Галина Куликова - Кулак обезьяны

«Кто же это такой настойчивый? — удивился Бублейников. — Может, родители? Хотя нет, они же на даче. Тетя Женя? Дедушка? Торговцы биодобавками?» Неумолкающий звонок почему-то расстроил его, но стоять и гадать, в чем дело, было бессмысленно. Бублейников глянул на часы и решительно захлопнул дверь. «Кому надо — дозвонятся, — ожесточенно думал он, спускаясь по лестнице. — В конце концов, мне некогда. Вечером буду дома, тогда и отвечу. А для экстренных случаев предусмотрена мобильная связь».

Когда Ленечка выходил из подъезда, вдруг подал голос мобильник. Крайне не вовремя! Чертыхнувшись, Бублейников глянул на дисплей — кто там еще? Стоит ли разговаривать, а то ведь так и на встречу опоздать недолго. Однако вместо фамилии, имени или комбинации цифр высветилось слово «неизвестно».

Бублейников, уже на всех парах несущийся к своей машине, мысленно проклял шифрующегося абонента и бросил в трубку:

— Да! Говорите.

И в ответ вкрадчивый женский голос прошелестел ему прямо в ухо:

— Бублейников, не ходи никуда, худо будет!

Тот остановился как вкопанный. Знаменитая фраза из знаменитого романа, обращенная к нему лично, произвела на Ленечку странное впечатление. Не то чтобы он испугался, но по телу пробежали мурашки, а волосы как будто шевельнулись на голове.

«Ошиблись номером? Но она назвала меня по фамилии. Хулиганы? Телефонные террористы? Шутники из издательства? Кто-нибудь из тех, кого я упоминал в своих публикациях?»

Мысли стремительно сменяли друг друга, но надо было что-то делать, тем более что таинственная женщина оставалась на связи — он слышал ее учащенное, недоброе дыхание. Стараясь придать голосу как можно больше мужественности, Бублейников выпалил:

— Вы кто?!

— Тебе не нужно этого знать…

— Тогда катитесь подальше со своими дурацкими шутками!

— Бублейников, — снова заговорила незнакомка. — Тебе же русским языком сказали — не ходи никуда.

— Как это — не ходить никуда?

— Забудь про больницу.

— Я журналист, я в газете работаю! — неожиданно сорвался на крик Ленечка. — Представьтесь немедленно или я сейчас позвоню в ФСБ, и вас все равно вычислят.

Но когда он закончил эту грозную тираду, таинственный абонент был уже вне доступа.

Бублейников топнул ногой и гневно посмотрел на собственный телефон. Звонок оставил тягостный, неприятный осадок. Усевшись за руль, Ленечка еще некоторое время неподвижно сидел в машине, стараясь восстановить душевное равновесие. В конце концов он успокоился и решил не придавать значения странному звонку, списав все на происки недругов, которые не нашли более умного способа с ним поквитаться. «Может быть, кто-то другой хотел написать книжку за Дымову, а материал отдали мне. Заработок-то обещает быть хорошим!»

«Зря я так, — думал Бублейников, тащась по пробкам на Волгоградский проспект. — Надо было высмеять ее, ответить шуткой. Смех — самое страшное оружие для врага». Он решил, что, если звонок повторится, он поговорит с незнакомкой по-другому. И сразу же придумал, что именно он ей скажет.

Но сейчас нужно было полностью сосредоточиться на предстоящей беседе с девяностопятилетней Ольгой Дымовой. Если верить редактору, она редко бывала в адекватном состоянии. Впрочем, Ленечке по работе частенько приходилось общаться с сорокалетними чиновниками, находящимися в таком неадеквате, что трудно было понять, как они вообще исполняют свои обязанности. Так что навыки имеются!

Квартира Виолетты Никодимовны была очень похожа на ту, в которой сейчас проживал Максим, с той лишь разницей, что состояла не из одной, а из двух комнат, расположенных одна напротив другой.

— Проходи, не стесняйся, — подбодрила его хозяйка. — Вот это мои хоромы, а там — внучкины.

Печерников и без этого комментария уже понял, где чья комната.

У Кристины преобладала техника: в углу огромный телевизор, DVD-рекордер, музыкальный центр, два компьютера, один из которых стоял на низеньком столике у широкой, покрытой ярким покрывалом тахты, а второй — прямо на полу. Элегантный шкаф-купе, видимо, использовался как гардероб. Кроме того, здесь находилось несметное количество мягких игрушек, висели пейзажи в легкомысленных рамочках, а на двери красовался огромный плакат с легендарным Брюсом Ли. «Для девушки выбор довольно необычный», — подумал Максим, глядя на замершего в своей излюбленной позе мастера кунг-фу.

Комната Виолетты Никодимовны выглядела скромней и строже. Мебель она выбрала светлую — круглый стол, четыре стула, здоровенный книжный стеллаж до потолка, еще какой-то маленький столик, небольшой диван и два кресла. «И никакой техники, — сразу заметил Печерников, — только небольшая магнитола на тумбочке возле окна». Но поразило его другое. На всех свободных поверхностях — столешницах, диванах, стульях, креслах, подоконнике и даже на стенах были разложены и развешаны сплетенные то ли из ниток, то ли из веревок всевозможные поделки и украшения. Здесь были коврики, салфетки, панно. Максим с удивлением повертел в руках сделанный таким образом футляр для очков. Затем, отложив необычный очешник в сторону, взял симпатичную зверушку, похожую на зайца.

— Моими произведениями любуешься? — задорно поинтересовалась у него вошедшая в комнату хозяйка. — Это я не так давно освоила. Почти год ходила на занятия, зато теперь смотри, какие вещи получаются.

В голосе Виолетты Никодимовны слышалась неподдельная гордость.

— Народный промысел? — вежливо поинтересовался Печерников.

— Макраме, специальная техника узелкового плетения. Знаешь?

— Да, что-то слышал, — промямлил Максим. И, чтобы сделать приятное соседке, сказал: — Здорово. Очень красивые штучки.

— Это что! — оживилась Виолетта Никодимовна. — Я недавно сплела Кристине футляр для телефона и сумочку. А для Лидочки, твоей бабушки, на дачу — абажур для ночника и коврики на кресла. Обещала еще и шторы сделать, но это большая работа, как-нибудь позже.

— У вас тут, кажется, целая мастерская.

— Ну, скажешь, мастерская, — усмехнулась соседка. — Скорее, рабочий уголок. Вот столик, здесь специальная подушечка для плетения, веревки, шнуры, ленты. Там, в коробочке — булавки, используются как крепеж при работе, а вот здесь всякая декоративная мелочь — пуговицы, шарики, бусинки. Ими, видишь, можно украсить работу, а можно внутрь узелков заплести, для придания формы.

— Обалдеть, — вздохнул Максим. — Здесь ведь терпение нужно. Я всегда удивлялся, как это женщины на спицах вяжут. А тут еще и узелки. Сложно, наверное.

— Да ничего, выучиться можно. Несколькими приемами плетения овладеешь — дальше можешь импровизировать. Хочешь, научу?

Виолетта Никодимовна, привыкшая не отделять слов от дела, тут же схватила со стола свернутую в клубок тонкую веревку.