Наталья Александрова - Ужин с пантерой

Тут Лола открыла второй глаз, кое-как собрала свои расползающиеся мысли и вспомнила, что находится в постели, в санатории «Теремок», что склонившийся над ней мужчина – это Арсений Арбузов, за которым она должна следить… затем она вспомнила и все остальное: вчерашнее убийство, контейнер, спрятанный в карнизе, героизм Пу И, ночной визит Арбузова, коньяк со снотворным…

Выходит, пока она была в полной отключке, Арбузов проверил тайник, не нашел своего контейнера и теперь пытается добиться от нее правды!

– Чего вы от меня хотите? – пролепетала Лола слабым голосом.

– Скажи, куда ты его дела?

– Кого – его? – переспросила Лола, всячески изображая полную невинность и неосведомленность.

Но то ли ее подвел актерский талант, который все еще спал под действием снотворного, то ли Арбузов хорошо разбирался в женских интонациях, но только он воскликнул, как режиссер Станиславский на репетиции:

– Не верю! Это ты! Это ты спрятала его! Вчера он был на месте, я проверял!

– После того как убили того человека? – пробормотала Лола заплетающимся языком.

Спросонья она не сразу сообразила, что этими словами выдала свою осведомленность.

– Так ты знала, что его убили? – Арбузов склонился над ней еще ниже, схватил за плечи и изо всех сил встряхнул. – Значит, это ты нашла контейнер! Не отпирайся! Признавайся, куда ты его дела!

– Я видела… я случайно видела убийство… – жалобно простонала Лола. – Но больше ничего… никакого контейнера! Я ничего не знаю! – И по ее щекам потекли самые настоящие слезы. – Клянусь вам, я больше ничего не знаю!

Лола славилась среди актеров тем, что умела по желанию вызвать самые настоящие слезы. За это ее очень ценили режиссеры. Но сейчас ей почти не пришлось делать над собой усилий, потому что ей стало себя ужасно жалко.

Ленька, как всегда, взвалил на нее самую тяжелую и опасную работу и не спешит к ней на помощь! И теперь она во власти этого ужасного человека, который напоил ее коньяком, добавив туда какую-то химию, а теперь больно бьет по щекам. И будут синяки…

– Прекрати реветь! – прикрикнул на нее Арбузов.

Похоже, слезы произвели на него впечатление, и он смягчился.

– Прекрати сейчас же реветь! И пойми ты наконец: ты влезла в очень серьезные и опасные разборки, и для твоего же блага лучше отдать контейнер… если он у тебя!

– Честное слово, его у меня нет! – На этот раз Лола не врала, контейнера у нее действительно не было.

– Ты не врешь? – Арбузов склонился над ней, пристально глядя в глаза. – Куда же тогда он делся?

И в это мгновение дверь номера с грохотом распахнулась.

– Безобразие! – заорала появившаяся на пороге Нинель Аркадьевна. – Это оздоровительное учреждение, а не дешевый бордель! Здесь положено лечиться, восстанавливать свое здоровье, а не пьянствовать и заниматься развратом!

– Это совсем не то, что вы подумали… – пробормотала Лола, садясь на кровати.

Тут же она поймала себя на том, что оправдывается перед этой старой кикиморой, и ужасно разозлилась.

– Да кто вы такая, чтобы блюсти нашу нравственность? По какому праву вламываетесь посреди ночи в мой номер?

– Вы правы, милочка! – поджав губы, процедила старуха. – До вашей нравственности мне дела нет… тем более что о нравственности в вашем случае вообще говорить не приходится! Но если уж вас по недосмотру пустили в это лечебное учреждение, вы должны соблюдать определенные правила! Во всяком случае, в санатории не разрешается устраивать по ночам оргии, да еще греметь и швырять на пол тяжелые металлические предметы, нарушая мой и без того чуткий сон!

– Какие предметы? – переспросила Лола, несколько растерявшаяся от такого неожиданного поворота.

– Вот какие! – И старуха ткнула пальцем в костыль Арбузова, валяющийся на полу возле кресла.

Лола взглянула на этот костыль и тут же по аналогии вспомнила про здоровенную палку, на которую опиралась Нинель Аркадьевна. И про то, что на этой палке отсутствует резиновая галошка.

– Это она! – воскликнула Лола, повернувшись к Арбузову.

– Кто – она? – переспросил тот, удивленно моргая. – Что – она?

– Это она приходила в номер! – попыталась растолковать ему Лола. – Она, старуха!

– С чего ты это взяла?

– Галошка! Галошка с палки! Она потеряла ее на балконе!

– Какая еще галошка? О чем ты говоришь?

– Вот какая! – Лола вскочила, подбежала к столу, выдвинула ящик и продемонстрировала Арбузову злополучную резиновую насадку.

– Вот она – неопровержимая улика! Я нашла эту галошку на балконе в ночь убийства! – воскликнула Лола суровым тоном государственного обвинителя. – Эта насадка соскочила с ее палки! Значит, она была в этой комнате! Убийца! – Лола бросила это обвинение в лицо Нинели Аркадьевне. – Даже если не убийца, то сообщница!

– Да как ты смеешь? – взвизгнула старуха и замахнулась на Лолу своей палкой.

Лола ловко увернулась, несмотря на сковывавший ее движения гипс, и забежала сзади. Старуха попыталась развернуться, но Лола вцепилась в ее волосы, дернула на себя… и едва не свалилась на пол, потеряв равновесие, потому что прическа Нинели осталась у нее в руках.

Парик слетел с головы старухи, обнажив совершенно лысую желтовато-пергаментную голову.

– Она еще и лысая! – в восторге воскликнула Лола и запрыгала вокруг Нинели Аркадьевны, как вокруг новогодней елки, дразня ее париком и радостно распевая: – Лысая, лысая! Как колено, лысая!

Старуха покраснела, затем побледнела, тяжело опустилась в кресло и схватила оказавшийся под рукой стакан. Она влила себе в рот содержимое стакана, и глаза полезли на лоб: это был недопитый Лолой коньяк.

– Не пейте… – попытался остановить ее Арбузов, но было уже поздно.

Глаза Нинели Аркадьевны остекленели, она обмякла в кресле и отключилась.

– Как у вас весело, – раздался вдруг за спиной Лолы насмешливый голос.

Лола обернулась и увидела Анжелу из второго номера, которая стояла в дверях, облокотившись о косяк, и с интересом разглядывала обстановку в номере.

– Только ее здесь не хватало, – пробормотала Лола. – Так уже все жители корпуса у нас побывают…

– Вы извините, что я явилась на вашу вечеринку без приглашения, – произнесла Анжела издевательским тоном. Она захлопнула за собой дверь номера и подняла руку, в которой был зажат пистолет с накрученным на ствол глушителем.

Гипса на руке не было, и вообще непохоже было, что эта рука недавно перенесла травму.

– Шутки в сторону. – Лицо Анжелы неуловимо изменилось, сделалось злым и подозрительным. – Отдайте мне сами знаете что, или мне придется применить крайние меры!

Она нажала спусковой крючок, послышался хлопок, и на прикроватной тумбочке появилась аккуратная круглая дырка.