Дарья Донцова - Белочка во сне и наяву

– Даже если б его не было, все равно мы бы изыскали возможность приголубить Елену, – заверила Нина Феликсовна. – Мы буквально на днях рассчитали девушку, которая работала помощником-секретарем в нашем дизайн-бюро. Много денег мы не платим, зато обещаем интересную, творческую работу. Еще Лена, если захочет, может помогать нашим подопечным, стать правой рукой Ларисы Малкиной. Вы же знаете Ларису, супругу Вениамина Константиновича?

– Лично нет, но слышала, что она занимается благотворительностью. Не напоказ, а на самом деле, – ответила Офелия.

– Да, Лара не из тех, кто любит покрасоваться с бокалом шампанского в руке на вечеринках под лозунгом «Поможем гигантским дельфинам пустыни Сахара». Малкина настоящая труженица, не боится черновой работы, – отметила Зуева. – Пусть Леночка завтра в девять утра приезжает в наш с Вадимом офис. Офелия, вы в курсе, что мы занимаемся париями, людьми, которых общество не принимает, даем шанс бывшим заключенным. Елена… э… она…

– Прекрасный, сострадательный человек, который, как Малкина, не боится трудной работы, – заверила Офелия.

– Очень рады будем видеть ее, – воскликнула основательница фонда.

После того как Фели передала мне содержание беседы, я поблагодарила ее:

– Спасибо! Что бы я без тебя делала!

– Да, хорошо иметь умную и расторопную подругу, – согласилась Офелия. – А еще я необыкновенно предусмотрительная. Предупредила Зуеву: «Двоюродную сестру все зовут Лампой. Прозвище она получила за веселый характер. В ее присутствии становится светлее, словно лампочка в комнате зажигается». Я подумала, что ты рано или поздно забудешься и брякнешь кому-нибудь в присутствии Зуевых: «Обращайтесь ко мне просто Лампа», вот и приготовила объяснение на этот случай.

– Ты гениальна! – воскликнула я.

Первая моя встреча с Ниной Феликсовной и Вадимом прошла без всяких осложнений. Сегодня меня впервые взяли к заказчику, а после этого предстоит отправиться в общежитие бывших зэков, где меня познакомят с Малкиной и обитателями дома Доброй Надежды.

– Ну и дверь у него, – покачала головой Зуева, увидев створку из натурального дерева, утыканную шипами.

Я осторожно потрогала одну железку.

– Об этот шип легко пораниться. На мой взгляд, нельзя так украшать дверь, кто-нибудь может пострадать.

Вадим нажал на звонок.

– Да уж! Выглядит неприветливо.

Дверь бесшумно открылась.

– Входите, – прошелестела худенькая женщина в платье цвета линялой мыши, – Герман Евсеевич в кабинете.

Я начала снимать туфли.

– Не надо, – остановила меня домработница, – ступайте так.

– Нанесу вам грязи, – смутилась я.

– Вымыть полы нетрудно, – еле слышно возразила горничная. – Герман Евсеевич не любит, когда мастера босиком ходят, он брезгливый.

– Каролина! Кто пришел? – крикнул из глубины апартаментов визгливый тенор.

– Специалисты по интерьеру, дизайнеры, – ответила прислуга. – Сейчас я их к вам…

– Молчать, дура! – заорал тот же голос. – А эти пусть идут в каминную.

– Пожалуйста, налево по коридору, – предложила Каролина, – теперь прямо…

– Сколько тут квадратных метров? – поинтересовался Вадим.

– Тысяча, – шепотом уточнила горничная. – Герман Евсеевич любит простор.

Мы вошли в огромный зал, и я вздрогнула. Одну стену занимает гигантский камин, в котором можно жечь нераспиленные бревна, а на остальных тут и там развешаны головы несчастных погибших животных. Окна здесь круглые и расположены в беспорядке в самых неожиданных местах – два под потолком, одно почти у пола, три на разных уровнях, между останками антилоп, зебры и прочих невинно убиенных животных.

– Господин Фомин охотник? – предположила Нина Феликсовна.

– Да, – кивнула Каролина. – Он меткий стрелок, недавно убил слона, но его пока не вывесили, он в работе у таксидермиста.

– А еще хозяин любитель рыбок! – воскликнула я. – Смотрите, какой красивый аквариум. Можно поближе подойти?

Не дожидаясь разрешения, я приблизилась к стеклянному кубу и удивилась.

– А зачем в воде зеркала?

Вадим сел в кресло.

– Вот уж в чем не смыслю, так это в содержании всяких там гуппий.

– Наверное, для красоты, – предположила Нина Феликсовна. – Или, может, рыбкам нравится на себя любоваться.

– У нас не рыбки, а две черепашки, – еле слышно сказала Каролина.

– Ой, правда! Такие милые! – восхитилась я.

– Лампочка, посмотрите, камин отделан перламутром, – позвала меня Зуева.

Я подошла к Нине Феликсовне.

– Действительно, это не пластик. Ну и ну! Интересно, сколько стоит такая облицовка?

– Эй, дура! А ну поди сюда! – завизжали из коридора.

Горничная стала меньше ростом.

– Разрешите покинуть вас?

– Конечно, милая, – улыбнулся Вадим. – Не волнуйтесь, мы никуда не торопимся.

– Герман Евсеевич не любит, когда мастера остаются без присмотра, – прошелестела домработница, – в доме исключительно ценные вещи. Влетит мне, что ушла! Но ведь он зовет?

– Нельзя одновременно находиться в двух местах, – сказала Нина Феликсовна. – Идите, дорогая, мы не умыкнем чужое добро.

– В частных квартирах ничего не тырим, прем раритеты только в музеях, – добавил с усмешкой Вадим.

Каролина выскользнула в коридор. Нина Феликсовна сложила руки на груди и обвела взглядом каминную. Вадим принялся чесать шею, руки. Я еще вчера поняла, что у Зуева проблемы с кожей. Правда, лицо у него чистое, но под подбородком начинается цепь неровных пятен, которая уходит под рубашку, и на тыльной части ладоней видны те же отметины.

– Перестань! – приказала сыну Нина Феликсовна. – Не веди себя как блохастая собака. Лампа, не бойтесь, у Вадика просто аллергия на пыль. А в этом помещении ее предостаточно.

Я ответила:

– Я не принадлежу к числу людей, которые, поздоровавшись с кем-либо за руку, тут же достают антибактериальный гель. Хотите таблетку? У меня есть с собой антигистаминный препарат. Иногда я начинаю чихать и кашлять, но пока не выяснила, на что мой организм столь бурно реагирует.

Вадим вытащил из кармана дозатор и пару раз прыснул себе в рот.

– Вам плохо? – испугалась я. – Может, лучше на улицу выйти? Здесь ужасно пахнет, и, несмотря на то что потолок высокий, кажется, что он вот-вот на голову упадет.

Вадим спрятал лекарство.

– Представляю, как великий и ужасный Герман Евсеевич обрадуется, когда увидит на полу мой хладный труп. Готов спорить, что любезный хозяин отдаст его чучельнику, и вскоре головушка дизайнера повиснет вон на той стене между кабаном и жирафом. Представляешь, Нина, входишь ты сюда с новыми занавесками, а я на тебя смотрю стеклянными глазами!

Зуева, пропустив слова сына мимо ушей, повторила сказанную мной фразу.