Валентина Андреева - Бенефис чертовой бабушки

– Мама, а бабушка очередной раз умерла, – входя в кухню, сообщила Юлька и направилась к холодильнику. – Ну скажи ты ей, сколько можно? Мне, конечно, блинчиков не оставили. А Данька не вернулся?

Забыв, зачем шла к холодильнику, Юлька застыла у окна.

– Похоже, у твоей бабули появилось стойкое пристрастие к игре «А ну-ка оживи!» – Наташка зевнула и лениво потянулась. – Не надо ей мешать, она развлекается, как умеет. В ее годы это простительно.

– Господи, ну почему она не подберет себе другого занятия! – схватилась за виски Маринка. – Юля, разогрей себе сама все, что сочтешь нужным. И мне с тобой надо серьезно поговорить. Будь добра, никуда из дома не выходить. Мы ненадолго отлучимся к соседям. До приезда няни следует обеспечить бабушке надлежащий уход. Я сейчас к ней загляну.

– Не стоит. Ничего хорошего не увидишь, – не оборачиваясь, проронила Юлька.

– Я сама загляну, – успокоила я Маринку, заметив, как дрожит в ее руках кухонное полотенце. Вне сомнения, бедняжке надо серьезно заняться своим психическим здоровьем.

– Ты с Дамой не справишься.

Наташка предприняла слабую попытку встать с табуретки, но охотно смирилась со своим сидячим положением.

– Главное, под ее волшебную палочку – клюку не попадай.

Я нетерпеливо отмахнулась и побрела в комнату Светланы Никитичны с твердым намерением высказать ей то, что накипело. Если она в своем уме, очень хорошо все поймет, а не в своем – тем более хорошо, не запомнит моих резких слов. К моему удивлению, сзади, не выказывая никаких намерений на обгон, плелась Юлька. Наверное, не хотела слушать вступление к обвинительной речи матери.

Дверь в комнату была приоткрыта. Я машинально оглянулась на Юльку, и она, почему-то шепотом, пояснила, что, уходя, плотно прикрыла за собой дверь. И предложила вернуться обратно. Также шепотом я отказалась и уставилась на дверной проем. Очень хотелось принять предложение Юльки.

– Еще чего! – громогласно заявила оторвавшаяся в конце концов от стула и догнавшая нас Наташка. – С какой стати вы тут расшипелись? – И первой вломилась в комнату.

Судя по тому, что она не вылетела обратно, а подбоченясь, принялась с порога напоминать Даме, сколько ей лет (мол, в таком возрасте так долго и на одну тему не шутят), все было в порядке, бабуля очередной раз благополучно ожила. Мы с Юлькой спокойно зашли в комнату.

– Нахалка какая!

Не считаясь с возрастом Дамы, о котором только что упоминала, Наташка решительно прошагала вперед и бесцеремонно потрясла сидевшую в кресле к нам спиной бабушку за плечо. Встряска дала результат, только не тот, которого мы ожидали. Светлана Никитична наклонилась вперед, медленно повалилась на пол и улеглась на бочок. Большого грохота не было. Шум падения заглушил старый ковер.

Наташка с Юлькой заорали на всю деревню. Мне пришла в голову дурацкая мысль спросить у девушки, не пела ли она в детстве в школьном хоре. Как Наталья Николаевна. И эта проклятая мысль так крепко засела в моей голове, что я совершенно равнодушно смотрела на мертвое тело бывшей юбилярши. Одним выпученным до невероятных размеров глазом она невидяще буравила плинтус пола. Вторая половина лица была прижата к полу. С темных, мелированных временем редкими нитями седины волос слетела гребенка, и они в беспорядке рассыпались по плечам, но не смогли полностью скрыть раздувшуюся шею, а видимая часть лица… Короче, эту часть лица я сразу же решила забыть. И до сих пор забываю. Получается плохо. С юмористической точки зрения к коварству смерти не подойдешь – всегда страшно.

Несмотря на обоснованность, дуэт двух «сирен» имел тяжелые последствия. У Маринки случился сердечный приступ. Она потеряла сознание именно в тот момент, когда собиралась вынести мусорное ведро – не квартира со всеми удобствами, включая мусоропровод. Значительная часть кухни превратилась в свежую компостную кучу. Маринку по праву следовало считать главным ее украшением.

На улице у Димки с Борисом дрогнула в руках срединная часть деревянной лодки и вместо багажника улеглась на спину не вовремя споткнувшегося от крика любимой и растянувшегося рядом с машиной Даньки. Результат – травмы спины в области правой лопатки, плеча, коленок, локтей и, разумеется, носа парня. Корзина с тремя белыми грибами, которую добытчик нес домой в качестве доказательства своей хозяйственности, с лету угодила Димке в физиономию, но он инстинктивно, наотмашь отправил ее Борису. Не ожидая такого подвоха, Борис Иванович попятился к крыльцу, где был окончательно сломлен подвернувшимся под ноги Басурманом. Денька рванула было за ним, но прижатый Данькой к земле поводок не пустил. Сверху же их обоих фиксировала третья часть лодки. Взвыв от досады, псина зашлась в диком лае.

Ксения и братья Брусиловы даже не проснулись.

Следственная бригада прибыла точно по расписанию. Прямо к моменту пробуждения Александра Сергеевича, Юрия Сергеевича и девушки Ксении, к нашему удивлению имевшей статус сожительницы, а не законной жены Брусилова-старшего. Именно поэтому она попросила следователя не впутывать ее в семейные разборки Брусиловых со смертельным исходом. Она просто-напросто составила компанию одинокому холостяку Александру Сергеевичу в поездке на мамин юбилей.

Следователю на семейно-родственные отношения было наплевать, в результате чего Ксению, Даньку и нас с Кузнецовыми до особого распоряжения задержали вместе с кланом Брусиловых в ставшей ненавистной деревне Кулябки. Исключение сделали только для Маринки и убиенной, как считалось, Светланы Никитичны. На одной машине их отправили в одну больницу, но в разные отделения. Маринку – в кардиологическое, Светлану Никитичну – в бывший рентгенкабинет, ранее располагавшийся в подвале больницы по соседству с моргом. Это соседство отрицательно сказывалось на физическом состоянии больных, ибо в какой-то мере позволяло им угадывать по снимкам свое будущее. В морге проводились ремонтно-дезинфекционные мероприятия, клиентов временно не принимали, «собачий холод» в бывшем рентгенкабинете обеспечили без проблем. Сложившееся положение не устроило только Наташку, ибо она рьяно принялась доказывать, что покойникам никакая инфекция не страшна. Ремонт тем более. Данька категорически отказался стать третьим пациентом больницы, ибо твердо уверовал в заключение хирурга Ефимова: гипс не нужен, до свадьбы все заживет. Ту часть рекомендации, где говорилось о необходимости рентгена, Данька проигнорировал. После общения со следователем он как самый бесполезный свидетель был отпущен на реабилитацию в летний домик. Денька увязалась за ним. Совместный поход за грибами породил между ними дружбу и взаимопонимание.