Татьяна Луганцева - Забавы негодяев (сборник)

– Я ее узнала только перед смертью, но тоже успела почувствовать, что она очень сильная личность и интересный человек, – поддержала ее Настя. – И такая нелепая смерть. Упала льдина прямо на голову… – сокрушенно покачала головой Анастасия.

– Все под Богом ходим, – вторил Дмитрий Игоревич, – несчастная женщина. Сначала неудачно упала с лестницы, еле выходили ее с Петром, а потом такая же нелепая смерть. Она еще могла бы жить и жить…

– Да, да, – закивали соседи, – жили бы мы там, где нет снега, она бы осталась жива…

– Там кокосовые орехи раскалывают головы людям, – сказал циничный следователь. – Это правда, у нас – сосульки, у них – орехи.

– Друзья мои, по-моему, мы сейчас говорим глупости. От человека уже осталась урна с прахом, а мы рассуждаем, как бы она еще могла жить, – произнесла Настя. – Глупости! У всех своя судьба… Что произошло, то произошло. За Зою Федоровну! Пусть земля ей будет пухом!

– За Зою Федоровну! – поддержали ее окружающие люди.

– Нехорошо начинать говорить об этом на поминках… но кому достанется квартира Алферовых? – спросил Дмитрий Игоревич.

Борис Всеволодович пожал плечами.

– Из-за того, что я работаю в органах, я знаю, что Алферов составил завещание в пользу Петра после смерти Зои Федоровны.

– Ему повезло! – воскликнула Анастасия. – Это шикарное наследство!

– Петр в тюрьме, я бы не сказал, что ему везет, – улыбнулся Дмитрий Игоревич.

– Раз уж здесь нет прямых родственников Алферовых, я скажу вам одну вещь, – поправила свой роскошный бюст Галина Петровна.

«Ради нее мы сейчас все здесь и собрались», – мило улыбнулась в ответ Анастасия.

– Я буду оспаривать это завещание! – гордо заявила Галина Петровна, вовсе не походившая на человека, присутствующего на похоронах. Скорее она была похожа на человека, выигравшего в лотерее.

– На каком основании? – удивился Борис Всеволодович, увлекшийся салатом оливье.

– Мы работали с Наумом вместе…

– Многие с ним работали, но он выбрал Петра, он же не знал, что он окажется в тюрьме, – возразил Дмитрий Игоревич.

– Но не все родили от него ребенка! – гордо заявила Галина Петровна, и воцарилась торжественная пауза.

У всех присутствующих открылся рот. Насте стало очень неприятно. Они только что похоронили женщину, и тут другая женщина заявляет, что гуляла с ее мужем и родила от него ребенка.

– Так много до чего договориться можно, – отвел глаза Дмитрий Игоревич. – Наум ничего никогда не говорил, вы в своем уме?

– Он был женат и, если честно, не хотел признавать Мишу, но от биологического отцовства ему не отвертеться! Я просто ждала своего момента и готова пройти любые генетические экспертизы. Миша мой всегда готов, а профессор…

– Эксгумация? – икнула Настя.

– Глупости! Когда он умер пять лет назад, я срезала с его головы немного волос, они тоже у меня дома! Я берегла их как зеницу ока! Мой генный материал, наше наследство! – причмокивая, сказала она, и Насте представилось, что она и спит с этими волосами, сберегая их как зеницу ока.

Почему-то никто не усомнился, что Галина Петровна говорит правду и что эта экспертиза подтвердит ее слова полностью.

– И долго ты ждала этого момента? – спросила за их спинами выходящая со стороны кухни Зоя Федоровна собственной персоной.

Она была одета в скромное шерстяное платье благородного стального цвета. Черные нитки жемчуга украшали ее шею, на голове как всегда была прическа и как обычно яркий макияж. Из всех присутствующих на этих импровизированных поминках удивилась только Галина Петровна. Сначала она побледнела и потеряла дар речи, затем побагровела и затряслась.

– Ты?! Это не мираж? Ты жива?! Что это за издевательство?! Почему вы молчите?! Борис Всеволодович, вы же из органов! Арестуйте ее за мошенничество! Что за комедия?! – забрызгала она слюной.

– Успокойся, Галина, – села во главе стола Зоя Федоровна. – Все присутствующие здесь, кроме тебя, знали, что я жива.

– Что это значит?! Я не понимаю?!

– Мы правильно вычислили тебя, – вздохнула Зоя Федоровна. – Мне по-женски жаль тебя, но это надо было как-то остановить. Потому что ты, Галина, не просто ждала своего звездного часа, ты приближала его, как могла. А я очень хорошо знала амбиции своего мужа, и когда речь зашла о наследстве, о завещании, я поняла одну вещь. Наум Борисович был слишком амбициозен, чтобы остаться без наследника. И если я не могла ему родить, значит, сто процентов он должен был сделать это на стороне. В его устах это звучало бы не «красивый роман», не «страстное желание иметь ребенка», а, скорее всего, просто «передача генетического материала», «свое продолжение». Что? Угадала? Эх, Галя, ты стала его заложницей, всего лишь еще одной жертвой его гениального разума. Ты радовалась, что на тебя обратил внимание такого уровня человек? А ты для него была всего лишь маткой для вынашивания его генов.

– Замолчи! – затряслась Галина.

– Нет уж, сегодня мои поминки, и сегодня я говорю! Кстати, поминки так себе, – скривила лицо Зоя Федоровна. – Когда отброшу копыта по-настоящему, таких посиделок не хочу. Учли? Так вот, при мыслях о том, чтобы найти наследника профессора, мы обратились к тем, с кем он работал. Он все свое свободное время отдавал работе, с пациенткой, с поврежденной, по его разумению, он бы спариваться не стал. Значит, оставалось искать среди сотрудников. Причем среди сотрудников, не требующих никаких прав и не предъявивших никаких претензий, а смотрящих ему в рот. Для этой роли очень подходила медсестра, с которой он проводил свои гениальные опыты, то есть операции. Мы навели справки о вас и о вашем Мише. Родили вы его без мужа как раз после того, как я сделала все возможное и невозможное для того, чтобы вылечиться от бесплодия. Все сходилось.

– Все просчитала, – сквозь плотно сжатые зубы прошипела Галина Петровна.

– Все, дорогуша, все… Хотя, как показывает практика, все в нашей жизни просчитать невозможно. Ошибся даже Наум Борисович. Передача генетического материала, то есть, извините, рождение вашего ребенка, прошло не так, как он предполагал. Миша родился копией вас и внешностью, и характером, и умом.

– Да, он мой сын!

– Никто и не сомневался! Но профессору нужен был его клон, его начало. И он очень сильно разочаровался! Ребенок был обычным и звезд с неба не хватал. Наум понял, что его дело он продолжить не сможет. И он просто отвернулся от вас. Я сочувствую тебе, Галина. Ты плохо его знала, ты знала Наума Борисовича только с его лучшей стороны, как гениального человека. Ты не знала, что он не способен любить. Не было у него того органа, чем любят, или не функционировали те клетки в мозге, я не знаю… Но он любил только себя.

– А ты не жалей меня, – исподлобья посмотрела на нее Галина Петровна. – Я все равно свое возьму!