Ирина Хрусталева - Медовый олигарх

– Юрий Иванович, в чем дело? – спросил Сергей. – При чем здесь Михаил? Я ведь думал, что вы пришли нам о винтовке рассказать, а вы…

– Да в том-то все и дело, что именно о ней я и хочу побеседовать, – нахмурился тот. – Только даже и не знаю, с чего начинать и как про такое рассказывать.

– Начните с того, кому эта винтовка принадлежит, – подсказал Сергей. – Хотя тут и думать не надо, и так понятно – ему, Михаилу, – проворчал он. – Ну, а если так, то пусть он сам все и объяснит. Ты слышал, Миша? Давай, колись! – велел ему Сергей.

– А что колись? Да, это моя винтовка, но я ничего плохого не замышлял, – мрачно ответил Михаил.

– Если не замышлял, тогда зачем ты самострел соорудил в камышах, на пруду? Ты что, не знал, что Леся с Валентином туда каждое утро приходят уток кормить?

– Вот именно, каждое утро, как часы, – вставил свое слово Валя. – Я ведь чуть не погиб из-за вас! Вы знаете, что за такие дела полагается? Ну-ка, Серж, наподдай этому «охотнику», блин! Да так, чтобы у него ушки зааплодировали!

– Да я понятия не имел, что вы там этих уток подкармливаете, вот тебе крест! – размашисто перекрестился Михаил.

– Значит, тебе просто дичинки захотелось? Утятинки решил отведать? – ехидно спросил Валя.

– На хрена мне ваша утятина сдалась? – взвился Михаил. – Мне свою птицу девать некуда! Полный двор – и утки, и гуси, и кур целый миллион бегает. Я на лису самострел соорудил!

– На какую лису?! – округлил Валя глаза. – Ма шер, ты слышала, тут, оказывается, лисы водятся! А сколько их здесь? На шубку хватит?

– Кадкин, прекрати паясничать, – шикнула та. – Продолжайте, Михаил, мы вас внимательно слушаем.

– Это началось еще зимой, – заговорил тот. – Повадилась рыжая ко мне в курятник лазить! Как ночь, так то курицы, то утки или гуся недосчитаюсь. Стал я ее выслеживать, довел до самого леса, а дальше никак. Снегу много, да он еще и рыхлый. Хоть я и на лыжах ходил, а все равно по пояс проваливался, приходилось мне возвращаться ни с чем. Так я и не смог ее нору обнаружить, не везло мне, хоть ты тресни. А птица-то все пропадает и пропадает! А к весне эта шельма уже не просто таскала их, она еще возьмет и придушит парочку. Ох и разозлился я на нее, сил нет! Уже только летом я ее выследил, она к вам на пруд начала бегать. Туда утки дикие прилетели, так вот она встанет на мостик и смотрит на них. Достать не может, глубоко, а свою затею оставить не хочет. А я гляжу, у ваших уток уже и молодняк появился. Ну, думаю, держись, бестия рыжая, я тебя все равно достану! Я и решил соорудить самострел из своей винтовки. Все рассчитал, все вымерил, как положено, она бы точно попала под пулю.

– Теперь понятно, куда селезень делся, – проворчал Валя. – Рыжая плутовка его сперла.

– А зачем вы на дуло глушитель привинтили? – спросила у горе-охотника Олеся.

– Как зачем? Чтобы выстрела слышно не было, – откровенно признался Михаил. – Я же понимал, что этот пруд на частной территории находится, и, естественно, не хотел неприятностей. А отказаться от своей затеи подстрелить эту рыжую нахалку я не мог. Уж так она меня достала, так достала, у меня даже бессонница началась!

– А откуда у вас глушитель?

– Так ведь я охотник, как же без него?! – пожал плечами Михаил. – Вон, хоть у Сергея спросите, мы частенько с глушителем на охоту ходим… правда, когда еще сезон не открыт, – сморщился он, с опаской посмотрев на шерифа. – А что такого-то, Юрий Иванович? Все мы не без греха.

– Речь-то сейчас не об этом, Михаил, – махнул рукой тот. – За стрельбу в закрытый сезон пусть вас егерь наказывает, это не мое дело. У меня другая забота, что мне с тобой теперь делать?! Ведь ты мог человека убить, ты это понимаешь? Это же преступление, оставлять самострел на частной территории. Тебя, мил дружок, за это в тюрьму могут посадить, если Олеся Викторовна напишет заявление.

– Олеся Викторовна, вы собираетесь на меня жаловаться? – испуганно спросил девушку Михаил. – Меня ж тогда точно посадят! Припаяют статью – покушение на жизнь. Матерь Божья, это ж лет десять, не меньше! А как же мои пацаны? Ведь их у меня трое, мал мала меньше. А жена? Она же не работает, с детьми сидит… Как же они без меня жить-то будут?!

– Успокойтесь, Михаил, – болезненно сморщилась Олеся. – Никто никакого заявления писать не собирается. У меня нет к вам претензий.

– Правда? – несказанно обрадовался тот. – Господи, дайте я вас расцелую, – кинулся он к девушке, но наткнулся на широкую грудь Сергея.

– Но-но, полегче, без поцелуев обойдешься, – рявкнул он. – Ишь, какой прыткий.

– Ладно, ладно, не ревнуй, я же по-дружески, в знак благодарности, – обиделся Михаил. – Олеся, я вам так признателен, огромное вам спасибо, – сыпал словами он, прижимая руки к груди. – Да я за вас… Да я для вас… Что хотите сделаю, только попросите!

– Настреляйте ей чернобурок на шубку, – подсуетился Валя. – Сможете?

– В наших местах чернобурка не водится, – растерялся Михаил.

– Это ничего, нам и рыжая сгодится, – нагло улыбнулся Валя.

– Кадкин, прекрати немедленно! – прикрикнула на друга Олеся. – Мне ничего не нужно, Михаил, просто поймайте ту лису, чтобы она больше моих уток не беспокоила, да и вашу птицу тоже. И, конечно же, больше так не делайте, я ваш самострел имею в виду, и мы в расчете.

– Я эту бестию голыми руками поймаю и к вашим ногам брошу, клянусь, – пообещал тот. – Я теперь ночей спать не буду, сутками напролет стану ее сторожить и обязательно сцапаю, вот увидите. Ну, держись, зараза такая, я тебе покажу, как меня под статью подводить! – потряс он кулаком в воздухе.

– Спасибо вам, Олеся, – хмуро произнес шериф. – От всей души. Второй раз вы человека от тюрьмы спасаете, и низкий вам за это поклон.

– На здоровье, Юрий Иванович, – улыбнулась та. – Все мы люди, каждый из нас может ошибиться, верно?! Главное, что все обошлось, остальное суета.

– Ну вот как, оказывается, все замечательно получилось, – радостно подвел итог Валя. – Не так страшен черт, как его малюют… ой! – Он зажал рот рукой и округлившимися глазами посмотрел на Олесю. – Ма шер, ты помнишь?

– Вот это да! Ай да Веда, ай да молодец, – от всей души захохотал Сергей.

– Вот видите, все оказалось пустяками, а мы панику устроили – караул, сатанисты на нас войной пошли, – рассуждал Валя, размахивая руками. – Оказывается, напрасно мы так волновались, виновата была хитрая лиса, любительница гусей и уток. Как странно, правда?

– Да уж, понервничали мы изрядно, – усмехнулась Олеся. – Одна цветная рубаха чего стоит, не считая самострела.

– Я надеюсь, ты не сообщила Максу, кто в этой рубашке бродил поблизости? – спросил Валя.

– Нет, конечно!

– Слава богу, иначе можно себе представить, что после этого случилось бы с Алексом.