Дарья Донцова - Шопинг в воздушном замке

Гостья расхохоталась.

— Ну и ну! Интересно, на что он рассчитывал? Неужели полагал, что правда наружу не выйдет?

Я решила немедленно пресечь опасную беседу.

— Простите, Вера, я только вышла на работу и не знаю, где расположена гостевая. Покажите, пожалуйста.

— Ну да, ну да, — опомнилась Путинкова. — Здесь три коридора, вам нужен крайний левый, в правом находятся спальни хозяев, а в среднем, где мы сейчас, общие помещения.

— А, ты уже знаешь, где спальня Павла, — ехидно протянула Света. — Шустрая! Так порасспроси жениха о его семье… Задай, например, вопрос, кем ему Исидор доводится.

— Сидя — дядя Павла, — ответила Вера. — Очень милый старичок, мы давно знакомы. С Мотей я тоже часто встречаюсь. И Гришу с Кларой видела. А вот вас сегодня впервые…

Завершить фразу ей не удалось. Светлана, не принимая во внимание, что за дверью, в одном шаге от нас, лежит труп, вновь захохотала в голос.

— Дядя! Ой, не могу! Хорошо хоть тетей его не представил! Паша и впрямь думал, что до тебя правда не дойдет? Или решил, что после свадьбы жена рыпаться не станет? Значит, и Сидя с Мотей молчали?

Я схватила Веру за плечи.

— Григория надо безотлагательно уложить, ему плохо! Пожалуйста, проводите меня в гостевую.

Но Вера сбросила мою руку, ее щеки покраснели.

— О чем молчали Исидор и Матвей? — спросила она у страшно довольной Светланы.

— Не смейте отвечать! — ляпнула я. — Павел вам этого не простит!

Но рыжеволосая мегера не обратила ни малейшего внимания на слова домработницы.

— Сидя — бывший тесть Павла, — злорадно заявила она.

— Кто? — попятилась Вера.

— Отец его жены. Ксения умерла. И, между прочим, Паша уже трижды вдовец, Алена с Жанкой тоже тапки отбросили. И тебя та же участь ждет! — каркала Света.

— Меня? — Вера в ужасе прижала руки к груди. — За что?

— Проклятие!

— Что? — пролепетала девушка.

— На семью Брыкиных наложено проклятие, — неожиданно без ехидства заговорила Света. — Все Пашины жены помрут, но сам он долго проживет и скончается бездетным. Да ты поговори с женихом, он правду тебе и откроет! Ох, неспроста Кларка в день помолвки откинулась! Нехорошее предзнаменование! Дурная примета! Знак свыше, предупреждение тебе! Уноси, Верочка, отсюда ноги, пока жива!

Девушка секунду стояла неподвижно, потом закашлялась, схватилась рукой за горло и, спотыкаясь, убежала. Я бросилась за Верой с воплем:

— Погодите!

Но Путинкова намного лучше меня ориентировалась в лабиринте комнат. Она вдруг прыгнула в стенной шкаф, я последовала ее примеру и… остановилась. Это был не шкаф, а вход в небольшой холл, из которого вела еще одна дверь. Мои руки толкнули ее, в нос ударил запах сырости и кошачьей мочи, я увидела лестницу. Крайне удивленная, я спустилась на четыре ступеньки, обнаружила еще одну дверь, отворила ее и очутилась в пустынном захламленном дворе.

Озадаченная своим открытием, я вернулась в квартиру, нашла Вовку и шепнула ему:

— В апартаментах есть черный ход!

— Знаю, — ответил Костин, — хозяин рассказал. И, что самое интересное, его никто не запирает.

— Входная дверь у них тоже нараспашку, — вздохнула я. — Значит, сюда мог незаметно пробраться посторонний. Может, он и до сих пор тут!

— Нет, это маловероятно, — успокоил меня Вовка, — давай не будем поднимать панику.

Только к часу ночи я наконец-то справилась с горой грязных тарелок. Естественно, посудомоечной машины в доме не было, пришлось орудовать губкой и мылом. Мылом — в прямом смысле этого слова! На краю раковины лежал липкий брусок, бутылочки с современным моющим средством не было. Если учесть возраст умершей Олимпиады, то совсем неудивительно, что старушка мыла плошки по старинке. Еще хорошо, что она приобрела симпатичную губку, а не пользовалась старым чулком!

Устав до отупения, я доплелась до своей спальни и поняла, что не могу лечь спать, не приняв душ. Слава богу, я уже знала, где находится громадная ванная, по размерам напоминающая плац для воинских парадов. Прихватив небольшое вафельное полотенце (похоже, других в доме у Брыкиных не существует), я вошла в круглое, обложенное кафелем от пола до потолка помещение и протяжно вздохнула. Ну как можно мыться в подобных условиях?

Сама ванна оказалась очень глубокой, никакой пластиковой занавески и ковриков тут в помине не было, отсутствовал и полотенцесушитель. На стене с пожелтевшей от времени плиткой красовалось штук десять пластиковых крючков, на них висели самые разнообразные вещи: резиновая клизма, здоровенные деревянные щипцы, три грязные тряпки, ситцевые «семейные» трусы и соломенная шляпа. Может, Исидор или Павел водружают ее на голову, когда становятся под душ? Прикрывают макушку, зажмуриваются и воображают, будто находятся на море? И еще. Вот скажите, пожалуйста, зачем тут, напротив рукомойника, висит картина, написанная маслом? Неужели обитатели квартиры, абсолютно равнодушные к чистоте и порядку, решили украсить свою «баню»? Если так, то они выбрали совершенно неуместный сюжет: освежеванная тушка кролика в руках мясника отнюдь не радует глаз и не располагает к расслаблению. Впрочем, наслаждаться водными процедурами в потемневшей от времени ванной как-то не очень-то и хочется, здесь холодно и противно.

Быстро ополоснувшись, я кое-как вытерлась вафельным полотенцем и услышала приглушенные голоса. Тут что, в каком-то углу работает радио?

Я осмотрелась по сторонам, задрала голову. Нет, приемника не видно. Так откуда доносятся звуки? Можно даже разобрать отдельные слова. Вот сейчас мужчина говорит: «Бу-бу-бу… не хотел». И снова: «Бу-бу-бу…» А ему отвечает женщина: «Бу-бу-бу… врать… бу-бу-бу…»

Страшно заинтригованная происходящим, я навострила уши и пришла в еще большее изумление. Звук шел от… картины.

Ежась от холода, я приблизилась к ужасному «натюрморту», сдвинула его в сторону, увидела на стене небольшое отверстие и, привстав на цыпочки, приникла к нему глазом.

Взору открылась часть какой-то комнаты. Прямо напротив стоял Павел, который гневно говорил:

— Хватит! Ты и так много получила!

— Согласись, мне положено больше, — ответила невидимая женщина. Ее голос показался мне знакомым. Но она говорила тихо, находилась чуть в стороне, и оставалось лишь гадать, знаю ли я ее или мне только кажется.

— Шантажистка!

— Мне нужны деньги.

— Вот и зарабатывай!

— Не себе же прошу!

— Да ну?

— Вспомни о Пелагее Андреевне.

— Мне на нее насрать! — заорал Брыкин.

— Тише, — шикнула тетка, — еще разбудишь кого.

— Боишься? — пошел в атаку бизнесмен.

— Я? Нет, опасаться следует тебе, — тихо засмеялась незнакомка. — Вдруг правда вылезет наружу? Вот прикольно получится… Ты потеряешь все!