Татьяна Луганцева - Дама сердца Железного Дровосека

– А вино-то хоть вам нравится, русский богатырь? – спросил Тео.

– Вино как вино. Мне все равно что пить, – заявил Дмитрий Сергеевич. Грубовато, но, главное, честно. – Хотя, что может сравниться с нашей водкой, напитком настоящих мужчин? Этот компотик?

У Теодора буквально челюсть отвисла от столь кощунственного отношения к тому, к чему сам он относился весьма трепетно.

Дима же продолжил «радовать» всю компанию в целом и Элину в частности:

– В общем, вы, трюкачи-киношники, ни в какие ворота не лезете по сравнению с нами, людьми сложной и ответственной специальности. А мы вот с Элиной – на одной волне. Мы – настоящие люди, крепко стоящие на земле, хоть и сталкивающиеся со смертью каждый день.

Элли не знала, о каких волнах говорит начальник, но в данный момент, по ее мнению, он явно находился на винной волне, и ей не хотелось иметь с ним ничего общего.

«Жених» снова налил вина – себе одному – и выпил. А затем попытался поставить бутылку на стол. Но с координацией движений у него уже было совсем плохо, и та накренилась, начала падать. Ее содержимое могло пролиться прямо на Элли, однако Джон подхватил бутылку с ловкостью фокусника.

А Дмитрия Сергеевича развозило с каждой минутой просто в геометрической прогрессии. Вдруг его мутный взгляд остановился на Джоне. Глаза патологоанатома налились кровью, лицо еще больше побагровело. По всему было видно, что именно актера он представляет сейчас своим главным врагом.

– И какая же у вас любовь, господин Красавчик? Вы что, думаете, если вам удалось заманить нас сюда, так вы купили нас? Какая плата вам нужна? Может, хотите арендовать мою даму на ночь за бесплатное жилье? А мне подарите за нее ящик этого пойла?

– О мать моя, Мария! – закатил глаза Теодор.

А вот Джон, одним рывком подняв довольно грузного Дмитрия Сергеевича на ноги, грозно произнес:

– Слушай, Дима! Объясняю один раз: не можешь пить – не пей!

Патологоанатом мгновенно как-то обмяк, а затем рухнул обратно на скамейку и то ли разом потерял весь свой пыл, то ли испугался крепких рук Джона.

– Тоже мне, дружелюбные люди… Садись, говорят, выпьем, а сами бьют…

– Никто тебя не бьет… пока, – ответил Джон.

Дима снова налил себе вина, посмотрел на Элину, тяжело вздохнул, выпил залпом, пробормотал что-то нечленораздельное и упал лицом на стол.

После непродолжительной паузы Теодор отметил:

– Все-таки надо подумать о закусках. Сыр, салат… Было бы не так жестко падать в салат-то. Хотя… Сейчас русский господин продемонстрировал нам, как пить нельзя.

– Я решу этот вопрос завтра. Тем более что группа туристов приедет на дегустацию, – откликнулся Джон. И посмотрел на Дмитрия Сергеевича. – Заснул… Он сильно пьющий? – обратился хозяин дома к Элине.

– Н-не знаю… То есть мы общались, конечно, но я никогда не видела его в таком состоянии. На работе совершенно нормальный бывает.

– А после работы вы вместе никогда не уходили? – допытывался актер.

– Нет… – Элине было безумно стыдно за своего коллегу, которого она так опрометчиво, совсем, как оказалось, не зная, выставила своим женихом.

– У вас роман на начальной стадии? – уточнил Джон.

– Элли, я бы на твоем месте задумался… Надо тебе такое счастье? – вклинился в разговор Теодор. – По-моему, твой жених прилично заливает за воротник. И к тому же, выпив, становится агрессивным. Не самая удачная партия для такой милой женщины, как ты.

– Я подумаю. Но уверена, что это не повторится… Очень не похоже на Дмитрия, честное слово. Извините, пожалуйста, – потупила глаза Элина.

– Да ты тут ни при чем, не надо извиняться, – успокоил ее Джон. – Я все понимаю… Ты тоже извини, если мы были чересчур резки с твоим женихом.

– Ну что ж, друзья, пора спать, – предложил Теодор, прерывая череду их взаимных извинений.

– Я тоже… устала. – Элина покосилась на своего опростоволосившегося начальника. – А с ним что делать?

– Я донесу его до комнаты, – сказал Джон.

– Еще чего! – возмутился Тео. – Такую тушу тащить! Пить надо было меньше! Вызови кого-нибудь.

– Нет, сам донесу, не надо афишировать его состояние. Если Элли говорит, что ему не свойственно такое поведение, то, возможно, завтра он проснется, и ему будет стыдно, – тоном, не терпящим возражений, ответил Джон.

– Ну и выдержка у тебя! – покачал головой Теодор.

Элине очень понравилась комната, в которой ее разместили. Просторная, с большим количеством свежего воздуха в правильно организованном пространстве и уютная. Резная мебель, деревянный пол, витая чугунная люстра, покрашенные стены приятного оттенка приглушенной розы. В комнате имелись два окна и балкон с ажурной решеткой белого цвета, что придавало ему удивительную легкость. Дверь на балкон Элли оставила открытой, чтобы внутрь проникал свежий воздух, напоенный ароматом цветов и запахом нагретого солнцем винограда.

Она снова постояла под душем, завернулась в махровый халат и легла на удобную кровать. Сердце ее стучало, руки слегка дрожали, а глаза горели. То есть все признаки ненормальной влюбленности были налицо. Раньше она женщин в таком состоянии видела только в кино, ее ощущения походили на те, о которых пишут в любовных романах.

Иногда – хорошо, что редко, – судмедэксперт сталкивалась с жертвами несчастной любви, то есть с самоубийцами, обычно совсем еще молодыми, чьи тела поступали к ним в лабораторию для вскрытия, и не понимала, почему люди сотворили со своей жизнью такое. Теперь же подумала: они явно находились в состоянии аффекта. Элина прокрутила в памяти прошедший день и вдруг засмеялась. Надо же, как все нелепо: она порхает, будто на крыльях, думая только о Джоне, о вине, о цветах, о том, как все чудесно… А ведь сегодня в машину, на которой путешественники ехали, стреляли. Это раз. И она впервые за много лет увидела своего босса в таком никчемном состоянии. Это два. Но о неприятностях думать не хотелось. Зато очень хотелось вспоминать, как Джон на нее посмотрел, как его рука слегка коснулась ее…

«И вправду, мы все становимся немножко сумасшедшими, когда влюбляемся… Потоп, пожар, землетрясение, армагеддон, а ты, влюбленная, думаешь: достаточно ли любви в его глазах? Не смялась ли у меня прическа? Видит ли он, что я так мило покраснела?».

Элина погрузилась в свои размышления, явно страдая тахикардией от таких сильных эмоций, но все-таки через час-другой заснула. И впервые за долгие годы полетела во сне – над потрясающим горным пейзажем, смотря исключительно вниз и совсем не глядя ни вперед, ни вверх… что оказалось напрасно. Потому что неожиданно она упала на землю, сбитая большим метеоритом, упавшим на нее на всех парах прямо из космоса. Как только осталась жива, одному богу известно. Но когда Элли захотела освободиться от метеорита, это ей не удалось, он придавил ее к земле. Дышать становилось все тяжелее и тяжелее, космическая глыба вдавливала ее в свою воронку. Вздрогнув, Элли открыла глаза. Прямо на ней лежало… какое-то большое животное. То есть так ей показалось с первого взгляда. А со второго взгляда обнаружился мужчина. Во всяком случае – некто с человеческим, но сильно одутловатым лицом и с ужасным перегаром изо рта.