевна. – Так это вы его?

– Нет, мама! Нет! Клянусь тебе, ни я, ни Валера его и пальцем не тронули. Нас и рядом не было, когда он… когда это случилось.

Наблюдая за двумя женщинами, следователь наконец не выдержал и деликатно кашлянул.

– А можно и нас с товарищами посвятить в вашу семейную историю? Ну, чтобы нам было интереснее слушать?

Аделаида и ее мама повернулись и уставились на него с одинаково испуганным выражением лица. Но, невзирая на хрупкую наружность, именно Алла Георгиевна оказалась побойчей своей дочери. Да оно и понятно – всю свою жизнь эта женщина трудилась школьной учительницей, а в школе слабые духом надолго не задерживаются.

– Думаю, что во всем виновата я, – произнесла она. – Мне надо было с самого начала рассказать дочери правду, а не скрывать ее от Аделаиды. А то она принялась идеализировать образ отца, который, по правде сказать, был очень низким человеком.

Присев на стул, с которого недавно поднялась, Алла Георгиевна сложила на коленях руки и, словно примерная школьница, начала рассказ.

– Сразу же скажу вам главное, свою дочь – Аделаиду – я родила от человека, одержимого многими страстями, главной из которых была страсть к наживе, в чем, к величайшему моему сожалению, я разобралась далеко не сразу. Глаза у меня открылись после того, как, выйдя из роддома, я обнаружила в своей квартире новых жильцов и узнала, что отныне являюсь счастливой обладательницей маленькой хибарки в пригороде.

Впрочем, даже обладательницей покосившейся хибарки с гнилым полом и выбитыми стеклами Аллу Георгиевну назвать было нельзя. Она была там всего лишь зарегистрирована, а хозяином числился какой-то спившийся старик, который обитал тут же.

– Конечно, оставаться там я не могла. На какое-то время меня приютили знакомые, а потом мне повезло, и я нашла работу со служебной площадью. Так что я не пропала, жизнь моя устроилась, и, самое главное, моя дочь была при мне.

– И как же зовут человека, столь подло поступившего с вами?

– Вы его знаете.

Разумеется, Залесный это знал. Он не просто так помчался к Алле Георгиевне, предварительно он навел справки не только о ней, но и о втором родителе Аделаиды. Полученные сведения буквально поразили его.

И сейчас, повернувшись к молодой женщине, он спросил:

– Сергей Пухликов – ваш отец?

Аделаида опустила голову.

– Отвечайте, – потребовал следователь.

Аделаида кивнула:

– Да, Сергей Пухликов биологически был моим отцом. Но тут речь идет только о биологии, потому что на самом деле никто не назвал бы этого человека отцом. Он даже не видел меня ни разу! Да, мама?

Алла Георгиевна кивнула.

– К сожалению, но это так. Сергей совершенно не интересовался Аделаидой. Когда она родилась, он не соизволил даже встретить меня из роддома. Впрочем, где-то я его понимаю, ведь куда бы он меня привез? Моя квартира к этому времени была уже продана.

Да, человеческая подлость не знает предела. И Сергей Пухликов был тому ярким подтверждением. То, как он поступил с женой и родным ребенком, говорило о крайней степени низости, до которой пал этот человек еще в молодости.

Но Алла Георгиевна – чистая душа – и тут попыталась выгородить негодяя.

– Сережа всегда рвался к большим деньгам. Была у него мечта – разбогатеть и стать не хуже, чем другие люди.

– Разве это в деньгах измеряется?

– Для него все и всегда измерялось только в них одних, – с грустью призналась Алла Георгиевна. – Очень жаль, но до меня эта очевидная для всех окружающих истина дошла слишком поздно.

– И что же? Все эти годы вы не пытались поговорить со своим мужем?

– О чем? – пожала плечами Алла Георгиевна. – Его поступок сказал все сам за себя. Конечно, сначала я подумала, что произошла какая-то ошибка, какое-то чудовищное недопонимание между нами. Но когда люди, которые купили мою квартиру, показали мне документы и объяснили, что сделка завершена уже месяц назад, вот только въехать они смогли лишь на днях, мне все стало ясно. Сергей продал мою квартиру, но дождался, пока я поеду в роддом, и тогда перевез мои вещи в тот домик, куда определил нас с дочерью на дальнейшее жительство.

– И вы не подали на него в суд?

– Нет, – улыбнулась Алла Георгиевна. – Мне как-то стало жаль тех людей, которые купили мою квартиру. У них тоже был маленький ребенок, и куда бы они пошли, если бы я их выселила? Сергей никогда не вернул бы им деньги, это я на тот момент уже достаточно четко понимала.

Выцарапать лишнюю копейку у Сергея Пухликова было решительно невозможно, что один раз попадало к нему в руки, могло считаться пропавшим для остальных. Любовь этого человека к звонкой монете была феноменальной, так же как и та подлость, с которой он во имя достижения своей цели действовал.