Наталья Александрова - Финита ля трагедия

– Так что, бабушка, правда здесь вчера драка была? – поинтересовалась Надежда.

– Какая я тебе бабушка? – обиженно проговорила ее собеседница и поправила цветастый платок. – А тебе зачем?

– Да что ты ее спрашиваешь, – подал реплику хитрый Соколов, – женщина ведь ничего не видела…

– Это почему же я ничего не видела? – вскинулась обиженная старушка. – Я вот как вас сейчас вижу, так и их всех вчерась видела! Это просто страх, что здесь творилось! Сперва-то эти верх брали, а потом наши-то вмешались, ребята из столярки, да так тем накостыляли – просто ужас!

– Что-то я ничего не пойму, – продолжал разыгрывать свою роль Павел Петрович, – кто «те», кто «эти»? Только все и повторяете – страх да ужас!

– Ну так ежели и правда – страх! Слушай, – старуха повернулась к Надежде, – чего это у тебя мужик такой нетерпеливый? Скажи ты ему, чтоб помолчал!

– И правда, Паша, не перебивай человека! – попросила Надежда Николаевна.

Старушка посильнее оперлась на свою клюку и начала:

– Вчерась на углу сметану завезли по двадцать пять. Хорошая сметана, псковская…

– Двадцатипроцентная? – со знанием дела осведомилась Надежда.

– Двадцати, двадцати, – подтвердила старуха, – мне Петровна из восьмого номера и сказала. Ну, я банку взяла и пошла…

Рассказчица неожиданно замолчала и прикрыла глаза. Надежда решила уже, что не дождется окончания рассказа, но старуха подняла веки и сказала:

– Нет, сперва я к Васильевне из четвертой зашла, ей ведь тоже надо сказать, а с Петровной они не разговаривают.

Выдав эту ценную информацию, рассказчица снова прикрыла глаза и замолчала. Надежда Николаевна собрала всю свою волю в кулак и не стала подгонять старуху. Ее терпение было вознаграждено. Бабка громко откашлялась, склонила голову набок и продолжила:

– Купила я, значит, сметаны и пошла домой…

Вдруг она замерла и сосредоточенно уставилась в какую-то точку за спиной у Надежды. Та хотела было оглянуться, но старуха озабоченно проговорила:

– Ой, ведь я забыла! Еще я в булочную зашла, купила половину «Дарницкого» и батон, а уж потом вернулась! А про что я тебе рассказать-то хотела?

– Про драку вчерашнюю! – с бесконечным терпением напомнила Надежда Николаевна. Соколов у нее за спиной тяжело вздохнул и схватился за голову.

– Ну да, про драку… – согласилась старуха, – купила я, значит, сметану, хлеба половину и батон, иду домой, и вот тут как раз остановилась. А Танька-то, как всегда, на пороге курит. Вдруг подходит к ней другая девчонка, из себя такая видная, не то что Танька. Та-то шалава шалавой, а эта одета хорошо, по всему видать – при начальстве. Или из жилконторы…

– Почему из жилконторы? – переспросила Надежда.

– А жировки у ней были…

– Жировки? Что еще за жировки?

– Ну чего ты такая непонятливая! – рассердилась старуха. – Ты что – за квартиру да за свет не платишь?

– Плачу, конечно! – терпению Надежды приходил конец, она держалась из последних сил.

– Ну, так, значит, и тебе тоже носят жировки! Бумажки такие, по которым платить!

– В папке? – неожиданно осенило Надежду.

– Ну, ясное дело, – в папке! Как же еще?

– Вот в такой? – Надежда Николаевна выхватила у Соколова розовую папочку с загадочным списком.

– Во-во, аккурат такая папочка! – обрадовалась старуха и продолжила: – Подошла, значит, эта девчонка к Татьяне, поздоровалась и что-то ей тихонько начала говорить, прямо на ухо, чтобы, значит, никто не слыхал… а тут эти-то подбежали, хватают ее и ну тащить…

– Кто – эти? – переспросила Надежда.

– Ну до чего же ты нетерпеливая! – огорчилась старуха. – Вечно перебиваешь! Сказано же – эти, все в черных пиджаках, из себя такие – страх! Сразу видать – бандиты… Схватили ту девчонку, что к Таньке пришла, и ну ее тащить…

– И много их было?

– Ой, много! Человека три или четыре… двое ту девчонку тащат, а еще один Таньку держит, чтоб не мешалась, и рот ей зажимает. А только она, Танька-то, его лягнула да как заверещит! Тут из столярки ребята выскочили и ну с этими, которые в черном, драться… столяров-то много, и ребята здоровые, но и те не уступают. А девчонки обе тут и убежали… те, как увидели, что девчонок нет, и тоже побежали. Тут-то как раз Лексеич вышел и ну своих чехвостить… вы, говорит, бездельники и лоботрясы, мне, говорит, тут неприятности не нужны… а как узнал, что из-за Таньки вся эта драка приключилась, так вовсе разошелся. Я, говорит, сей же минут ее к чертям увольняю, чтобы ее, шалавы, здесь и духу не было! Только и знает, что курить да лясы точить, а работы от нее никакой не дождешься!

Старуха озабоченно взглянула на свой пакет и заключила:

– Заболталась я тут с тобой! Как бы молоко у меня не скисло!

Она развернулась и заковыляла к дому, постукивая клюкой. Надежда Николаевна обернулась к Павлу и сказала:

– Понятно теперь, почему она не вернулась к твоей машине. А девушка-то, судя по всему, непростая… не нравятся мне эти «трое или четверо в черных пиджаках»! Дело пахнет явным криминалом. Но зато теперь у нас есть свежий след.

– Какой еще след? – растерянно проговорил Павел Петрович.

– Разве не ясно? Нам необходимо найти эту Татьяну. Она приведет нас к твоей пропавшей девушке…

– Ну я не знаю, Надя… – протянул Соколов, – я не хочу нагружать тебя своими проблемами…

– Глупости! – отмахнулась Надежда. – Без меня ты все равно не разберешься!

Она не могла допустить и мысли, что такая увлекательная история будет продолжаться без ее участия. Разумеется, дело не ограничивалось приглашением Павла Петровича во Францию. Все было куда серьезнее. Знакомое покалывание в корнях волос говорило Надежде Николаевне, что она столкнулась с настоящей криминальной загадкой, и отнять ее у Надежды было так же невозможно, как согнать со свежего следа охотничью собаку.

– Что скажет Саша! – простонал Павел Петрович.

– Ничего! – холодно отрезала Надежда. – Он ничего не узнает! Надеюсь, ты не собираешься ему обо всем доложить?

– Нет, конечно…

– Ну так и все! Короче, ты хочешь получить свое приглашение и поехать во Францию?

– Да, конечно…

– Значит, разговоры закончены! Надо действовать!

Она вернулась к столярной мастерской, сделала Павлу знак дожидаться снаружи и бесшумно приоткрыла дверь.

К счастью, суровый хозяин мастерской удалился в дальний конец, где распекал кого-то из столяров. Надежда увидела молодого парня в заляпанном краской комбинезоне и поманила его:

– Молодой человек, можно вас на секундочку?

– Чего? – протянул парень, неторопливо приблизившись. – Если вам двери, так это к хозяину… – и он махнул рукой в ту сторону, откуда доносились крики.

– Больно он у вас сердитый, – вполголоса проговорила Надежда, – да мне по другому делу… мне бы Таню найти, которая у вас работала.