Татьяна Полякова - Неопознанный ходячий объект

— Да вы с ума сошли, — ахнула Лидия Артуровна. — У моего мужа здесь нет знакомых. Откуда им взяться, раз мы впервые в этих местах? Нет, это какой-то заговор, — заявила она возмущенно.

— Я думаю, вам стоит поговорить с мужем, — заметила я. В какой-то момент мне стало жаль женщину, и я подумала, возможно, ей и в самом деле ничего не известно. — Если к нему приезжал какой-то знакомый, лучше сообщить об этом, не вызывая подозрений. Установлено, что в ту ночь на лесной дороге находились двое мужчин, один назвал другого «Саша» и предложил сойти с дороги, а затем, скорее всего, убил. — В этот момент что-то упало, мы дружно вздрогнули и посмотрели на Горемыкина. Он растерянно заморгал, затем виновато улыбнулся.

— Я хотел чаю… сегодня слишком много волнений. — И стал собирать с пола осколки. А мы замолчали. Лидия Артуровна поднялась и, гордо вскинув голову, покинула комнату. — Может быть, все-таки чаю? — виновато предложил Горемыкин.

— Давайте чаю, — вздохнула Женька. Чаепитие прошло в молчании. Я наблюдала за Иваном Ивановичем, который упорно избегал моего взгляда и явно волновался.

— Иван Иванович, — обратилась я к нему, — а с вами сотрудники милиции беседовали?

— Конечно.

— И что вы им рассказали?

— А что я могу рассказать? Топор мой, кстати, нашелся, за бочкой лежал.

Я ничего не видел и не слышал. Так оно и есть… То есть, если честно… я не уверен, что все это к чему-то приведет..

— Что приведет? — не поняла я.

— Вот вы сказали об этом ночном разговоре. Вы ведь не видели Владислава Петровича, а только слышали голос. Но ведь обознаться так легко, туман, звук разносится, преображается.

— Какой туман?

— Я просто к примеру. Я не уверен, что поступил бы правильно…

— Вот так всегда, — нахмурилась Женька. — Кто-то что-то видел, кто-то что-то слышал, но все об этом помалкивают. В результате у нас раскрывается лишь сорок процентов преступлений. Да и те по большей части случайно.

— Вы думаете, я… вы считаете необходимым…

— Следствию надо помогать, вот что я считаю, — отрезала Женька.

Тут дверь распахнулась, и в комнату влетела Лидия Артуровна.

— Славе плохо…

— Что случилось? — первым пришел в себя Валера.

— Не знаю. Он весь белый и дышит с трудом. Мы бросились в комнату писателя. Он лежал на кровати и выглядел действительно скверно. Мы бестолково затоптались в дверях, Женька подошла к постели, взяла Владислава Петровича за руку и проверила пульс.

— Надо вызвать «Скорую», — волновалась Лидия Артуровна. — Кто-нибудь должен добраться до Заручья и вызвать «Скорую».

— Это можно сделать по телефону, — заметила я. — Вопрос, когда они приедут? Не проще ли отвезти Владислава Петровича во Фрязино? На джипе это не проблема, там наверняка есть фельдшер, и до райцентра рукой подать.

— Не надо никому звонить, — тихо сказал Владислав Петрович. — Это давление. Я немного поволновался… Я только что выпил таблетки. Уверен, через час все пройдет. Дорогая, уверяю, тебе не о чем беспокоиться. Извините мою жену, — попросил он, обращаясь к нам.

— Славик… — начала Лидия Артуровна, но он перебил:

— Все будет хорошо.

Мы вышли из комнаты, Бороднянская вместе с нами.

— Что же делать? — кусая губы, спросила она. — Я так беспокоюсь.

— Подобные приступы у него не редкость? — спросила Женька.

— Да, у него гипертония…

— Возможно, действительно стоит подождать? Лекарство есть?

— Да-да… Спасибо вам, — сказала Лидия Артуровна, пожимая руку Женьке.

— Я… я так испугалась. Хорошо, что вы оказались рядом. Я пойду к нему.

Она скрылась за дверью, а мы вернулись на веранду. Только тут я обратила внимание, что Горемыкина нет. В самом этом факте не было ничего особенного, человек ушел, так как помочь больному не мог, а путаться под ногами не хотел, но исчезновение Горемыкина почему-то меня насторожило.

Женьке пришло в голову искупаться, и Валера ее поддержал, я же после сегодняшних событий к реке подходить совсем не хотела, и они ушли вдвоем. Я сидела на веранде и листала журнал, оставленный Валерой, не обращая внимания на содержание, до того была угнетена чем-то, что затруднялась определить. При желании это можно было бы назвать предчувствием.

— Анфиса Львовна, — вдруг услышала я совсем рядом, повернулась и увидела Горемыкина.

— Иван Иванович? Так вы не ушли? — обрадовалась я.

— Я, знаете ли… я тут… прогулялся… Я бы хотел с вами посоветоваться. Знаете, я вас очень уважаю, у вас острый ум… Иногда трудно решить… в этом мире все так запутано…

— Иван Иванович, может, вы подниметесь сюда и мы поговорим? — предложила я, — Да-да… я через минуту буду… через минуту… — И он исчез за углом, оставив меня в некотором недоумении.

Минута прошла, потом прошло десять минут, а он все не появлялся. Я спустилась с веранды и громко позвала:

— Иван Иванович!

Кто-то торопливо прошел за ближайшими кустами, я бросилась туда и увидела Колю. Он направлялся к гаражу с ведром воды в руке.

— Вы Горемыкина не видели? — спросила я, почему-то испугавшись.

— Видел. Он к деревне пошел.

Не раздумывая, я выскочила на дорогу и побежала в Липатове, очень надеясь, что смогу догнать старика. Однако этого не случилось. Дома я его тоже не застала, и это всерьез меня обеспокоило. Конечно, он мог пойти другой дорогой, в конце концов, он мог вернуться и сейчас преспокойно сидит у нас на веранде, но под ложечкой у меня тревожно сосало, и мысли эти успокоения не принесли. Я бросилась искать Женьку, но они с проклятущим блондином как сквозь землю провалились. В общем, ничего не оставалось, как бежать к участковому.

Он ужинал, но, как только я объяснила, в чем дело, лишних вопросов задавать не стал, поднялся из-за стола, и мы вместе покинули дом его родственницы.

— Думаешь, Анфиса, ему что-то угрожает?

— Не знаю, Василий Иванович. Чувство у меня нехорошее… Он мне что-то сказать хотел и вдруг ушел. Странно, да? И дома его нет. Я в деревню бегом бежала и просто обязана была его догнать.

— Что ж, пойдем в пансионат. Если Горемыкина там не окажется, будем искать. В твое чувство верить приходится. Вова Татарин в воде дня два пролежал, родная жена не почуяла, а ты… идем.

Мы выбрали короткий путь до пансионата, о котором я ранее не знала.

Тропа была узкая, Василий Иванович шел впереди, а я за ним и вдруг буквально похолодела от ужаса, услышав за спиной грозный рык. Сначала я закричала, а уж потом обернулась.

Огромный пес мчался на меня из зарослей. Надо отдать должное участковому, среагировал он быстро. Раздался выстрел, и зверь упал в полуметре от меня, а я без сил опустилась на землю.

— Что это? — спросила я хрипло.

— Собака… овчарка кавказская… — Василий Иванович присел на корточки и стал рассматривать погибшего зверя. — Отощал-то как… видно, сбежал и долго бродяжничал. А может, дачники какие оставили. Прошлой осенью собаку привязали возле магазина и уехали. А ведь, поди, тоже людьми себя считают. — Он поднялся, помог мне встать и спросил участливо: