Наталья Александрова - Алмазное ассорти

– Наше фирменное блюдо – ассорти „Венеция“! – объявил официант, поставив гондолу посреди стола.

– Какая прелесть! – восхитилась Галина и покосилась на Леню. – Это вы заказали?

– Я? – переспросил Маркиз. – Я думал, это вы…

Договорить он не успел, потому что официант изящным жестом извлек из кармашка зажигалку и зажег фонарик, висевший на носу ананасной гондолы. В ту же секунду свет в кабинете погас, и помещение наполнилось волшебным мерцающим светом.

Впрочем, фонарик горел недолго, он мигнул и погас, и кабинет погрузился в полную темноту.

– В чем дело? – вскрикнула в темноте Галина. – Что вы делаете! Не трогайте…

– Что происходит? – переспросил Маркиз. – Свет! Включите свет!

В следующую секунду свет снова загорелся.

Ананасная гондола стояла на прежнем месте, но официанта не было.

– Что это было? – удивленно проговорил Маркиз и повернулся к Галине.

Она сидела с ошарашенным видом, волосы ее были растрепаны.

– Мои серьги! – проговорила Галина, дотронувшись до ушей. – В темноте кто-то снял мои серьги!

– Официант! – догадался Маркиз. – Галина, я не заказывал это ананасное ассорти!

– Я тоже не заказывала…

– Смотрите-ка, здесь есть визитка…

Леня извлек из гондолы картонную карточку с золотым обрезом, на которой было напечатано единственное слово:

„Доктор“.

– Так вот это кто! – протянул Маркиз, переведя взгляд с визитки на кристалл, украшающий нос гондолы. – Он бросил мне вызов… не может мне простить историю с кинжалом… Ну ничего, мы еще поглядим, кто будет смеяться последним! Продолжение следует…

Домой Леня вернулся довольно поздно.

Он открыл дверь своим ключом, вошел в прихожую и с грустью убедился, что его опять никто не встречает. Это, однако, не смогло испортить его настроение.

– Ребята! – крикнул он в глубину квартиры. – Папочка пришел! У меня хорошие новости…

И опять никто не отозвался.

Это уже выглядело подозрительно.

Леня надел тапочки и направился на кухню – что-то подсказывало ему, что именно там собрались его домочадцы.

Интуиция его не обманула.

Все семейство было на кухне – но выглядело оно более чем странно.

Лола сидела в кресле, прижимая к груди какой-то бесформенный сверток, и по лицу ее текли слезы. Аскольд устроился у ее ног и терся о них, пытаясь утешить свою хозяйку. Даже грубый Перришон взгромоздился на спинку кресла и повторял хриплым жалостным голосом:

– Не гор-рюй! Не гор-рюй!

Только Пу И не было видно. Если только…

– Лола, что случилось? – спросил Маркиз, вмиг посерьезнев.

– Ленечка, не спрашивай… – всхлипнула Лола. – Я… я не могу говори-ить… – и ее слова перешли в бурные рыдания.

– А где Пу И? – Маркиз озабоченно огляделся. – С ним ничего не случилось?

– Случи-илось! – прорыдала Лола, еще крепче прижав к себе сверток. Сверток дернулся и заскулил.

Из этого Леня сделал вид, что Пу И по крайней мере жив.

– Да что случилось-то? – повторил Леня свой вопрос. – Мне кто-нибудь объяснит?

Он повернулся к Перришону – все же он говорящий, но попугай ответил в своем обычном духе:

– Кошмар-р! Тр-рагедия!

– Это я виновата, – проговорила Лола, справившись с рыданиями. – Я ее выбросила в помойное ведро, но не успела донести до мусоропровода… а Пу И… ты же знаешь, какой он любопытный! Он влез в ведро, нашел ее и… и съел! – и Лола снова зарыдала.

– Кого – ее? – переспросил Леня.

Впрочем, догадка уже забрезжила в его мозгу. И эта догадка тут же подтвердилась.

– Бофена-аку! – прорыдала Лола. – Пу И съел бофенаку! Что с ним теперь будет?

– Ну, ты же говорила, что эта бофенака безвредная, даже полезная! – напомнил Леня своей боевой подруге. – Ты же ее сама принимала…

– Одно дело – я, и другое – маленький песик… И потом, я же не ела ее, а он… она на него уже начала действовать!

– Действовать? Как? – осведомился Маркиз. – И почему ты завернула Пу И в это полотенце? Ему там явно не нравится!

– Чтобы… чтобы не видеть того, что с ним случилось! – прорыдала Лола. – Чтобы не видеть, какой стала его шерстка!

В это время Пу И вывернулся из полотенца и вырвался на свободу. Спрыгнув на пол, он остановился посреди кухни.

Аскольд испуганно мяукнул и отскочил в угол, Перришон взлетел на холодильник и оттуда крикнул:

– Фур-рор!

Зрелище и впрямь было удивительное.

Чудесная шерстка Пу И, отличавшаяся приятным золотисто-рыжим оттенком, стала теперь ярко-розовой.

– А что, гламурно… – протянул Маркиз. – Он будет иметь успех среди продвинутой публики… Лолка, не горюй, это у него быстро пройдет! А мы сегодня будем ужинать?