Дарья Калинина - Три красавицы на одну ночь

— Чего встали? — удивилась бабка. — Раз пришли, садитесь. Чай пить будем. С конфетами.

И она многозначительно посмотрела на подруг.

— Это вам! — спохватились девушки, отдавая старухе все три коробки. — Не знали, какие вы больше любите. С коньяком, с ликером или с шерри.

— Все сгодятся, — утвердительно кивнула бабка и выставила на стол вазочку с карамельками.

Судя по фантикам, это были настоящие кондитерские раритеты, выпущенные еще на заре перестройки. Попробовать конфетную музейную редкость подруги так и не решились. И покорно выпили горьковатый чай, пахнущий к тому же мокрой тряпкой. Бабка к разговору приступать первой не собиралась. И Кира наконец решилась. Выложив ту же историю о коварной родне и бедной обманутой в своих надеждах невесте, она выжидательно посмотрела на бабку. Но та оказалась не такой доверчивой, как ее внучка.

— А чего же ты, девка, — обратилась она к Лесе, — жениха-то своего даже и не навестила? Он у нас, считай, сутки провалялся, а ты к нему и не заглянула даже. Могла бы уж подсуетиться, коли речь о больших деньгах шла.

— Об огромных деньгах! — заверила бабку Кира, которая по-прежнему вела беседу, беря на себя инициативу.

— Вот! Вот! — осуждающе покачала головой бабка. — А теперь что? Теперь уж ничего не попишешь! Жених-то твой на том свете. Другого себе ищи! С этого ничего тебе не отломится.

— Но я хочу знать, кто виноват в его смерти! — твердо произнесла Леся.

— Тебе на что это? — насторожилась бабка. — Если в суд на родню жениховскую подать хочешь, то я тебе не помощница. Живо от всего отопрусь. И денег никаких не надо!

— Нет, в суд я не пойду, — решительно ответила Леся. — Хочу для себя правду знать. Кто к нему приходил?

— Если для самой себя, то скажу, — покосившись на принесенные ей конфеты, сказала бабка.

Видно, она и в самом деле обожала сладости. И ей явно не терпелось выпроводить подруг, чтобы в одиночестве насладиться подаренным лакомством.

— Только если попросишь потом перед кем-то подтвердить мои слова, то ничего не получится, не стану говорить, — снова предупредила она Лесю и без передышки продолжила: — Четверо к нему этой ночью наведывались. Трое один за другим пришли, я их пустила и выпустила. Ничего не случилось. А вот четвертый ближе под утро пришел. Я как чувствовала, что не надо у этого деньги брать. Но уж очень он настаивал. И деньги хорошие дал. Вот я и не устояла. Он в палату к больному прошел и о чем-то начал с ним говорить.

— О чем?

— Да откуда ж мне знать? — удивилась бабка. — Они же не по-русски говорили. А я их языка не разумею. Но ссорились. Громко говорили. И больной этот кричал даже. Но не от боли, а словно изумлен был до крайности. А потом этот его родственник из палаты вылетел и мимо меня к дверям. А у медсестры кнопка вызова замигала. И как раз из той палаты, куда этот парень ходил.

— И что? — напряженным голосом спросила у нее Леся.

— Что, что? — передразнила ее бабка. — Я за нашей старшей побежала. Да пока до нее достучалась, пока она глаза продрала, пока врубилась, пациента уже спасать было поздно. Раз, и все! Врачи ничего сделать не могли.

— А тот парень, который убежал?

— Он так и убежал, — пожала плечами бабка Сима.

— Но как он выглядел?

— Молодой, — подумав, сделала заключение санитарка. — Черный весь из себя. В смысле, что кожа смуглая, волосы черные. Сказал, что родня больному. А лица я его не видела. На нем шляпа была. Она ему лицо затеняла. Да и чего мне его лицо разглядывать? Какое мое дело?

— Значит, опознать вы его не сумеете? — расстроилась Кира, и бабка Сима отрицательно покачала головой и поджала тонкие губы.

— Может быть, он хромал или что-то еще?

И снова отрицательный кивок.

— А рост? — допытывалась у нее Кира.

— Обычный, — проронила санитарка.

Впрочем, зачем им рост, спохватилась Кира. Саид, Азиз, Мохаммед и Абдул были примерно одного роста. Чуть выше среднего. Конечно, фигуры у них были разные, но тоже не настолько, чтобы санитарка сумела бы это заметить и различить.

Итак, выйдя от безмерно обрадованной и даже не пытающейся этого скрыть бабки, подруги переглянулись.

— Объявляю перерыв, — произнесла Леся за всех.

Как раз напротив дома, где жила бабка Сима, находилось небольшое уличное кафе. Пестрые зонтики с логотипом «Балтика» с улицы уже убрали. Все-таки осень. Но столики и стулья еще были выставлены на свежем воздухе. И так как погода все еще стояла солнечная, девушки присели и заказали подскочившей к ним официантке три фирменных мясных салата и по чашке крепкого кофе.

— Не знаю, кто именно побывал у господина Замаля последним, но одно могу сказать уже сейчас, — покачав головой, произнесла Кира, — смерть больного — это дело рук этого человека.

— Как мы и думали, кого-то из ближайшего окружения господина Замаля, — добавила Леся.

— Родственника, — тихо произнесла Женя.

— И кто из них? — еще тише спросила Леся и, повернувшись к подруге, спросила: — А, Кира?

— Мне кажется, это сделал тот же человек, который подстроил похищение Магриба, кто поджег усадьбу, — сказала Кира и, помедлив, добавила: — И тот же, кто убил красавицу Хаям.

— Надеюсь, это все же не Азиз! — вырвалось у Жени.

— А вот это нам с вами и предстоит выяснить, — прокурорским тоном произнесла Кира.

И подруги, склонив головы друг к другу, принялись обсуждать план, по которому будут действовать. И еще до того, как им принесли их салаты, план был готов. Он отличался редкой простотой, что, по уверениям Киры, свидетельствовало о его безусловной гениальности.

— Ибо все гениальное — просто! — заключила она, ласково посмотрев на три пиалы, поставленные на стол официанткой, с ажурной зеленью петрушки на поверхности в виде украшения. — Нам надо в первую очередь выяснить, что за отношения были в семье. И когда мы поймем, кто из родственников Замаля больше всех хотел его смерти, то узнаем, кто убийца.

И после этого Кира с аппетитом набросилась на свой салат из ветчины, сладкого перца и риса с молоденькой парниковой редисочкой. Леся выбрала грибной салат с кольцами жаренного в карамели лука и отварным куриным мясом. Он был несколько тяжеловат, но Леся так переволновалась за вчерашнюю ночь и сегодняшнее утро, что сочла вполне допустимым отойти от диеты ради такой вкуснятины. Женя вяло жевала свой салат, в котором был язык, соленые огурцы, яйцо и много-много зелени.

Салат, если откровенно, был превосходен, но Женю он почему-то не радовал.

— А как мы это сделаем? — наконец задала она подругам вопрос, который ее мучил. — Как выясним, кто из наших арабов ненавидел доброго господина Замаля? Вдруг они не захотят рассказать? Видели, как они сегодня смотрели на нас в больнице? Как на врагов!