Дарья Донцова - Добрый доктор Айбандит

Но я человек предусмотрительный, поэтому всегда держу при себе одноразовые антибактериальные салфетки «Асептика». Поверьте, это очень удобная вещь! Во-первых, пакетики маленького размера и помещаются в женской сумочке или в кармане, могут преспокойно лежать у вас на работе в ящике письменного стола или в домашней аптечке. Препарат, которым пропитано это средство мгновенной помощи, быстро останавливает кровотечение, обеззараживает рану и обезболивает ее.

Раньше в моей машине всегда ездил пузырек йода, старого, испытанного не одним поколением антисептика. Но спиртовая настойка не особо удобна в употреблении, ее надо наносить ватной палочкой, содержимое бутылочки легко разлить, а йод здорово пачкается. С салфеткой же вообще нет никаких проблем, разорвали пакетик – и готово. Еще мне нравится, что она не из бумаги, а из какого-то текстильного материала, который не разваливается на куски, можете держать его на травмированном участке сколько угодно.

И вот еще одно замечательное свойство «Асептика»: от препарата, коим она пропитана, рану совсем не щиплет. Прекрасно помню, как в свое время обрабатывала зеленкой разбитые коленки Кирюши [2]. Сколько было крика и плача! Ну почему, когда мальчик ходил в школу, у меня не было под рукой чудо-салфеток? Сберегла бы кучу нервов и не причиняла бедному Кирюшке боль!

Я быстро сдернула перчатку, обработала травмированный палец, убедилась, что кровь перестала капать, натянула новую латексную перчатку, опять подняла тяжелую крышку, заглянула внутрь контейнера и снова его захлопнула. Нет, теперь я не порезалась. Мне требовалось срочно соединиться с мужем. Я набрала номер Макса и прошептала:

– Нашла.

– Ай, молодца! – похвалил супруг. – Теперь рули в офис. Покажу тебе кое-что интересное.

Я откашлялась.

– Ты меня не понял! Я обнаружила не сотовый.

– А что? – удивился Макс.

– Труп Розы, – выдавила я из себя. – Он лежит в контейнере с мусором.

– Еду, – коротко отозвался муж. – Сядь в машину и жди.

Но я уже пришла в себя.

– Лучше останусь около помойки. Не хочу, чтобы кто-нибудь из жильцов сюда пришел и все улики затоптал.

Через час тихий дворик заполнился людьми. Вместе с Максом прибыли криминалисты и наш друг, следователь Иван Крапивин, который вместо приветствия сурово спросил меня:

– Что трогала?

– Только крышку, – отрапортовала я. – Причем была в перчатках, надела их из брезгливости. И немного протерла антисептической салфеткой край бачка, туда попала кровь из моего порезанного пальца. Извини, я не ожидала обнаружить в контейнере труп.

– Никогда не знаешь, что попадется на помойке, – философски изрек Ваня.

– Иван Григорьевич! – закричал один из экспертов. – Она жива!

Мы все кинулись на крик.

– Пульс есть, на шее нащупал, – громко объявил криминалист, – «Скорую» надо. Эй, ребята, вызовите врача! И давайте пострадавшую пока в наш мини-вэн на носилках вкатим – на улице похолодало, а на ней куртенка легкая. Одеяло принесите.

– Она выздоровеет? – спросила я, когда криминалист, приладив капельницу, устроил Розу в микроавтобусе.

– Не знаю, – ответил эксперт. – На лбу глубокая рана, крови она потеряла немало.

– Я приняла ее за покойницу, – поежилась я. – Роза лежала с закрытыми глазами, не шевелилась, лицо, шея, грудь в бордовых пятнах. Фонарь ярко светит, я ее лицо отлично разглядела.

– У покойников, как правило, часто глаза открыты, – завел эксперт. – И у них…

Крапивин поморщился.

– Остановись, Серега, давай без лишних подробностей. Чем ударили пострадавшую?

Эксперт покачался с пятки на носок.

– Точно скажу после вскрытия.

– Эй, она живая! – напомнила я.

Криминалист моргнул и нахмурился.

– Ничего, Серега, мы понимаем, – почти нежно произнес Иван. – Попробуем еще раз. Каким орудием ранили Алахвердову?

Медик скрестил руки на груди.

– Однозначного ответа пока нет.

– А есть предположительный? – наседал Ваня.

Сергей показал на контейнер.

– Думаю, ее стукнули лицом о край контейнера. Тут дело тонкое. Форсированная пальпация подозрительных на вдавление участков недопустима вследствие опасности смещения обломков черепа. Появляющийся валик отека по краям поврежденной мышцы и апоневроза может стать ложно положительным признаком вдавленного перелома черепа. Хотя обычно при наличии зияющей раны вдавленный перелом черепа определяется без труда. В нашем же случае есть сложность, обусловленная…

– Короче, Серега! – оборвав криминалиста, потребовал Макс. – И проще, как для идиотов.

Эксперт скривился.

– Ладно, спэшел фор ю. Рентген ей надо сделать для начала.

– Когда она начнет говорить? – поинтересовалась я.

– Ну, ты спросила… – буркнул Сергей. – Как только, так сразу. Я по данному вопросу ничего прояснить не могу. Если господа идиоты удовлетворены моим ответом, я поползу собирать улики. Это типа волосы, волокна, всякие жидкости, кусочки тканей… Объяснить еще проще? О, «Скорая» прибыла! Быстро доскакала, повезло пострадавшей. Мы-то ей по полной программе помочь не можем, так, прокапали, что при себе имели. У нас вроде для живых ничего нет. Зато мешки для трупов нам суперские выдали, прямо конфетки. У немцев закупили.

Сергей развернулся на сто восемьдесят градусов и пошел к машине с красным крестом, которая парковалась рядом с мини-вэном криминалистов.

Макс взял меня под руку.

– Поехали в офис.

Я сделала пару шагов и остановилась.

– У Розы при себе была ярко-желтая сумка, в которой лежал ее ноутбук.

Макс направился к эксперту, совсем молодому парню, который возился около помойки.

– Вам не попадалась торба цвета взбесившейся канарейки?

– Я оформил ее, – ответил тот, – запакетировал. Внутреннее содержание сфоткал. Все по протоколу.

– Поосторожней с компьютером, – попросил Макс, – там, вероятно, много интересного.

– Мои ребята всегда работают аккуратно, Гена никогда улик не испортит, – обиделся подошедший Сергей. – Чего про остальных не скажу. Твоя дама хорошо тут все салфетками протерла, мерси ей от нас.

– Ноутбука не обнаружено, – уточнил Геннадий. – Хорошо помню, у нее в сумке всякая бабская дребедень валялась и сотовый телефон. Второй мобильник в кармане был. Больше никаких гаджетов.

– Понятно, – кивнул Макс. – Поехали, Лампа.

Мы отошли от криминалистов. Я услышала, как Гена тихо спросил у Сергея: «А почему он ее так странно называет?» – и хмыкнула. Потом спросила у мужа:

– Можешь вернуть мою трубку?

Тот кивнул.

– Сейчас использую все свое обаяние и выпрошу мобилу.

До меня донесся ответ Сергея:

– Имя у Романовой – Евлампия.

– Как только родители над детьми не издеваются… – захихикал Геннадий. – Обозвали девочку!