Ирина Хрусталева - Медовый олигарх

– Олесь, скажи, наша прабабка действительно что-то умела? – спросил Максим, смущенно улыбаясь.

– Да, и многое! Она Сергея от смерти спасла, у него было серьезное заболевание крови. Веда многим людям помогала, мне рассказывали, что некоторых она почти что с того света возвращала, когда от них уже все врачи отказывались.

– Выходит, и ты тоже умеешь лечить людей?

– Выходит, так!

– Ты прости меня, если я… в общем, забудь все, что мы тут с Денисом говорили про наследство, и вообще…

– Что это ты вдруг? – прищурился Валя. – Совесть замучила?

– А ты не встревай, – огрызнулся Максим. – Не с тобой разговаривают!

– Нечего кричать и рот мне затыкать, – не уступил Валентин. – Правда глаза колет?

– Ща дождешься, достал ты меня, – процедил Максим сквозь зубы.

– Эй-эй, друзья мои, ну-ка прекратите немедленно, – прикрикнула на спорщиков Олеся. – Тоже мне, нашли время для выяснения отношений! Валь, может быть, хватит уже вам ссориться?

– А почему сразу я? – нахохлился тот. – Он сам все время ко мне придирается! Стоит мне о чем-то спросить, как он сразу же в драку готов полезть. Ты знаешь, ма шер, что я человек культурный, воспитанный и мирный и первым никогда… Если у этого юноши с нервами не все в порядке, то я здесь совсем ни при чем.

– Это у кого с нервами не в порядке? – окрысился на Валю Максим.

– Максим, перестань, пожалуйста, а то я уже испытываю желание согласиться с доводами Вали, – сказала Олеся. – Пошли отсюда, пусть Денис спокойно спит.

– Да его пушкой не разбудишь, – усмехнулся Валентин. – Вон, ребята его крутили, вертели, как куклу, а он даже глаз не приоткрыл.

– Все равно пошли в кухню, Илью Дмитриевича подождем, заодно и кофе наконец попьем, а то мы так и не успели в тот раз.

Все вышли из комнаты и направились в сторону кухни. Не дойдя до двери, Валя вдруг резко остановился и приложил палец к губам, показывая этим жестом, чтобы все молчали.

– Ты что? – зашептала Олеся.

– Там кто-то есть, – так же шепотом ответил Валентин, на цыпочках подбираясь к порогу. – Ну блин, я так и знал! – воскликнул он, резко распахивая дверь. – Никак проголодались, мадам Фатима? – с сарказмом спросил он.

– Ох ты, господи, напугал-то как! – Фата подпрыгнула на стуле и чуть не подавилась куском пирога. – Смерти вы моей хотите, Валентин! Как пить дать, жаждете вы моей кончины, – всхлипнула Фата, загребая в рот прилипшие к ее подбородку крошки. – И за что вы меня так не любите? Что я вам такого сделала? Да, я проголодалась, потому что как только я понервничаю, так на меня «едун» нападает, и я просто удержаться не могу. Это, заметьте себе, тоже болезнь… нервная… и очень опасная! И ничего-то я с этим поделать не в силах, хоть вы зарежьте меня на этом самом месте, – тяжело вздохнула она. – Вот вы сами-то зачем сюда пришли? – хитро прищурилась великанша. – Небось тоже в холодильнике хотели пошуровать, поискать, не осталось ли чего от ужина?

– Нет, мадам, здесь вы конкретно ошибаетесь, – усмехнулся Валя. – Я пришел сюда за компанию.

– Какую… компанию?

– А вот – с ними я, – ответил Валентин, отходя от дверного проема. Фата увидела Олесю, Сергея, Максима и как-то резко посинела.

– Олеся, простите меня! – пролепетала она. – Я вам заплачу за все, что съела.

– Господи, что за глупости вы говорите? – засмеялась Леся. – Ешьте на здоровье, если вам хочется.

– Спасибочки на добром слове, но… гм… сыта я… уже наелась… лучше я спать пойду! – выпалила великанша, на удивление проворно вскочила со стула и вихрем унеслась из кухни.

Уже у двери своей комнаты она услышала разъяренные вопли Валентина.

– Ох, боже мой, какой же он все-таки любопытный, этот Валентин, – недовольно проворчала женщина. – Везде свой нос сует, куда его не просят!

– Нет, вы только взгляните на это! – кричал Валя. – Она же опустошила весь холодильник! Саранча ты ненасытная! – заорал он на весь дом. – Я бы с удовольствием пожелал сейчас – чтоб тебя раздуло, только дальше уже некуда!

– Валь, успокойся, ради бога, – засмеялась Олеся. – Ну ты же слышал, у человека такая болезнь – «едун» называется. Это говорит о том, что Фата совсем не виновата.

– У нее не «едун», а «обжерун», «чревожрач», и… и… – бессильно пыхтел приятель, не находя подходящего определения и все больше и больше раздуваясь от распиравшего его чувства негодования. – Пиранья, вот она кто, уф! – наконец выдохнул он. – Ты так старалась, пирог испекла, а его, кроме нее, так никто и не попробовал. Разве это дело?

– Не нужно так переживать из-за какого-то пирога, я еще испеку, – улыбнулась девушка. – Даже два, если тебе одного будет мало. Нашел о чем волноваться!

– Ложка дорога к обеду, чтоб ты знала! – взвился Валентин. – Я, может быть, тоже ужасно перенервничал и захотел срочно съесть свой законный кусок пирога, раз уж не попробовал его за ужином. И где он, это кусок? Ау, пирожок, где ты-ы-ы? – громко позвал он, сложив ладони рупором. – А я уже перевариваюсь в ненасытной утробе госпожи Грицацуевой, вот я где! – пропищал Валя, скорчив предельно комичную гримасу и хватаясь за живот.

– Валюша, прекрати этот цирк! – захохотала Олеся. – Съешь что-нибудь еще.

– Мерси боку, дорогая! Весьма польщен твоим хлебосольством, – театрально расшаркался тот. – Только, прежде чем что-то предлагать, сначала загляни в холодильник.

– Неужели правда ничего не осталось? – удивилась девушка, открывая дверцу холодильника. – Блин горелый, он и в самом деле пустой, – еще громче захохотала она. – Ай да Фатиния, ай да молодец!

– И помяни мое слово: это только начало, – недовольно проворчал Валя. – Чует мое сердце, что очень скоро эта ненасытная мадам сначала сожрет Ваську, а потом примется за нас.

Илья Дмитриевич вернулся через полчаса и принес с собой все необходимое.

– А он все еще спит, – растерянно сообщила Олеся. – Жалко его будить, он так намучился…

– Не тревожьте его, просто помогите мне его поддержать, – ответил доктор. – Думаю, во время этой процедуры он сам проснется. Но чем позже это произойдет, тем для него лучше.

– Дэну опять станет больно? – забеспокоился Максим.

– Будем надеяться, что нет, но если вдруг… Не волнуйтесь, молодой человек, я вколю ему обезболивающее и постараюсь как можно аккуратнее наложить гипсовую повязку. Я решил, что лучше сделать временную перетяжку, чтобы можно было довезти его до Москвы. Там ее врачи снимут, чтобы осмотреть его и поставить диагноз.

– Вы в прошлый раз серьезно сказали про операцию? – спросил Максим, нервно покусывая ногти.

– Кто же такими вещами шутит, юноша? – хмуро бросил ему Илья Дмитриевич. – Я, конечно, не Господь Бог, могу ошибаться, но полагаю, что в случае с вашим братом никакой ошибки нет. Позвонки очень четко пальпируются, а перелом шейки бедра виден невооруженным глазом, потому что он открытый. Это очевидно, для опытного врача, естественно.