Татьяна Луганцева - Террариум для Царевны-лягушки

– А ведь ты могла обратиться к своим бывшим мужьям... Тоже не последние люди в тусовке, – предложила Луиза, а потом добавила: – Хотя... ты никогда ни одному из них не признаешься, что тебе плохо.

– Правильно! Зачем радовать людей, рассказывая, что они оказались правы? Каждый считал, что я без него пропаду и обязательно о чем-то пожалею. Пусть они и дальше ждут, когда я приползу на коленях со склоненной головой. Не дождутся! – заявила Меланья. – Похороните меня стоя со сложенным кукишем!

– Как скажешь... В смысле – типун тебе на язык! Ой, вот к слову! Как же я могла забыть?! Ты помнишь Герку Шаталова?

– А я его должна помнить? – удивилась Меланья.

– Ну, как же! Мы с тобой в седьмом классе учились, а Герка в десятом. Неужели не помнишь? Ну, такой спортивный красавец, яркий брюнет? Мы тогда с ним жили в одном дворе, еще шпионили за ним...

– Нет, не помню. Мне ни о чем это имя не говорит, – пожала плечами Меланья. – А при чем тут он?

– Да как же! Мы-то с Геркой тоже очень редко виделись, но периодически созванивались, поддерживали отношения. О себе он особо не распространялся. Знаю, что после школы пошел в армию, попал в «горячую точку», затем остался дальше служить... Что, где, в качестве кого – все покрыто мраком! Остается только догадываться. А тут несколько дней назад он позвонил и спросил, нет ли у меня на примете добропорядочной девушки для секретной работы в его конторе? Конечно, тогда я сказала, что нет. У тебя же все было хорошо, но сейчас я могу ему позвонить и порекомендовать тебя.

– А что у него за контора? – заинтересовалась Меланья.

– «Рога и копыта», – хохотнула Лиза. – Шучу! Я не в курсе, как называется. Знаю, что это детективное агентство.

– Понятно, мальчик пошел в армию и заигрался, – вздохнула Меланья. – Что-то мне это не очень интересно... Секретарша...

– Тебе еще и не угодишь! – с новой силой застучала по клавишам Лиза.

– Да, я такая... Знаешь, – зевнула Меланья, – что-то я расхотела работать, поеду-ка я отдыхать на курорт!

Луиза внимательно посмотрела на подругу:

– А ты, часом, не перегрелась?! Я бы не удивилась, на улице тридцать три градуса в тени.

– У меня остались кое-какие деньги с того времени, когда я была законной содержанкой! Если не можешь принять правильное решение, надо собраться с мыслями. А где можно собраться с мыслями? Только на отдыхе! Все! Решено! Почему я должна в такую жару сидеть в Москве и вдыхать испарения плавящегося асфальта? Все нормальные люди давно нежатся на море, например. Ну и что? Что я не работала? Я тоже хочу переменить обстановку! Может, я устала отдыхать в городе? Хочу отдыхать за городом?

– А ты знаешь, что такая резкая смена настроения – признак нервного расстройства?

– Догадываюсь! Не уговоришь! Мери Поппинс улетает! Ветер поменялся, господа!

Луиза с ужасом смотрела на подругу. Меланья была красивой игрушкой, этакой куклой с мозгами, но все же куклой, все время находящейся под чьим-то присмотром. Она была избалована, нежна и абсолютно не приспособлена к жизненным реалиям. С женщинами она дружить не умела, а мужчины предлагали ей вовсе не дружбу. Казалось, что она не знает, какой на улице год, сколько стоит хлеб и откуда вообще берется еда в холодильнике. Зачем? Все это прекрасно знала тетя Надя, работавшая у Меланьи помощницей по хозяйству уже много лет. Она была близкой подругой матери Меланьи. Когда та умерла, Надежда стала присматривать за ее дочкой и как-то постепенно превратилась в помощницу по хозяйству. Одинокая женщина очень привязалась к дочери подруги, Меланья тоже о ней не забывала. Меняя богатых мужей, она всегда следила, чтобы никто не смел плохо относиться к ее дорогой тете Наде. Чтобы та всегда была хорошо одета, сыта, здорова и имела два законных выходных в неделю.

– Не знаю, что бы я без тебя делала? – честно признавалась Надежде Меланья.

– Это я бы умерла с тоски без тебя... Спасибо, что не бросаешь... – отвечала Надежда.

– Никогда этого не будет, и не мечтай! – засмеялась Меланья. – Я не знаю, как яичницу приготовить. Я без тебя, Надя, совсем пропаду!

– Пока я жива, не пропадешь... Но мне уже далеко за шестьдесят лет, и я начинаю испытывать легкое беспокойство...

– Что так?

– Вот кому я передам тебя из рук в руки? Ты выросла нежным и избалованным цветком и без ухода завянешь. У меня сердце кровью обливалось – ведь ты три раза разводилась... Откуда такая непутевость?

– Зато у тебя всегда была надежда, что новый муж навсегда! Да, Надежда? Извини за каламбур! – засмеялась Меланья.

– Не было... – честно ответила Надя.

– Как?! И ты мне не говорила?! – изумилась Меланья.

– Разве бы ты меня послушала? – покачала головой тетя Надя. Интеллигентная и приятная женщина, казалось, излучала спокойствие. Это всегда вселяло уверенность в импульсивную и нервную Меланью.

– А может, и послушала бы! У меня же, Надя, тоже никого нет, кроме тебя! – Меланья полезла обниматься, чем довела Надежду до обильного слезоотделения.

– Первый твой – Глеб – был просто бабник! Вел себя так, словно выиграл тебя в лотерею и всем показывает свой шикарный выигрыш! Такой павлин! – смахнула слезы Надежда.

Меланья рассмеялась в голос:

– Как ты его точно! Павлин! Я бы до такого не додумалась... Красив был, паразит. Ухаживать умел умопомрачительно, а уже в дальнейшем до легкой тошноты. Мне восемнадцать лет было... Я думала, что все так хорошо из-за неземной любви... А это было из-за его огромного опыта по части женщин. Вот я и стала всего лишь еще одним брильянтом в его алмазном фонде. Сейчас бы я на удочку такому бабнику не попалась. Сейчас я стала циничной и злой. Я никогда не чувствовала себя с ним единственной женщиной. Стоило только отвернуться, а потом попытаться посмотреть в глаза «любимого», как приходилось еще постараться поймать его взгляд! Глеб уже смотрел на другую женщину... А я любила, дура, я страдала... Имела такую неосторожность...

– Он был тебя недостоин, Мела, – плотно сжала губы Надежда.

– Думаю, что он ни одну из своих многочисленных женщин так и не сделал счастливой. Паразитировал на знании женской психологии...

– А второй мой Аполлон? Помнишь, Надя, Гену? – спросила Меланья.

– Это впечатляло! – улыбнулась Надежда.

– Когда я увидела это тело, более всего напоминавшее трехстворчатый шкаф, то почему-то решила, что «твердое плечо» должно выглядеть именно так, – вздохнула Меланья. – То есть буквально, в прямой смысле. Мастер спорта по тяжелой атлетике, он и должен бы жениться на тяжелой атлетике.

– А сколько тебе тогда было? – задумалась Надежда.

– Двадцать два года.

– Ой, молодая!

– Да не говори... Чего я все замуж ходила? Точно – дура! Сейчас девчонки заняты карьерой, живут в гражданском браке и не парятся...