Наталья Александрова - Приятных кошмаров

– Боже! – в непритворном горе воскликнула она и разрыдалась.

Долгое и близкое знакомство с Лолой научило Леню, что такие досадные мелочи, как спущенная петля на чулках, наполовину отклеившийся каблук или забрызганный наглым неопытным водителем плащ, способны надолго выбить женщину из привычной колеи. В данном случае его спутница и так уже была достаточно взвинчена. Так что, учитывая ее темперамент, спокойно могла прямо здесь, во дворе, устроить истерику.

– Спокойно! – Леня Маркиз не был бы самим собой, если бы растерялся в такой ситуации.

Он мигом выскочил из машины, захлопнул дверцу и подхватил твердой рукой падающую брюнетку под локоток.

– Спокойно! На вас обращают внимание! – громким шепотом проговорил он прямо ей в ухо.

Действительно, немногочисленные досужие старухи и две-три молодые мамаши с маленькими детьми, тусующиеся во дворе, с большим любопытством взирали на колоритную брюнетку, которую нежно поддерживал симпатичный молодой мужчина.

– Вы же не хотите, чтобы про вас говорили нелестные вещи – мол, не успела мужа похоронить… башмаков еще не износила, в которых шла за гробом… и все такое прочее, – шепотом увещевал Анфису Маркиз.

– Господи, конечно, нет! – вскричала она.

– Тогда возьмите себя в руки! Идемте наверх, и не прижимайтесь ко мне так сильно! – зашипел потерявший терпение Леня, мимоходом подумав, насколько все же Лола была права.

– Вы что это себе вообразили? – чуть не в полный голос заорала Анфиса. – Никто к вам не прижимается, больно надо!

Однако она тут же вынуждена была крепко ухватиться за Леню, потому что проклятый каблук полностью отвалился. Сильно прихрамывая и опираясь на Ленину руку, она кое-как добрела до лифта. В лифте, видно, у нее наконец проснулась совесть, и она тихим голосом и не глядя в глаза попросила ее извинить – нервы, мол, не в порядке.

Маркиз мечтал только об одном – сдать ее с рук на лапы пуделихе Джульетте и поскорей бежать отсюда к Лоле.

Анфиса Саркисовна открыла многочисленные замки, Леня готовился уже вздохнуть с облегчением и навсегда вычеркнуть темпераментную даму из своей жизни. Они вошли в прихожую и остановились при виде царящего там ужасающего беспорядка. На полу валялась стоптанная обувь вперемешку со старыми газетами. Отдельной кучкой лежала одежда. И все покрывал, как первый снег, слой разлетевшихся бумаг – старые фотографии, какие-то документы, справки из ЖЭКа и медицинские карты.

Анфиса как-то странно, тоненько взвизгнула и рухнула в обморок прямо на валявшуюся одежду. Леня так растерялся, что не успел ее вовремя подхватить, но посчитал, что куча одежды послужит неплохим амортизатором. В прихожую выскочила Джульетта и, увидев хозяйку на полу, тут же присела рядом и горестно завизжала.

– Ой, девочки, что-то вас сегодня слишком много для меня одного, – вздохнул Леня, примерился, подхватил бесчувственную Анфису под мышки и решительно поволок в гостиную.

Там он свалил ее на диван, отогнал пуделиху, как всякую женщину, бестолково суетившуюся у него под ногами, и побрызгал на бесчувственную вдовицу минеральной водой. Ресницы темпераментной брюнетки чуть заметно затрепетали, а бюст начал вздыматься так сильно, что Леня усомнился насчет пятого размера – на его опытный взгляд, там было не меньше шестого. Однако дальше колыханий бюста дело так и не пошло, Анфиса глаз не открыла и ни слова не произнесла. Тогда Леня твердой рукой отвесил ей две полновесные пощечины.

– Вы с ума сошли! – тут же пришла в себя вдовица. – У меня на щеках будут синяки!

Не отвечая, Леня быстро влил ей в рот рюмку патриотического армянского коньяка из найденной в баре бутылки. Анфиса Саркисовна мучительно закашлялась и села на диване. Бюст больше не вздымался, глаза глядели осмысленно.

– Может быть, хватит? – холодно осведомился Леня.

– Что – хватит? – немедленно огрызнулась безутешная вдова. – По-вашему, я притворяюсь?

Маркиз благоразумно промолчал, с тоской поглядывая на входную дверь. Анфиса Саркисовна скинула тесные уличные туфли, переобулась в удобные домашние тапочки и наконец обрела твердую почву под ногами и некоторую ясность мысли.

– Ну, теперь-то вы убедились? – нарушила она явно затянувшееся молчание. – Ведь вы уходили вместе со мной, и в прихожей был полный порядок.

Леня вспомнил свой домашний зверинец и то, какой кавардак святая троица устраивает им с Лолой примерно раз в неделю.

– Хм… а не могла ваша очаровательная собачка все это раскидать? – деликатно осведомился он. – Ну, она сейчас в таком положении… сами понимаете, нервничает.

Леня хотел возразить, что для его собственных четвероногих и пернатых питомцев нет в квартире никаких преград, но вовремя вспомнил, что Пу И дома действует не один, а в компании кота и попугая, таким образом, возможностей у них побольше.

– Сами дверцы открыться никак не могли? – без надежды на успех спросил Леня.

– На что это вы намекаете? – мигом вскипела Анфиса. – Думаете, у меня в квартире такой беспорядок?

– Ну хорошо, – обреченно вздохнул Леня. – А как же вы сами все это объясняете?

– Говорю же вам – он был здесь!

– Кто?

– Гуля, мой муж! Сначала он забирал свою одежду, потом паспорт, а теперь…

– Да, вот именно! – оживился заскучавший было Леня. – Интересно, что ему могло понадобиться на антресолях? Старые газеты? Джульеттин намордник? Бабушкины валенки?

– При чем тут валенки, – обиделась Анфиса, – я положила туда все бумаги из Гулиного письменного стола…

– Зачем вы это сделали? – вырвалось у Лени.

Он даже помотал головой, отгоняя видение: мужик мечется по квартире, чертыхаясь и натыкаясь на мебель и собаку. Времени совсем мало, а эта зараза, как всегда, засунула куда-то важные бумаги. И ведь тысячу раз же просил не трогать ничего на письменном столе! Так нет же, ей обязательно нужно все переворошить! И спрятать!

Картина была настолько ясной и зримой, что Леня даже испугался: очевидно, болезнь Анфисы Саркисовны заразна, вот теперь он тоже стал верить, что ее муж не погиб в дорожной аварии, либо же нет ему успокоения на том свете, и он приходит на старое местожительство, как Кентервильское привидение.

– Сколько времени прошло с тех пор, как погиб ваш муж? – спросил Леня. – Чуть больше месяца? Зачем же было трогать бумаги, не дожидаясь даже положенных сорока дней?

– Мне было нечем себя занять, – потупилась безутешная вдовица, – я занималась уборкой… Вы мужчина, вам этого не понять… Но теперь вы верите, верите, что я ничего не придумала? Он бывает в этой квартире! Но отчего же тайно, почему он не общается со мной?