Наталья Александрова - Гарем без проблем

– Видите, теперь справедливость восторжествовала! – с этими словами Леня расстегнул спортивную сумку и начал выгружать на стол покупки: большую коробку конфет, печенье, кофе, дорогой английский чай, маслины, французский сыр, банку икры…

Ирина Анатольевна явно обрадовалась хорошему кофе и чаю, маслинам и сыру. Увидев круглую жестяную коробку датского печенья, она вздохнула:

– Увы, я уже много лет такого не ем…

– Неужели у вас диабет?

– Слава богу, нет, просто берегу фигуру…

– Ну, с фигурой у вас полный порядок! – галантно проговорил Леня. – Для вашего возраста просто удивительно…

– Потому и порядок, что я постоянно слежу за своим рационом. И возраст тут ни при чем. Двигаюсь я сейчас меньше, поэтому приходится ограничивать себя в еде. Знаете, как говорила Антонина Валерьевна? Чтобы хорошо выглядеть, женщина должна в течение всей своей жизни поддерживать один и тот же вес. С точностью до килограмма! Вот уж кто всегда действительно прекрасно выглядел! Я ведь много лет занималась ее костюмами и клянусь вам – за все эти годы ее мерки не изменились ни на сантиметр! Когда в конце своей театральной карьеры она играла в «Гамлете» королеву – ей подошло то же самое платье, в котором за тридцать лет до того она исполняла роль Офелии!

– Да что вы говорите! – вежливо удивился Леня.

Он понятия не имел, кто такая Антонина Валерьевна, но понимал, что, спросив об этом хозяйку, полностью утратит ее уважение.

– Ну, ничего, – решил он сменить тему, – этим печеньем вы угостите гостей.

– Ну, гостей у меня почти не бывает. – Ирина Анатольевна погрустнела. – Разве что Митенька. Впрочем, он любит сладкое! Молодым всегда хочется есть…

– Митенька? – поинтересовался Маркиз. – Кто это – Митенька? Ваш внук?

Ирина Анатольевна ответила не сразу. Она подошла к пианино, взяла с него одну из фотографий, показала ее Лене:

– Вот он, Митенька…

С фотографии на Леню смотрел, широко улыбаясь, совсем молодой парень. Светлые волосы, открытый взгляд, милая ямочка на подбородке…

Стоп!

Это лицо было очень хорошо знакомо Маркизу.

Он вспомнил фотографию, которую нашел в сейфе у Павла Звягинцева.

Молодой человек, по-хозяйски обнимающий девушку. Такие же яркие глаза, такая же ямочка на подбородке… только у Мити волосы пострижены короче, да и весь его вид куда современнее.

– Это ваш внук? – повторил Леня вопрос.

– Можно сказать и так… – ответила Ирина Анатольевна после продолжительной паузы. – Точнее, он мой внучатый племянник. Но никого более близкого у меня нет. После смерти Саши, моего племянника, сына моего единственного брата…

На этот раз Леня не стал торопить женщину, не стал задавать ей наводящих вопросов. Он чувствовал, что ей и самой хочется поговорить, а его вопросы могут только повредить, разбить хрупкое доверие, установившееся в этой комнате.

– Я не виню Лену, – проговорила наконец Ирина Анатольевна. – Когда Саша погиб, она была на третьем месяце. Ей нужно было думать о своем будущем, о будущем ребенка. И она вышла за Виктора…

За Виктора! Все это он уже слышал от убитого Звягинцева, тот упрекал Виктора, что он женился по расчету, из-за марки.

Маркиз закусил губу, чтобы не произнести эти слова вслух. Ведь он не мог показать хозяйке, что знает этих людей!

– Саша уехал на заработки в Швецию. Тогда как раз сняли кое-какие ограничения, и люди начали ездить за границу. Какой-то знакомый позвал его в Швецию на сбор урожая. Работа довольно тяжелая, но он был крепкий, работы не боялся, а деньги ему были очень нужны. Ведь они с Леной собирались пожениться…

Ирина Анатольевна помолчала, видно было, что продолжать ей трудно.

– Он прилетел из Швеции. Прошел паспортный контроль. А что было дальше – можно только гадать. Видимо, он договорился в аэропорту с частным водителем, сел к нему в машину… тот довез его до дома, помог поднять вещи в квартиру, а там… там он убил Сашу. Убил его из-за привезенных из Швеции вещей и денег… по крайней мере, так мне сказали в милиции.

Женщина замолчала, лицо ее резко постарело, осунулось. Видимо, это воспоминание и теперь, по прошествии многих лет, причиняло ей боль.

Она подошла к серванту, открыла его, достала две маленькие рюмки и темную бутылку.

– Давайте выпьем по капельке. – Она протянула Лене одну из рюмок. – Это хороший французский коньяк. Мне принес его Митя…

Она поднесла к губам рюмку, выпила двумя маленькими глотками, поставила пустую рюмку на пианино.

Маркиз подошел к ней, посмотрел с сочувствием, затем взглянул на остальные фотографии. На одной из них был тот самый мужчина с ямочкой на подбородке, еще одна – точно такая же, как та, что Леня нашел в сейфе у Павла. Трое ребят и девушка… молодые, веселые, беззаботные…

– Это Саша? – спросил он, показав на первую фотографию. – Как он удивительно похож на Митю! Точнее, Митя на него… А это кто такие? Его друзья?

– Друзья. – Ирина Анатольевна кивнула, посмотрела на фотографию. – Это – Лена, Митина мать… этот, с рожками – Паша Звягинцев, третий – Виктор Серебров… Паша иногда заходит ко мне, Виктор после Сашиной смерти ни разу не был, но недавно вдруг зашел, вспомнил старуху… он очень, очень изменился, я его с трудом узнала!

– А убийцу так и не нашли?

– Нет. – Женщина помрачнела. – Вы же знаете, какое было время… разгул преступности! В милиции мне ясно дали понять, что дело совершенно безнадежное… глухарь, как они говорят.

– А когда это произошло? – спросил Леня, просто чтобы не молчать.

– Я никогда не забуду этот день! – Ирина Анатольевна сцепила руки. – Черный день календаря… дважды черный день…

– Дважды? Почему дважды?

– Двадцать второе июня… день начала войны и день смерти моего дорогого Сашеньки…

– Двадцать второе июня? – машинально переспросил Маркиз.

В голове у него шевельнулась какая-то мысль, но он никак не мог ее сформулировать.

– Двадцать второе июня девяностого года… – повторила Ирина Анатольевна. – Его самолет приземлился в восемнадцать тридцать. Я надеялась, что уже на следующее утро его увижу, а вместо этого… вместо этого меня привезли в морг на опознание.

Маркиз засобирался, сказал хозяйке, что должен сегодня навестить еще двух старых актрис, и отправился домой.

Всю дорогу до дома он пытался понять, что же так взволновало его во время разговора с Ириной Анатольевной.

Однако мелькнувшая у него мысль так и не давалась, она уходила на дно сознания, как сорвавшаяся с крючка рыба уходит на глубину.

Дома его встретил запах чего-то удивительно вкусного.

– Лолка, что это ты приготовила? – крикнул он из прихожей, принюхиваясь. – Никак испекла торт?

– Не торт, а ореховое печенье! – ответила его боевая подруга, выходя из кухни и вытирая руки о передник. – Но это не для тебя, это для Пу И. Конечно, тебе тоже немножко перепадет, если он с тобой поделится…