Дарья Калинина - Три красавицы на одну ночь

— Подожди! — остановила ее Кира. — А как же Слава?

— Слава? Вы что, и до него добрались? — восхитилась Хаям. — Ну что же, отвечу. Слава — это пройденный этап. И Саид об этом отлично осведомлен.

— Как же пройденный? — удивилась Кира. — Мы с ним говорили. Он вовсю оплакивает твою судьбу.

Хаям поморщилась:

— Пусть Слава остается со своей Оленькой. Если ее выпустят, конечно!

Леся подняла бровь, намереваясь что-то спросить. Но ее перебила Кира.

— И тебя здорово били? — спросила она у Хаям.

Та кивнула в ответ и бодро добавила:

— Впрочем, один зуб — это, честное слово, ерунда. Корень цел, так что новый нарастить можно. Еще лучше прежнего будет. Вопрос в другом. Как нам с вами убраться незаметно в бункер? Ведь если эта гнусная бабища поднимет тревогу, то сюда сбегутся охранники с ворот. Не знаю, стоит ли раньше времени волновать их.

— А их там много, — испугалась Кира, — этих охранников?

Женя тоже удивилась. Она полагала, что охранник всего один. Но Хаям быстро разочаровала подруг, объяснив, что охраны тут полно. Просто сидят они в своем домике на задворках, от ворот их не видно, и к девушкам их во избежание неприятностей не пускают.

— Каких еще неприятностей? — удивилась Кира.

— Многие девушки тут девственницы! — пояснила ей Хаям. — Штучный товар! Да еще красавицы. Сами подумайте, а вдруг какой-нибудь кретин-охранник влюбится в одну из них? И еще вздумает перед ней играть в благородного героя, спасающего свою возлюбленную и ее подруг от рук злодеев.

— Да уж, с Гвинервой такая опасность точно исключается! — хмыкнула Кира. — Не влюбится. Железобетонная леди не допустит!

И подруги сокрушенно замолчали.

— У меня есть один небольшой план, как нам от нее избавиться, — произнесла Хаям. — Эта стерва так меня поколотила, что до сих пор больно. Не прощу по гроб.

И, посмотрев на подруг, спросила:

— Вы мне поможете ей отомстить?

Девушки не замедлили согласиться. Хаям явно обрадовалась.

— Сейчас ночь, но Гвинерва в это время все равно не спит, — сказала она. — Если хозяев нет дома, то она сидит внизу и караулит входную дверь.

— Это единственный выход из дома? — спросила у нее Кира.

— Во всяком случае, мне не удалось обнаружить другого, — пожала плечами Хаям. — Ну так вот, слушайте….

И, знаком велев трем подругам наклониться к ней, она принялась что-то горячо им шептать, время от времени делая знаки руками. Но для непосвященных со стороны это могло показаться обычным женским шушуканьем.

Гвинерва, против которой строились коварные замыслы, сидела в холле и наслаждалась свежей сдобой с марципановой начинкой. Собственно говоря, эти булочки были единственной слабостью могучей женщины. Мужчин она презирала, так как, по ее мнению, они были существа слабые и глупые. Животными брезговала, считая их разносчиками бацилл, паразитов и всяческих инфекций. Женщин же ненавидела, не вдаваясь в анализ своего чувства. Ненавидела инстинктивно — и все тут.

В общем, мироощущение дюжей охранницы было на удивление прямолинейным. Она ни в ком не нуждалась и никого не любила, кроме своих булочек. И обычно наслаждалась ими в одиночестве, в тишине и покое. Работка ей в этот раз попалась непыльная. Девчонки боялись ее до полусмерти. И никакого бунта не затевали.

Гвинерва, которую на самом деле звали Груней, родом была из белорусской деревушки, где все жители отличались солидной комплекцией. Но даже на фоне крупных односельчан Груня с самой юности поражала своими габаритами. Парни к ней не сватались. Отчасти потому, что их вообще было мало в вымирающей деревне. Отчасти потому, что в дополнение к громоздкой фигуре у Груни еще смолоду был крайне нелюдимый и даже угрюмый характер.

Но тут где-то в доме на втором этаже раздался странный шорох, который отвлек охранницу от ее воспоминаний. Груня насторожилась. Что-то было в этом шорохе чужеродное. Она уже достаточно освоилась в этом доме, чтобы понять: такого шороха тут быть не должно. Но шум стих так же внезапно, как и возник. И Груня снова вернулась к своим воспоминаниям, методично поглощая одну булочку за другой.

Жили в деревне бедно. И после смерти родителей Груня отправилась к единственной своей родне — тетке. Тетка к тому времени уже вышла замуж за ленинградца, овдовела, снова вышла замуж. Но по-прежнему жила в Ленинграде. Приезд племянницы, которая почти полностью заполнила собой дверной проем, не слишком обрадовал тетку. Но все же она пристроила девку на работу туда же, где работала сама. В женское исправительное заведение, попросту говоря, в колонию.

Как ни странно, там Груня пришлась кстати. Ее нрав тут был достоинством, а не недостатком. И все бы шло хорошо, если бы не чрезмерная жестокость Груни. После того как она забила насмерть провинившуюся заключенную, Груню уволили. В ее защиту говорил тот факт, что заключенная была еще больше ее ростом, славилась жестоким нравом и держала в кулаке всю колонию. А против Груни говорил тот аргумент, что у нее была настоящая дубинка со свинцовыми шариками, а у заключенной — лишь ножка от стула.

Если бы та тетка не вздумала помереть, то на Грунину выходку посмотрели бы сквозь пальцы. Но ей не повезло. Во-первых, тетка умерла. А во-вторых, произошло это во время приезда проверяющих. Так что у начальника выхода не было.

— Ты погоди расстраиваться, — сказал он на прощание Груне. — Через годик шумиха уляжется. И я снова тебя возьму. Такие сотрудники — на вес золота. Думаешь, я этого не понимаю?

Снова раздался этот проклятый шорох и даже скрежет! Да откуда же он идет? Груня покрутила головой и решительно поднялась с места. С прежней работы ее уволили, и ей совсем не хотелось потерять и эту.

Так или иначе, а Груне надо было еще где-то прокрутиться этот год, пока она не сможет вернуться в свою разлюбезную колонию. Но неожиданно для нее работа нашла ее сама. И теперь Груня охраняла совсем иной контингент. Проблем он не создавал. И она была уверена, что все у нее под контролем. Верней, была в этом уверена до недавнего времени. Но сегодня в воздухе чувствовалась какая-то неясная тревога.

Груня отличалась редкостным чутьем на смену погоды. И у себя в деревне всегда могла предсказать грозу, когда на небе не было еще ни облачка. И даже когда все старики в один голос уверяли, что сушь простоит еще как минимум неделю, Груня знала, они ошибаются. Но вперед Груня со своими прогнозами никогда не лезла. А про себя знала: не было еще случая, чтобы она ошиблась. И сейчас тоже чувствовала в воздухе непонятную угрозу.

Вот! Снова этот странный шорох и снова скрип! Да что же они там на втором этаже делают? И не спится им!

Груня даже знала, от кого может исходить опасность! От этой смуглой наглой девки — родственницы хозяина. Или уж и не поймешь, кто она там ему приходится! Но она была единственной, кто решился в открытую схватиться с Груней. Результат был для этой девки печальный. Груня была во много раз сильней. Но храбрость и она ценила. И к этой девке почувствовала невольное уважение за проявленную ею отвагу.