Валентина Андреева - Бенефис чертовой бабушки

– Нет, нормальному человеку это не выдержать! – заявил Димка, но, судя по тому, что никто не покинул помещения, нормальных людей среди нас не было.

– Мать так и не выполнила просьбу отца! – Голос Брусилова-старшего диссонансом вклинился в общий плачущий хор и разом его оборвал.

– Да она, не во гнев будет сказано, вас, родных братьев, примирить не могла, где уж ей было заниматься объединением сводных! – возмутилась Наташка, еще не избавившись от слез.

– А Нина Михайловна? – обрадовался Сашка возможности перевести стрелки ответственности на другого человека. – Почему бы ей первой не найти путь к примирению?

– Нина Михайловна была арестована сразу после смерти дедушки, – спокойно пояснила Юленька. – Ни за что, ни про что. По сфабрикованному обвинению в хищении какой-то ткани на фабрике. Фактически просто как законная жена дедули. До 1964 года «отдыхала» на зоне, ее сыновья в это время находились в детдоме. Младший, как ей сообщили, умер там же. Уже много лет спустя, когда отец Антона пытался отыскать его могилу, выяснилось, что братика усыновили. Но кто, установить так и не удалось. Пожары временами очень удобное объяснение пропажи документов.

После своего освобождения Нина Михайловна сразу же забрала старшего сына и уехала с ним к дальним родственникам в Архангельск. Позднее удалось добиться реабилитации. Нина Михайловна вернулась в Москву. Отец Антона к тому моменту окончил школу и сразу поступил в Бауманку. Потом женился на однокурснице. Жизнь шла своим чередом и беспечально.

Письмо деда отец передал Антону только накануне своей смерти от неизлечимой болезни. При этом не был уверен, что оно вообще пригодится. Мать – Нина Михайловна ничего не сообщила о спрятанных документах отца, а искать сводных дядей отец Антону не советовал, поскольку Светлана Никитична не сделала ни одной попытки помочь им с братом тогда, когда они в этом особенно нуждались.

– Юленька, – заискивающе заговорила Маринка, – пойми, время такое было. Светлана Никитична, возможно, боялась за твоего папу и дядю. Ее ведь тоже могли арестовать.

– Да. Но это не было временем сталинских репрессий. И она дожила до девяноста лет, а бабушка Антона всего до сорока двух. Только не говори мне про диссидентство. Это из другого драматического спектакля нашей Родины.

– А ведь мать, как и отец, – биохимик по профессии. В геронтологию окунулась где-то на пятом десятке, – словно не слыша нарастающей перепалки, заявил Юра и поднял указательный палец. Все невольно уставились в потолок. – До этого момента она считалась известным специалистом в области биохимии. – Рука Юрика безвольно опустилась, все покорно уставились на его сжавшийся кулак.

– Ну и что? – заартачилась Наташка, первой осознав, что ничего хорошего не увидела. – Давно уже ясно, что ваша матушка, пользуясь наработками покойного Сергея Ивановича, изобрела для себя и Басурмана эликсир молодости. Успешно обошлась без второй части его труда, находившейся у Нины Михайловны.

– Вот и сбылось предсказание Сергея Ивановича, – встряла я. – Не зря же она, имитируя плохое самочувствие, потребовала немедленного съезда с сыном. Очевидно были соответствующие звонки или даже визиты весьма заинтересованных ее разработками лиц. Дети подросли, вот она и пустилась во все тяжкие. Я имею в виду научные изыскания. Не может быть, чтобы кто-то из знакомых или коллег не подозревал, чем она занимается. В ходе своей работы наверняка была вынуждена кого-то о чем-то просить. И наконец, для этого нужны были деньги!

– В деньгах она не нуждалась, – растерянно пояснила Маринка и в поисках поддержки оглянулась на мужа.

– Однозначно! – отрезал он. – Отмахивалась от нашей помощи, как от чумы. Ссылалась на то, что ей и свои-то сбережения девать некуда. Время от времени снимала пенсию, ухитрялась заказывать даже довольно не дешевые продукты, еще и нас угощала. Пенсия – это же гроши, как ей удавалось это? Я Маринке мать в пример приводил.

– Ну, ладно. Ваши денежные расчеты меня совершенно не касаются, – зевнула Анна Петровна. – Я, пожалуй, пойду, сейчас хороший фильм начнется.

– Надо же, как крепнет благосостояние наших пенсионеров! Хоть и прямо пропорционально разного рода подорожаниям, но было бы хуже, если бы вообще не росло. Теперь пенсионерам деньги девать некуда, что ли? Перевелись финансовые пирамиды? Даже не завидуют друг другу, – порадовалась я, отмечая звук удаляющихся нянюшкиных шагов по коридору. – Ну а сейчас все-таки поднапрягитесь и еще раз припомните историю с приобретением этой дачи. Только в деталях! А я позвоню следователю. Надеюсь, Вас. Ник. хорошими фильмами по телевизору не интересуется, но если и интересуется, горечь расставания с телеэкраном не будет долгой. Постараюсь уболтать побыстрее. – С этим и выскочила на крыльцо, слыша вслед нелестное сравнение с блохой. Неподкованной. Муж определенно стал забываться. Я тут же успокоилась. Раз человек выбрал себе в жены блоху и не намерен с ней разводиться, кто он сам после этого? Ясное дело – блох!

Василий Николаевич оказался на редкость словоохотливым. Долгое время мешал мне вставить хоть одно слово – рассказывал страшный сон, в котором ему являлась вся наша большая компания и не давала глаз сомкнуть. Только, можно сказать, выдалась возможность лечь пораньше!.. Никакого сверхъестественного интереса у него моя просьба не вызвала, именно поэтому он меня и отослал с ней к когда-то погибшей в доме Брусиловых женщине – вот у нее, мол, и спрашивайте. Не помню, что я ему пожелала. Но точно, не спокойной ночи. Как раз с этим напутствием я проводила покидавших дом братьев Брусиловых. Оба отправлялись на ночевку в летний домик. В тесноте, учитывая нахождение в нем еще Даньки с собакой, но не в обиде. Обидно было только мне. По-хорошему же просила Брусиловых вспомнить детали покупки дома. Неужели тоже не воспринимают меня всерьез? А может, воспринимают, но как блоху?

Обида схлынула, когда вернулась назад и старательно закрыла дверь на ключ. Столь необходимые мне детали под патронажем Наташки усиленно вспоминала Маринка. Я только не поняла, зачем подруга держит в руках деревянную фигню для отбивания мяса. Больше никого на кухне не было. Впрочем, назначение молотка быстро разъяснилось.

– Вот: хотела снабдить братьев отбойным молотком – отбиваться от Газонокосильщика. Больше вроде бояться некого. Пока тебя не было, мы разобрались с «привидением» и решили, что оба Брусиловых приняли за него нашего Лешака. Юрка пообещал задушить его голыми руками.

Кивнув в знак одобрения, я все-таки отметила, что неплохо бы пойти на нечистую силу в перчатках и ткнула мобильником в сторону Маринки, вскочившей при моем появлении: