Татьяна Полякова - Выйти замуж любой ценой

Утром подъем вышел ранним. Я услышала, как Протасов бродит по квартире, быстро приняла душ и выглянула в кухню, но хозяина там не обнаружила. По доброте душевной приготовила завтрак, тут и Платон Сергеевич подтянулся.

– Привет, – сказал, позевывая.

– Доброе утро, – ответила я.

– А ты красивая, – заявил он, устраиваясь за столом. – Обычно боишься проснуться, прежде чем твоя девушка не накрасится, а ты без макияжа даже симпатичнее. И, кстати, заметно моложе.

– А ты по утрам особенно занудлив, – ответила я.

Но, оказавшись через полчаса в своей комнате, долго разглядывала себя в зеркало. Выглядела в самом деле неплохо. Может, стоит меньше пользоваться косметикой? Хотя доверять словам такого типа, как Протасов, довольно опрометчиво. Зубы заговаривает. Интересно, с какой целью? Если это обычные мужские штучки, куда ни шло. А если… тут я вздохнула, испытывая легкую жалость к себе. Расследование скоро сделает меня параноиком, я готова подозревать любого, причем во всех мыслимых грехах.

Протасов о планах помалкивал, а я вдруг подумала о Юрке. Надо бы его навестить и рассказать о коварстве Рыжего. Вряд ли бывшего совесть особо мучила, но угодить в тюрьму он наверняка боялся, а с таким типом, как Хлопиков, сделать это легче легкого. Принимая во внимание гнусное поведение женишка и его явное предательство, особо беспокоиться о нем не стоило, пусть бы всю оставшуюся жизнь вздрагивал от любого звонка в дверь. Но я, имея доброе сердце, а еще желание вернуться к теме похищений, Юрку решила навестить. Будучи мне признательным за благую весть, он просто обязан разговориться.

Когда я вновь появилась в гостиной, Протасов беседовал по мобильному, заметив, что я направляюсь к входной двери, беседу поспешно прервал и спросил:

– Ты куда?

– К бывшему. Сниму с его души тяжкий груз.

– Это можно сделать по телефону, – нахмурился Платон Сергеевич.

– Можно. Но я предпочитаю разговор с глазу на глаз.

– Ты ведь поставила крест на ваших отношениях. Или нет?

– Странно, что тебя это интересует, – удивилась я.

– То есть ты передумала?

– Мы сейчас о чем? – повторно удивилась я.

– Хорошо, – кивнул Протасов с таким видом, что сразу становилось ясно: хорошо ему не было. – Поехали к твоему Сикорскому.

– Тебе-то зачем? – задала я вполне резонный вопрос, но ответа не услышала.

Платон Сергеевич взял ключи от машины, лежавшие на консоли, и предупредительно распахнул передо мной дверь.

В это время Юрик уже должен быть в офисе, туда я и намеревалась отправиться, но по дороге решила уточнить, нет ли каких изменений в обычном распорядке, и набрала номер его секретарши.

– До сих пор не явился, – не очень охотно ответила она, из чего я заключила, мой рейтинг за последние дни резко пошел вниз, раньше эта крашеная кикимора соловьем пела при звуках моего голоса. – Хотя его люди ждали… поставщики. И дозвониться до него не могут.

Последнее обстоятельство меня насторожило. Юрка к работе относился серьезно, встреч без веской на то причины не отменял и уж точно всегда был на связи. Беспокойство закралось в душу, причем не только мне.

Протасов, выслушав меня, помрачнел.

– Поехали к нему домой, – развернулся и полетел по проспекту, сломя голову.

Через пятнадцать минут оказалось: беспокоились мы не напрасно. Возле Юркиного подъезда стайка пенсионеров что-то живо обсуждала. В их рядах я заметила соседку бывшего, Валентину Васильевну, а она заметила меня и бросилась навстречу, стоило мне выбраться из машины.

– Ирочка, горе-то какое…

– Какое? – ахнула я, хватаясь за сердце. Судьба последнее время преподносила сюрприз за сюрпризом.

– Так ты ничего не знаешь?

– О чем?

– Крепись, милая… – Она дернула меня за локоть, и я мгновенно оказалась в ее объятиях без всякого к тому желания. Валентина похлопала меня по спине с такой силой, что я всерьез забеспокоилась, а не придется ли отсюда прямиком отправляться к травматологу, потом дважды всхлипнула и выпалила, заглядывая мне в глаза: – Наш Юрочка погиб…

До сего дня он значился либо бизнесменом (в это слово Валентина вкладывала столько издевки, что звучало оно практически неприлично), либо «этим твоим хахалем», сие означало: Юрка забыл сменить лампочку в подъезде или не там припарковался.

Я хлопала глазами, пытаясь оценить новость, а подоспевший Протасов уже начал задавать вопросы. Ответы прямо-таки ошеломили. Юрка выбросился из окна собственной квартиры примерно в четыре утра. Соседи проснулись от дикого крика. Валентина проявила любопытство и припала к оконному стеклу. Жила она этажом выше прямо над Юркой. По ее словам, крик она слышала очень даже отчетливо, а вскоре увидела самого Юрку: он лежал на асфальте в одних трусах и без признаков жизни. Его окно было распахнуто настежь, занавеска надувалась парусом (это поэтическое сравнение, должно быть, запало ей в душу, потому что она повторила данную фразу не менее трех раз). Собиралась вызвать «Скорую», но кто-то из соседей успел это сделать раньше. «Скорая» констатировала смерть в результате многочисленных ушибов и перелома основания черепа, это Валентина произнесла с особой старательностью, а вслед за «Скорой» появилась и полиция. Мне стоило больших трудов выслушать все это, не грохнувшись в обморок. Конечно, любви я к Юрке не испытывала, но люди мы все же не чужие, одно то, что я на него полтора года потратила…

Угрызения совести явились как по заказу: надо было сразу бывшему сообщить, что Рыжий попросту его облапошил… Неужто Юрка так переживал из-за содеянного, что покончил с собой? Бывший – жуткий эгоист, но вдруг я просто плохо его знала? И в реальности это был человек с ранимой душой, который, оказавшись в непростой ситуации, не смог жить, убежденный, что стал виновником убийства близкого ему человека? Протасов выпучил глаза, когда, избавившись от соседки, мы вновь оказались в машине, и я поделилась своими соображениями.

– Я помню, о покойниках плохо не говорят, – кивнул он. – Но и особо усердствовать в хорошем не стоит.

– Это в каком же смысле?

– Ты явно преувеличиваешь его нравственные качества.

– Тогда, может быть, скажешь, с какой стати ему в окно выбрасываться?

– Этот вопрос меня тоже очень волнует… Ты обратила внимание, что соседка упомянула занавеску…

– Ну… – поторопила я. – Тюлевая занавеска у него в гостиной…

– А расположение комнат можешь описать?

Сообразив, что все это неспроста, я подробно описала квартиру бывшего, но спросила с подозрением:

– При чем здесь занавеска?

– Сильного ветра сегодня не наблюдается, так? А порыв ветра должен быть значительным, чтобы тюль выдуло на улицу…

– Может, Юрка зацепился за нее, когда падал? Испугался в последний момент?