Татьяна Луганцева - Отставной козы барабанщица

Ее рука снова потянулась к телефону, и женщина принялась судорожно нажимать кнопки вызова, косясь на Яну. Яна приняла самый отсутствующий вид на свете, чтобы рассеять все подозрения.

«Сколько раз я влипала в самые невероятные ситуации, сколько раз я становилась свидетелем преступлений… Да что там говорить! А сейчас-то что происходит? То же самое! Несмотря на плохое знание немецкого языка, я со стопроцентной уверенностью могу сказать: здесь происходит что-то очень нехорошее. Очень с большим душком! И надо мне в это влезать? Совсем не надо! Я сама еще не вылезла из дерь… кхе! Но на моих глазах обидели животное, в чем, косвенно, была виновата я, и мало ли что еще может произойти…»

Внутри маленький, аккуратный домик выглядел не так привлекательно, как снаружи. Он больше напоминал больницу или какую-то богадельню. В сравнительно небольшом коридоре двери с цифрами отстояли довольно близко друг от друга, а значит, комнатки за ними тоже были совсем небольшие.

«Что здесь такое? Я думала, что Кассандра – хозяйка этого домика, а здесь какие-то квартиры…» – думала Яна, подходя к двери под номером четыре. Она оглянулась и заметила, что женщина в белом халате наблюдает за ней и что-то быстро говорит в трубку телефона с видом человека, у которого только что умерли все родственники. Яна помахала ей ручкой в знак того, что она уже на месте, и постучала в дверь.

– Да, да, – ответили ей изнутри, и Яна с улыбкой вошла.

– Здравствуйте, Кассандра, – поздоровалась Яна, сразу заприметив бабульку, с которой вчера вечером разговаривала, стоя на улице.

Комната действительно была маленькой. В ней едва помещались кровать, шкаф, комод и стол с двумя стульями. Полы были деревянными, на окнах висели кружевные занавески, а в шкафу за стеклянными дверцами стояло много маленьких фарфоровых статуэток животных и барышень в пышных юбках.

Старушка полулежала на кровати, накрытая клетчатым пледом, и проворно орудовала крючком, выпуская из-под своих рук белое, все воздушное произведение искусства, словно паук паутину.

– Вы меня узнаете? Мы вчера…

– Конечно, Яна! У меня с головой все в порядке. Я поливала цветы, а ты проходила мимо и поинтересовалась, как попасть в наш средневековый замок.

– Точно! – подтвердила Цветкова.

– Я очень рада, что ты зашла. – Старушка отложила свое вязанье в сторону и спустила ноги с кровати.

– Я думала, что вы – хозяйка этого дома.

– Что ты! Конечно нет! Я здесь просто доживаю свои дни, – ответила Кася.

– Зачем вы так? Вы еще ого-го! – откликнулась Яна.

– Заведение такое, отсюда только вперед ногами…

Яна лишь сейчас заметила, что в комнате старушки стоит штатив для капельницы, а на тумбочке рядом с кроватью лежит целая россыпь лекарств.

– Это больница? – догадалась она.

– Нет, хоспис, – поправила ее Кася.

– Ой! Какой ужас! То есть я хотела сказать… простите, я не знала… Я была невнимательна при входе.

– Ничего страшного, здесь не нужны уловки. Мы знаем, почему здесь находимся и сколько нам осталось. В этом есть честность… но как-то я не так выразилась…

– Я поняла. – Яна настолько сконфузилась, что теперь не знала, что и сказать. Но потом вспомнила: – Там женщина в белом халате…

– Ингрид, наш доктор, – кивнула старушка. – По образованию она онколог и является нашим ангелом-хранителем – по возможности нас лечит, а фактически избавляет от боли и продлевает нам дни. Наш хоспис один из немногих в стране, единственный в своем роде, организованный на частное пожертвование…

– И я, кажется, знаю, на чье именно, – прервала ее Яна, возводя глаза к небу. А вернее – к горе с замком. – Тут все, что ни делается хорошего, все делается им.

– Какой парень пропадает! – подмигнула ей Кася и бегло осмотрела долговязую фигуру Яны. – Похоже, ты так и не прорвалась к нему в замок?

– Какое там! – махнула рукой Яна.

– Я предупреждала.

– А я все равно не сдалась, – ответила Яна. – Если честно, пришла сюда в надежде, что вы пустите меня через свой частный двор к его замку.

Бабулька внимательно посмотрела на нее.

– Ты очень плохо выглядишь. У тебя была бессонная ночь?

– Да как-то неудобно лежала, затекли все конечности, – ответила Яна, прекрасно понимая, что выглядит как бродяга, вторые сутки не мытая и в грязной одежде, пахнущей к тому же псиной. Переодеться во что-то чистое у нее не было возможности, так как не было ни вещей, ни денег, чтобы купить новые.

– Ты красивая и имеешь сильный характер. Я знала таких русских, выехавших из страны, которую изуродовали коммунисты. Им очень тяжко приходилось на чужбине, но они держались с большим достоинством. А также я знаю, что они до последнего вздоха вспоминали о родине, берегли в душе свою Россию.

– Знаете, я, когда возвращаюсь домой из Европы, подмечаю всякие гадости, все то, что у нас не как у людей. А вот когда уезжаю из России надолго, начинаю бешено скучать, – согласилась Яна, еще не веря, что разговаривает с обреченным на смерть человеком. – Вы так хорошо выглядите…

– Для человека с четвертой степенью рака, да! – рассмеялась Кася. – Да ты не переживай за меня так, у тебя прямо лицо изменилось… Я свыклась со своим страшным диагнозом, а основную часть боли мне гасят наркотиками. Поэтому мы и находимся в хосписе, – чтобы избавиться от мучений. Я хорошо пожила, мне почти восемьдесят пять лет, и большую часть жизни я была счастлива.

– Я могу чем-то помочь? Я же не всегда в таком вот, как сейчас, положении нахожусь, – предложила Яна.

– Нет, дорогая, нет! – снова рассмеялась Кася. – У меня здесь есть все, что нужно. А тебя выпустить на плантации виноградника, принадлежащие замку, я смогла бы только ночью. Но для этого ты должна как-то остаться…

– Вы же отговаривали меня! – напомнила Яна.

– Но я уже почувствовала: у тебя все получится.

– Я сейчас солгала вашему доктору, что я являюсь вашей дальней родственницей, – решила предупредить Кассандру Яна.

Старушка хитро блеснула глазами:

– Вот Ингрид, наверное, удивилась? Она всегда знала, что у меня нет родственников.

– Она была в шоке, – ответила Яна и задумалась.

«Почему, собственно, я решила, что здесь происходят какие-то нехорошие дела? Хоспис вообще заведение особенное. Женщина – врач-онколог, доведенная до нервного истощения, озабоченная какой-то проблемой… Может, пес должен был доставить ей необходимое кому-то лекарство? Вдруг сейчас человек корчится от боли?» – От таких мыслей у Яны даже голова заболела.

– Что с тобой, Яна? Ты как-то побледнела, – отметила Кася.

– Я? Да нет…

– Так «да» или «нет»? Мой русский не очень хороший.

– Ваш русский – отличный… Я собаку здесь видела.

– А! Босфор – отличный пес. Очень добрый и умный.