Юрий Иванович - Бег по песку

— Давайте мы вас подвезём! — предложил Пабло. — Мы ведь на машине сюда приехали, — и тоже встал, с явным разочарованием, что вечеринка заканчивается так быстро. Я, тем временем, подозвал официанта и стал расплачиваться.

— Да нет, спасибо, — здесь напрямик по берегу совсем рядом, — отказалась Карлота от предложения проехаться.

Я тоже извинился, пояснив причину нашего ухода: мол, папа будет волноваться, взял гитару, подхватил элегантно Карлоту под руку, и, попрощавшись до завтра, пошёл с ней к берегу. Всё-таки мне хотелось побыть с Карлотой наедине. В шумной компании у меня не было возможности уделять ей всё своё внимание. Тем более что пришлось так много петь.

— Интересно было бы узнать твоё мнение, — проговорил я, когда мы вышли за территорию кемпинга.

— О чём?

— О концерте. Или всё ещё думаешь, что я способен играть только на губной гармошке?

— Да нет, всем понравилось!

— А тебе? Я ведь, в первую очередь, играл только для тебя.

— Да, я заметила восторженные отзывы публики, — при этом она высвободила локоть из моей ладони. — Они до сих пор видны на твоём лице… в виде губной помады.

Я поспешно достал платок и вытер им щёки и губы. На белой ткани действительно обозначились розовые пятна.

— Отчего же ты мне сразу не сказала? — упрекнул я.

— Думала, ты на прощанье опять с ней целоваться будешь, всё равно замажешься!

— Ничего подобного! — мне было даже досадно. — Ты ведь прекрасно видела: не собирался я с ней целоваться.

— А что ты передо мной оправдываешься? — удивилась Карлота. — Я тебе кто, жена?

— Во-первых: я не оправдываюсь, а отвечаю на несправедливые обвинения. А во-вторых: — мне удалось поймать прохладные пальцы её ладошки. — Мне действительно очень хочется, что бы ты была моей женой!

Сказав это, я даже испугался. И хорошо, что мы уже зашли в полосу прибоя, где было очень темно и нельзя было рассмотреть моё враз охваченное жаром лицо. Даже пальцы Карлоты, в моей руке, показались неожиданно горячими и обжигающими.

— Я ведь уже говорила: мало ли кому, что хочется! — она выдернула с небольшим трудом свою ладошку и резко ушла вперёд, ловко перепрыгнув с одного камня на другой. Но тон, каким она мне это сказала, какой это был тон! Он был волнительно-нежно-мурлыкающий! Я почувствовал, как сердце моё забилось ещё быстрей и аритмичнее. В несколько прыжков я догнал Карлоту, как раз возле самой расщелины. Она стояла на краю и не решалась прыгать. Я, не задумываясь, перескочил на другую сторону и, положив гитару в сторону, сказал:

— Прыгай, я тебя поймаю!

Она будто бы вспорхнула мне навстречу, и я её поймал. И сделал это сверхудачно! Она прикоснулась ко мне всем телом, а её руки оказались у меня на плечах. Так и не дав ей дотронуться ногами земли, я замер, прижимая её тело к себе всё крепче и крепче. Даже в темноте я отчётливо видел широко открытые блестящие глаза и обрамлённое пышными, распустившимися волосами лицо. И губы! Полуоткрытые, манящие, зовущие к себе губы! И я их поцеловал! В тот же миг мои глаза заволоклись туманом, в ушах раздался набатный звон, а голову заполнил такой сладостный и неистовый дурман, что я от всех этих удовольствий даже пошатнулся, и мы чуть не упали. Пришлось опустить Карлоту, и при этом наш поцелуй непроизвольно прекратился. Я судорожно несколько раз втянул в себя воздух, пытаясь одновременно унять непонятную дрожь в руках и коленках. Девушка замерла в моих объятьях, будто чего-то ожидая, а я, только сейчас почувствовав запах её волос, прижался к ним щекой и на меня нахлынула новая волна истомного блаженства, которое я не испытывал никогда ранее в жизни. Неожиданно тело в моих объятиях встрепенулось и напряглось.

— Там кто-то есть! — тихо прошептала Карлота мне в самое ухо. Я резко повернул голову и действительно увидел в тени скалы два огонька от прикуренных сигарет. Там кто-то сидел и наблюдал за нашим первым поцелуем! И они даже не прятались. Вот огонёк одной их сигарет описал плавную дугу и упал в воду, а из-под скалы раздался негромкий мужской смешок. Услышав, как я прокашлялся, Карлота схватила меня за руку:

— Идём отсюда! Может, мы кому-то мешаем?

А действительно! Скорей всего там сидит какая-нибудь парочка и от души радуется за нас, ведь вряд ли они нам завидуют или, что ещё хуже, насмехаются. Увлекаемый за руку, я сделал шаг и чуть не наступил на гитару. Если бы не это, мы бы её наверняка забыли. Я улыбнулся, поднимая шестиструнную: «Ну, ещё бы! Теперь я точно знаю, что такое: „потерять голову“!»

Мы быстро прошли оставшуюся часть берега, хоть мне и страшно этого не хотелось. Но Карлота тянула так настойчиво, что я был не в силах ей противиться. Только когда мы подошли к калитке, она остановилась и спросила:

— Ты что, целовался первый раз в жизни?

Я хоть и смутился от её вопроса, ответил без тени сомнения:

— Да! Первый раз! — увидя как она в недоверии склонила голову набок, объяснил: — Те поцелуи, что были раньше, о них даже не стоит вспоминать — это были не настоящие.

Видимо удовлетворённая моим ответом, Карлота повернулась и ловко проскользнула в полуоткрытую калитку. За ней было уже совершенно светло от ламп светящих со двора, но что было делать? Не торчать же здесь, даже не попрощавшись! Пришлось и мне подняться за ней по дорожке. Девушка ждала возле самой двери, и стало понятно, что моя мечта поцеловаться вновь, пока неосуществима. Но попытку я всё-таки сделал:

— Я думал, мы ещё хоть немножко прогуляемся.

— Уже все спят! — Карлота приложила палец к губам. — Не шуми! Приходи завтра с утра, пойдём купаться, — увидя моё разочарование и поникший вид, улыбнулась: — Или ты завтра занят и не придешь?

— Конечно, приду! — выпалил я чересчур быстро. — Но… — я не знал, как мне высказать всё что думаю и вдруг, сообразив, в ужасе воскликнул: — Но ведь до завтра — целая ночь!

— Вот и хорошо! — она говорила тоном учительницы. — Отдохнёшь, наберёшься сил, — и лукаво добавила: — Остынешь!

— Вряд ли! По-моему мне гарантирована бессонница! Буду сидеть у моря и петь серенады…

— Зря! Ночью все порядочные люди спят. Чего и тебе желаю. До завтра! Пока! — и дождавшись моего невнятного «Пока!», она скрылась за дверью. А я стоял и не знал, что мне делать: то ли прыгать от радости, то ли выть от тоски и душевного томления.

Неожиданно дверь открылась, вышла Карлота, бесцеремонно взяла у меня из рук гитару и, поворачиваясь, как бы мимолетом, чмокнула меня в щеку. Уже закрывая за собой дверь, пояснила:

— Гитара тебе сегодня уже не нужна. Да и будешь идти в темноте, оступишься, поломаешь инструмент. А так всё равно ведь утром идти с гитарой, сюда, на девять часов. Да и люди, без твоих серенад, будут спать спокойнее! До скорого! — и закрыла дверь, кажется даже, на замок.