Наталья Александрова - Клуб шальных бабок

– Мне у вас нравится! – заявила она как-то вечером громогласно.

Она все старалась делать так, чтобы слышали не только домочадцы, но и все соседи, а также люди, гуляющие во дворе с собачками, и дворничиха, метущая улицу, и пенсионеры, забивающие «козла», и просто случайные прохожие.

Любую дверь она не открывала, а распахивала, любую ручку не поворачивала тихонько, а дергала изо всех сил. Причем сил у этой женщины в запасе было немерено: она родилась и выросла в Сибири, там народ очень крепкий.

Ее всегда и везде было много, любое помещение она заполняла целиком, так что становилось негде сидеть, негде стоять и нечем дышать. И это притом, что сама Таня и все ее три дочки были тихие, бледные и худенькие. Девочки к тому же очень застенчивые. Танин муж в мать удался только статью, а так был молчалив и скуп в движениях. Дома он большей частью отсутствовал – все время где-то подрабатывал, чтобы прокормить и одеть свою женскую команду. Редкие часы досуга он посвящал починке вещей, которые портила его мамаша – не со зла, а от бьющей через край энергии.

Свекровь била посуду и ломала бачки от унитазов, выдергивала с мясом крючки для полотенец и роняла на кафельную плитку пестик от ступки, которым Танины дети пытались колоть орехи. По прошествии трех месяцев со дня ее приезда в доме не осталось ни одной плотно закрывающейся дверцы шкафа, все стулья скрипели и качались, диван продавился до такой степени, что торчали пружины, собачка, купленная девочкам, получила сильнейший стресс и начала писаться в прихожей, муж стал появляться дома еще реже, а Таня от утомления и нервов совершенно перестала спать по ночам.

Женщина она была скромная и молчаливая, но сотрудники забеспокоились, видя ее больной и измученной, и приступили с расспросами. А после начали давать советы, как использовать энергию этого стихийного бедствия в виде свекрови на пользу обществу.

– Ничего нельзя поручить! – со слезами в голосе рассказывала Татьяна. – Обед готовила – всю кухню изгваздала свеклой да рыбьей чешуей, даже на светильник попало. Я после работы весь вечер отмывала. Белье она замочила прямо в ванне, да налила на пол лужу. Соседка снизу прибежала, у нее весь потолок мокрый. Пол мела – ручку от швабры выломала, в швейной машине три иголки сломала! За что ни возьмется, все ломается, муж уже устал за ней чинить. Ее к хозяйству допускать – себе дороже получается!

– Да уж, – согласились сотрудники, – такую тетку хорошо бы в телегу запрягать вместо тяжеловоза! Или пускай ручной генератор крутит, электричество дает!

– Так в городе-то этого не нужно, – уныло ответила Таня, у которой от переживаний чувство юмора начисто пропало.

Свекровь твердо настроилась жить в большом городе с семьей сына и упорно не понимала осторожных Таниных намеков насчет отъезда. Да что там, она не услышала бы, даже если бы ей проорали приказ уезжать прямо в ухо.

Тут подошло голодное перестроечное время, и Таня с мужем купили дом в деревне, чтобы девочки жили летом на свежем воздухе и питались экологически чистыми продуктами с собственного огорода.

А потом Татьяна уволилась, потому что некому было сидеть с детьми, свекрови она доверить их воспитание не могла.

Больше Надежда ничего о ней не знала.

И вот теперь Татьяна слабо улыбалась, глядя на Надежду.

– Надо же, сколько лет, сколько зим! Постой, ты сказала – Лебедева? Это что, Сан Саныч твой муж?

– Ну да! – радостно подтвердила Надежда. – Давно уже, больше восьми лет, ты тогда уже уволилась…

– Извините, – тихо сказала Татьяна и отвернулась, – рада была повидать, мне работать надо.

Будь на месте Надежды другая женщина, она бы обиделась на такую холодную встречу. Или пожала бы плечами и отошла: мало ли отчего старая знакомая знаться не хочет. Ну, может, нет у нее никакого настроения вспоминать минувшие дни. А некоторые дамы и сами бы не стали признаваться – не в их положении с уборщицами разговаривать. Но Надежда Николаевна была женщина проницательная, она умела быстро просчитать ситуацию и разобраться, что к чему. Так, сейчас она взглянула на себя со стороны глазами Татьяны.

Собираясь к мужу на работу, Надежда очень тщательно занималась своим внешним видом. Поэтому и прическа, и макияж были вполне на уровне. Конечно, эта противная Ольга Ястребова могла своим ядовитым языком перечислить все недостатки Надеждиного вида, настоящие и придуманные. Но кто ее станет слушать…

Так что Татьяна в данный момент видела перед собой вполне успешную даму средних лет в хорошо сидящем деловом костюме и с норковой шубкой, перекинутой через руку. Шубку подарил муж на прошлый день рождения. Цвет лица у дамы свежий, улыбка приятная, в глазах никакой озабоченности, словом, все у Надежды обстоит прекрасно. Чего не скажешь о самой Татьяне – от хорошей-то жизни в уборщицы не пойдешь… Разумеется, у жены замдиректора фирмы не может быть с уборщицей ничего общего.

– Тань, ты что, рехнулась? – тихонько спросила Надежда, тронув Татьяну за рукав. – Мы же с тобой столько лет на одном предприятии проработали, в колхоз вместе ездили, в самодеятельности участвовали, детей вместе на елки водили…

– Люди меняются… – пробормотала Татьяна.

– Только не я! – решительно сказала Надежда.

Татьяна взглянула ей в глаза и улыбнулась.

– Слушай, я и правда рада повидаться, только нельзя здесь в холле разговаривать, начальство заругается.

– Кто, мой Саша заругается? – рассмеялась Надежда. – Ну, я с ним сама разберусь!

– Да нет, Сан Саныч хозяйственных дел не касается, он по работе главный. Найдутся тут другие… директору все станет известно… – Татьяна опасливо поглядела в сторону, где мелькнул силуэт зловредной брюнетки Ольги.

– Как у тебя дела-то? – спросила все же Надежда.

– Да как… Дочка старшая замуж вышла, родила, вот работаю неполный день, чтобы с внуком сидеть. Две другие учатся.

– А свекровь? – отважилась на вопрос Надежда. – Умерла?

– Что ей сделается… – вздохнула Татьяна, – ноги только не ходят, а энергия прежняя. Шумит, кричит, палкой в пол стучит…

– И вы все вместе так и живете? – ужаснулась Надежда.

– А куда же деться? Еще и зять с ребенком прибавились.

Надежда представила, что творится в квартире, где обитают шестеро взрослых, одна старуха с отвратительным характером и один маленький ребенок, и ей захотелось повеситься.

В это самое время в холле появился знакомый Надежде персонаж.

То есть до сих пор она его видела только на фотографиях, зато эти фотографии она разглядывала долго и упорно. Потому что это был один из трех подозреваемых, один из мужчин в полосатых костюмах, а именно – сын главбуха Нины Семеновны Антон. Или, как называла его Ольга Ястребова, Антосик.