Татьяна Луганцева - Дама сердца Железного Дровосека

– Я женщин вижу насквозь. Не в курсе, была ли ты замужем, но на то, что сейчас ты одна, могу даже поспорить.

– Это называется рентген, когда насквозь… Твоя взяла, я не замужем. Но ты ушел от ответа. Я – обычная тетка не первой молодости, за моим вниманием очереди не выстраиваются. А вот ты – звезда, у тебя миллионы поклонников.

– А я устал от их очередей, и… Класс! – остановился Джон, сняв фольгу с горлышка бутылки. – Первый раз вижу в шампанском пластиковую затычку…

Тут настала очередь смеяться Элли.

– Такие вот у нас пробки… А ты привык, чтобы они были из пробкового дерева? С клеймами восемнадцатого века?

– В основном да.

Джон откупорил бутылку и понюхал содержимое. Его красивое лицо скривилось.

– Дешевое вино, газированное углекислым газом, а не собственным, которым должно доходить шампанское, – прокомментировал он.

– А ты винодел?

– Есть пара виноградников для частного использования. И друг мой, мой бывший продюсер, серьезно увлекается этим делом. В винах я разбираюсь, можешь не сомневаться.

– Я и не сомневаюсь. Ты меня убил уже! – Элина хмуро подставила под струю шампанского свой стакан.

– Чем я тебя убил? Обаянием?

– Самомнением, – поддразнила его Элли и отхлебнула большой глоток.

Она понимала, что вино кислое и не ароматное, хотя не пробовала никогда настоящие хорошие напитки, но ей сейчас и правда очень хотелось выпить – чтобы немного расслабиться и… и чтобы притупить острое чувство влечения к этому мужчине.

– Знаешь, я думала, что в кино все выдуманное, особенно в Голливуде. Что все красивые люди на экране – это работа фотошопа. Драки в боевиках – все компьютер и все поставлено. А сейчас вижу, что ты и в жизни такой же… И сегодня буквально поразил меня.

– На самом деле, Элли, внешность у меня от родителей, моей заслуги тут нет. Я трезво смотрю на вещи. Многих героев-любовников я не сыграл бы, не имея смазливого лица. Но актером я стал бы все равно.

– Не сомневаюсь, ты играешь по сути, а не из-за внешности, – кивнула она, уже настраиваясь на хороший лад.

– Спасибо, я серьезно. Мне приятно это услышать от тебя. А драки в кино на самом деле постановочные, хоть и бывают травмоопасны. Но то, что ты увидела в бане, – это не кино. Это у меня от профессионального занятия спортом. Можно, я тоже выпью? Поддержать тебя?

– Ты так спрашиваешь, словно я яд пью. Давай за знакомство!

– Давай за тебя, Элли! Чтобы у тебя в жизни все удалось! – Джон совершенно серьезно посмотрел на нее своими темными глазами.

– Спасибо.

Они выпили и замолчали, размышляя каждый о своем. Почему-то Элли только сейчас подумала, что, несмотря на разницу в их общественном и материальном положении, Джон тоже весьма одинок. В принципе – как и она. Да, хоть что-то у них было общее…

Они выпили снова, и… и Элли предложила ему, так сказать, воспользоваться ситуацией. Глаза Джона распахнулись и еще больше потемнели.

– Что? Удивила? Разочаровала? Расстроила? Оказалась как все? А я и есть как все! У меня один только шанс оказаться в постели с голливудской знаменитостью, и я хочу им воспользоваться! Да, я понимаю, что не такая красотка, к каким ты привык… Но не настолько же хуже! Причем ты мне понравился не как звезда, а как человек… Ты такой теплый и красивый, умный и сексуальный…

Джон обнял ее и уложил в постель. Поцеловал в лоб, как целуют детей или покойников, и резко отошел. И больше не приближался. Только по запаху сигаретного дыма ей было понятно, что он долго курил на балконе. Элли поплакала немного о своей несчастной судьбе и заснула, что было заслугой только алкоголя…

Элли открыла один глаз, и над горизонтом белой подушки рассмотрела очертания гостиничного номера, который заливали лучи яркого приветливого солнца, пробивающиеся в окно. В кресле возле журнального столика сидел Джон и читал какую-то газету. Его сногшибательная внешность вполне вписывалась в общий пейзаж. Солнце красиво поблескивало в темных волосах, обсыпая их рыжими искрами. Безупречная шея, мужественный поворот головы… Перед актером дымилась чашечка с кофе и лежал на тарелочке бутерброд с сыром в огромную дырку и ветчиной. Этакая милая, семейная идиллия – муж завтракает и читает газету перед уходом на работу.

Элина резко закрыла глаза, прерывая наваждение. Как она ни старалась не вспоминать вчерашнее, но она прекрасно помнила, как она повела себя вечером, и ее одолевал стыд. И еще ее одолевала сильнейшая головная боль. Так она пролежала несколько минут, боясь пошевелиться.

– Элли, ты давно проснулась. Пора вставать, – произнес Джон своим приятным голосом.

– А ты что, ясновидящий? – Она села на кровати. – Отвернись…

– Уже отвернулся. А ты не вздыхай, а иди в ванную и садись завтракать. Я в номер заказал.

Из ванной она вышла, готовая к любым усмешкам и насмешкам с его стороны. Но, как ни странно, Джон вел себя как ни в чем не бывало. И Элли почувствовала к нему благодарность за это.

– Я заказал для тебя завтрак на свой вкус и, извини, из того, что здесь могли предложить. Надеюсь, ты не откажешься от поездки на кладбище? – посмотрел он на нее бархатными глазами.

– Да, конечно. Есть не хочу совсем, только кофе выпью, – не поднимала взора Элина.

– Я арендовал такси на весь день, оно нас будет ждать сколько угодно. Не торопись.

Элли чуть не подавилась кофе.

– Я готова. Меня, правда, мутит, но… Поехали!

– С хорошего шампанского тебе не было бы плохо, – вспомнил кое-что из вчерашнего вечера и Джон.

По дороге на кладбище Элли несколько раз просила остановиться и бегала в кустики, где ее рвало.

– Извините, что-то мне нехорошо, – возвращалась она позеленевшей.

– Тебе бы отлежаться, а я тебя тащу на кладбище… Извини. Может, вернемся? – взял ее холодную ладошку в свою теплую ладонь Джон.

– Я в порядке. Сама виновата. А у тебя нет времени ждать, когда я в себя приду.

Шофер с осуждением смотрел на Элину, хотя в его глазах читалось и сочувствие.

– Да… Девушка сама выглядит как покойница, а вы еще на кладбище едете. Далековато…

– Предложили место там, а мы были в таком состоянии, что было все равно. Там речка, живописный склон, березы… Красиво! Если всем суждено рано или поздно обрести покой, то это весьма достойное место. Я бы тоже хотела, чтобы меня похоронили там… – вдруг выдала Элина.

– Не нравятся мне твои мысли, – покосился на нее Джон. – И твой неоправданно черный для такого чудесного дня юмор тоже.

– Ой, остановите еще раз, пожалуйста!

– Ничего-ничего, только тут стоянка запрещена, – покосился водитель.

– Боюсь, тогда…

– Нет! Останавливаюсь!

– Я штраф заплачу, если что, больше дам, чем договаривались, – успокоил таксиста Джон, понимая, что пассажирами они оказались неспокойными.