Дарья Донцова - Страстная ночь в зоопарке

Тамара забилась в угол дивана. Все ее добрые чувства к Петру испарились, словно капля воды, упавшая на раскаленное железо.

– Хочешь сказать… некоторые… специально этим занимаются? Женщину инфицируют, а потом она служит…

– Оружием, – кивнул Петр, – пострашнее пистолета и яда, удивительным, уничтожительным, которое невозможно обнаружить. Девушка всегда будет вне подозрений, ее можно тщательно обследовать, просветить рентгеном, и ничего не найдешь, потому что убивает она своим телом. Здорово, да?

Тамара попыталась справиться с подступившей тошнотой.

– Но ты сказал, что заразится любой мужчина, с которым «оружие» вступит в контакт. Значит, такая женщина никогда не обретет семьи?

Петр снисходительно улыбнулся:

– Милая, у тех, кто служит стране, другие цели в жизни, их мысли сильно отличаются от помыслов среднестатистической мещанки. Наша разработка новая, мы пока досконально не знаем все детали, но она опробована, дала хорошие результаты, правда, длительного периода использования пока не было. Лет через пять-десять мы получим ответы на все вопросы. Что касается девушек, то после радикальной гинекологической операции они становятся безопасны для мужчин и могут продолжать работу, но уже по другому направлению.

– Боже! У них никогда не будет детей! – испугалась Тамара.

– У тебя нет ни сына, ни дочери, – напомнил Скороходов, – и ничего, ты бодра, весела, хороша собой.

– У меня дисфункция яичников, которая привела к бесплодию, – озвучила свой диагноз Боткина, – меня не использовали как шлюху и не укладывали потом на операционный стол.

Петр потянулся за сигаретами.

– Говорю тебе, у агентов другой менталитет, на первом месте у них интересы государства, остальное побоку. Ладно, завтра я заеду за тобой в семь, не проспи.

– Зачем? – не поняла Тамара.

Скороходов обнял любовницу.

– Почему, ты думаешь, я разговаривал с тобой предельно честно? Ведь я не имею права на откровенность!

– Не знаю, – вздрогнула Боткина.

Петя улыбнулся:

– Я люблю тебя и хочу построить полноценную семью. Теперь тебе придется выйти за меня замуж. Завтра в восемь мы объявим кому следует о нашей свадьбе. Иначе…

– Иначе что? – похолодела Боткина.

Скороходов прищурился:

– Я сообщу, что допустил оплошность, разоткровенничался с любимой женщиной. Если мы оформим отношения, то никаких санкций не последует. Ты отличный специалист, будем работать в одной лаборатории. Но если ты откажешься, то… меня простят, за годы безупречной службы я допустил лишь одно нарушение, и я очень нужен как руководитель научной работы. А вот что сделают с тобой?

Тамара онемела. У нее не было ни малейших сомнений по поводу своей дальнейшей судьбы. Убьют и не заметят. Врач собрала всю силу воли и твердо произнесла:

– Отлично. В семь. Наверное, лучше надеть белую блузку, пиджак и черную юбку.

– Умница, – расплылся в улыбке Петр, – я был уверен, что ты сделаешь верный вывод.

Тамара проплакала ночь напролет. Она не пыталась бежать, понимая бессмысленность и опасность столь опрометчивого шага. Но в семь Петр не появился, в восемь, девять и десять тоже. О мобильных телефонах в те годы не слышали, дома Скороходов трубку не снимал, как позвонить в лабораторию, Боткина не знала. Около полудня она рискнула выйти на улицу, свернула на набережную и увидела бригаду, которая чинила разбитое ограждение.

– Что случилось? – спросила Боткина у одного из ремонтников.

– Утром какой-то хмырь из начальников здесь на своей черной «Волге» в воду ухнул, – ответил рабочий. – Гололед сильный, шофер с управлением не справился, привык нарушать скоростной режим. Думал, ему все можно, барина катает, ну и трендец обоим. Два трупа достали.

Тамара Михайловна на подкашивающихся ногах побрела домой. Она была неверующим человеком, но в тот момент молилась как умела. Бог уберег ее от страшной работы и совместной жизни со Скороходовым.

– Зачем ты мне это рассказала? – не поняла Лера.

Боткина навалилась грудью на стол.

– Корсунский умер от сифилиса, ты говорила, что он болел всего месяц. Владимир мог стать жертвой спецслужб.

– Это было очень давно, – прошептала Лякина.

– Скороходов погиб за полгода до того, как ты попала ко мне в отделение, – продолжала Тамара. – Петра нет, но его лаборатория продолжала работу. Свято место пусто не бывает.

– Почему ты раньше мне не рассказала? – спросила Лера.

– Очень боялась, – призналась Боткина, – время было неподходящее, сейчас не так жутко. Но давай о другом. Вспомним Катю!

Лякина прикрыла глаза рукой, Боткина не замолчала:

– Твоя дочь была серьезной девушкой и не хотела спать с мужчиной без любви.

– Почти до тридцати лет она ходила в старых девках, – согласилась мать, – ждала принца. А он от сифилиса умер.

Тамара взяла Леру за руку:

– Катя родилась от Корсунского. Владимира заразили спецслужбы, чтобы не только устранить, но и опозорить. Ты рассказывала, что его безуспешно ловили и никак не могли задержать. Со смертью Корсунского движение хиппи потеряло одного из знаковых лидеров и тихо завяло. Что, если твоя дочь получила инфекцию от отца? И, вероятно, ты носитель неведомой болезни, заразилась ею от любовника.

Лякина схватилась за щеки.

– Нет! Я бы узнала об этом раньше.

– Как? – спросила Тамара. – Слабый пол не болеет, он является разносчиком инфекции. Ты не заводила любовников, Катя до тридцати лет жила одна, и первый же ее мужчина погиб от ураганного сифилиса, который не определяется анализом. То ли Петр намеренно не рассказал мне, что болезнь передается от матери к дочери, то ли сам не знал об этом. В год, когда он утонул, ученые еще не знали всех деталей.

– Я убила Катю, – прошептала Лера, – она покончила с собой из-за смерти жениха. Но получается, в этом виновата я. Корсунский – Лера – Катя – Евгений, вот цепочка.

– Нет, милая, – медленно произнесла Боткина, – ты жертва. Исток бед в женщине-агенте, которая намеренно заразила Владимира. В оружии, которое использовала система. Найдешь ее – обнаружишь, кто лишил тебя и Володи, и дочери. Эта дрянь еще вполне дееспособна, полагаю, ей лет шестьдесят, не больше.

Боткина не зря считалась хорошим психиатром. Она хотела, чтобы у Леры появился смысл в жизни, и поэтому подкинула ей идею отомстить. Лякина забыла про горе, начала докапываться до истины. Лера хорошо знала: есть люди, которые умеют хранить тайны лучше навороченных сейфов и виртуозно лгут при необходимости, но бумаги расскажут все, главное – их найти.

Лякина составила план, попросила своего начальника похлопотать за нее.

– Я решила под старость лет кандидатскую написать, – смущенно сказала она, – хочу перейти в Центральный военный архив, там хранятся документы по моей теме.