Татьяна Луганцева - Отставной козы барабанщица

– Он? – покосился на Яну Эрик.

– И правда Генка, – выдохнула Яна. Затем спросила у следовавшей сзади стюардессы: – А что он тут делает?

– Очень веселый молодой человек, но выпил явно лишнего. Известный ученый, сдавать в полицию не хочется. На руках я его нести не могла, летчики этим тоже заниматься не будут. До того как отключиться, пассажир рассказал, что его будут встречать, вот я и позаботилась…

– Огромное вам спасибо! Ну ладно, берем Генку – и пошли! – скомандовала Яна.

Эрик несколько растерялся – видимо, ему раньше не приходилось носить пьяных русских мужчин. Наконец он поднял спящего гения и перекинул через плечо. Морозову такое бесцеремонное обращение явно не понравилось, доктор недовольно что-то пробормотал и скривил губы, словно ребенок, у которого отобрали игрушку или бутылочку с молоком.

Они уложили Геннадия на заднее сиденье автомобиля и посмотрели друг на друга.

– Домой? – спросил Эрик, несколько бледновато выглядевший после переноски тяжестей.

– Надо бы его в чувство привести, – покосилась на пассажира Яна.

– Однако сильно его развезло, – кивнул Эрик. – Может, летать боится?

– Известный ученый… – фыркнула Яна. – Узнаю Геныча! Он всегда с приветом был.

Эрик завел мотор, и машина тронулась в обратный путь.

– Кто он, этот Геннадий? Твой друг? Учти, я буду ревновать!

– Очень интересный тип, – ответила Яна.

– Заметно…

– Я серьезно. Он был очень интересен с первого курса. Гена был личностью, понимаешь? Ну, а так как я тоже была не такая, как все, то мы и сдружились. А со второго курса он перевелся на лечебный факультет, вернее, один помешанный на науке профессор чуть ли не силой уговорил его перейти к нему. Гену убедили, что с его головой он будет в будущем гениальным диагностом, что он не должен лечить зубы. Наша дружба, конечно, от этого не нарушилась, но видеться стали реже. А еще через год, после какой-то международной студенческой конференции, Гене предложили продолжить учебу за рубежом, в престижной медицинской академии. Больше мы не встречались, хотя до меня доходили слухи, что он с головой ушел в науку, занимается какими-то исследованиями, возглавляет институт, преподает и много еще чем занимается, разъезжая по Европе. И вот я его увидела… Генка совсем не изменился!

– Да? – покосился на шумно сопящего медика Эрик.

Только в конце пути путешественник стал подавать признаки жизни – в виде ругательств и реплик типа: «Чего трясете самолет, черти? Дайте нормально приземлиться!»

Затем Гена открыл свои большие, наивные, светлые глаза и тупо уставился в окно.

– Надо же, как низко летим… – выдохнул он.

– Гена, ты как? – обернулась к нему Яна.

Гость долго и пристально смотрел на нее.

– Цветкова… совсем не изменилась… Да, я помню, что летел к тебе на встречу… Знаешь, очень обрадовался, когда меня попросили об этом, хоть и не поверил, что именно тебе нужна консультация.

– Я тоже рада, – кивнула Яна.

– А как ты оказалась в самолете? – спросил Гена, улыбаясь. – Ведь должна же быть в Швейцарии.

– А мы все в Швейцарии, Гена. Мы не летим, а едем.

– Но я садился в самолет, точно помню, – нахмурился доктор Морозов.

– Больше, наверное, ничего и не помнишь? – засмеялась Яна.

– Что-то мне нехорошо… – потер виски Гена и сел, продолжая держать голову руками, словно был риск, что она отвалится. – Надеюсь, не лично тебе нужна моя консультация? Этого бы я не перенес.

– Моей знакомой. А ты стал онкологом?

– Я диагност. И в области онкологии в том числе, – ответил Гена.

– Познакомься, Геннадий, это Эрик.

– А это не просто водитель?

– Нет, человек, к которому мы едем жить. Мой друг.

– Я, кажется, зарезервировал гостиницу, – напряг память ученый.

– Никаких гостиниц, вы – мой гость! – немедленно возразил Эрик.

– Большое спасибо, Эрик. Вы не похожи на онкологического больного, и будем надеяться, что…

– Обследовать надо не его, – прервала его Яна.

– Очень хорошо! То есть я рад! – искренне вздохнул Гена и уставился в окно, вытирая пот со лба. – Что-то мне правда нехорошо…

– Остановить машину? – оглянулся через плечо Эрик.

– Если можно… – попросил Геннадий.

Ингрид в строгом брючном костюме и накинутом поверх него белом медицинском халате вошла в палату Кассандры в сопровождении высокого, нескладного мужчины в очках с сильно увеличивающими линзами.

– Доброе утро, Кася, – поздоровалась с пациенткой главный врач хосписа.

– Здравствуйте, – откликнулась старушка, с интересом глядя на неизвестного ей мужчину.

Тот был очень бледен, если не сказать – с зеленым цветом лица, в каком-то помятом сером костюме с коротковатыми брючинами и оттянутыми коленками. На худом запястье посетителя болтались несуразно большие часы, а размер ноги вообще не поддавался описанию – такую обувь «сотого» размера могли сделать только на заказ.

– Хотите познакомить с новым пациентом, доктор? – прищурила глаза Кассандра. – Такой молоденький…

– Неужели, Кассандра, снова не узнаете своего родственника? Вы пугаете меня! Это у вас болезнь прогрессирует или сказывается побочное действие лекарств? Либо опять родственник «липовый»? – Произнося последний вопрос с явной угрозой в голосе, Ингрид повернулась к спутнику. – Вообще-то, молодой человек, вы можете не суетиться: наша Кася уже написала завещание, и появление новых родственников в нем не предусмотрено, хотя у вас есть шанс повлиять на нее и попросить его изменить. Кассандра у нас такая добрая, мягкая и впечатлительная… А она еще очень легко подпадает под чужое влияние.

– Ингрид, я ведь уже извинилась! – засмущалась старушка, пытаясь понять, что за странные знаки подает ей долговязый мужчина, выглядевший очень молодо, несмотря на то что ему было явно не двадцать лет.

– С Яной Цветковой как с родственницей действительно вышла промашка, – заговорил гость, – но я по-настоящему являюсь внучатым племянником Кассандры.

Услышав имя Яны Цветковой, хозяйка палаты вздрогнула и замерла, как будто в ее мозгу получилось короткое замыкание.

– Тетя, я так рад, что нам удалось встретиться! – раскинул в стороны длинные руки с широкими ладонями мужчина.

– Племянничек! – наконец-таки начав соображать что к чему, ответила скромными объятиями старушка.

– Вы точно не обманываете меня? – спросила Ингрид, нервно постукивая каблучком по полу.

– Нет, нет, не обманываю, – не очень уверенно ответила Кассандра.

– Ладно, я оставлю вас, – тоже не очень уверенно согласилась главный врач хосписа.

Как только за ней закрылась дверь, Кася быстро отстранилась от Геннадия (а это был, конечно, Морозов), сильно стукнула его кулачками в грудь и гневно спросила: