Дарья Донцова - Шопинг в воздушном замке

Не успела я дойти до приоткрытой двери, как оттуда донесся тот самый уже знакомый мне женский голос:

— Здорово получается! Всеми похоронными проблемами должна заниматься я!

— Я дал тебе денег, — глухо ответил Брыкин.

— Легче всего откупиться рублями, — заявила тетка, — намного труднее проявить участие, заботу, внимание.

— Твои претензии смешны, — устало ответил бизнесмен. — Найми агента.

— Я не о погребальных хлопотах говорю. Надо найти бумаги.

— Зачем?

— С ума сошел? Нас же будут шантажировать.

— Кто? Она умерла.

— Если документы попадут в чужие руки, неизвестно что будет. А она их отдала на сохранение какому-то приятелю. Сама сказала: «Все стережет мой лучший друг».

— Он придет на похороны, попробуем с ним поговорить.

— И как мы его узнаем?

— Вряд ли в крематорий заявится толпа из тысячи человек. Просто посмотрим на тех, кто явится с ней попрощаться. У нее есть записная книжка?

— Ну… не знаю, наверное.

— Надо обзвонить людей.

— И кто это сделает, я?

— Я заплачу тебе.

— А кто пойдет на кладбище, тоже я?

— Назови сумму.

— Ты привык выезжать за мой счет! Я выполняю всю черную работу!

— Сколько?

За дверью стало тихо. Я сочла момент благоприятным, вошла на кухню и сказала:

— Добрый вечер.

— Лика, — подскочил стоявший у окна Павел, — вы проснулись?

— Я только что вернулась домой, — улыбнулась я, — услышала голоса и решила посмотреть, кто на кухне.

— Я думал, вы давно легли, — пробормотал Брыкин.

— Исидор меня отправил в город по делам, — ответила я, всматриваясь в женщину, которая сидела спиной к двери, ее рыже-каштановые волосы показались мне знакомыми.

— Можете быть свободны, — нервно сказал мне Брыкин.

— Давайте заварю вам чай, — предложила я, делая шаг к плите.

— Уже поздно, — категорично заявил Павел, — ваш рабочий день истек. Да и теперь вы служите у Сиди секретарем, можете забыть о домашнем хозяйстве.

— Мне совсем не трудно, — проигнорировала я слова бизнесмена, — сделаю все не в службу, а в дружбу.

— Спокойной ночи! — попытался выставить меня вон Брыкин.

Но я уже подошла к столу, села на стул, посмотрела на молчавшую тетку и воскликнула:

— Светлана? Вы одна? А где ваш муж Константин и дочь Василиса? Они в гостиной? Принести им туда ужин?

— Моя семья дома, — процедила Света.

— А вы, значит, пришли в гости к лучшему приятелю? — нагло спросила я.

Светлана прищурилась.

— Однако поломойки нынче на короткой ноге с хозяевами, — процедила она. — За столом пристраиваются как свои. Ты ничего не перепутала? Ступай, вымой унитаз!

Павел потер затылок.

— Лика, послушайте. Света слегка не в духе, вы нам сейчас не нужны, идите отдыхайте. Мы хотим обсудить сугубо личные дела без посторонних. Извините за откровенность, но деликатного намека вы не поняли.

— Ты ей еще лезгинку станцуй, — обозлилась Светлана. — Кто у кого в услужении? Эй ты, вали отсюда!

— Зря горячитесь, — пожала я плечами, — хотя ваше волнение понятно. Наверное, Пелагея Андреевна умерла? Примите мои соболезнования. В ее-то возрасте с инсультом медицине не справиться.

Павел отскочил к плите и задел спиной алюминиевую кастрюльку, стоявшую на горелке.

— Какая Пелагея Андреевна? — Светлана попыталась разыграть передо мной спектакль.

— Суворова, — охотно уточнила я, — ваша мать.

— Чья мать? — не сдавалась Света. — Бред какой-то!

— Вовсе нет, — возразила я. — Хотя, конечно, настоящей любящей матерью даму, которая заводила детей лишь для того, чтобы выжимать из их отцов деньги, нельзя назвать. Она наградила вас сифилисом, а когда правда выплыла наружу, бросила двух дочерей и сына. Вам пришлось тяжело, в особенности Лене. Так, Света?

Павел, держась за стену, подошел к табурету и рухнул на него. Светлана молча смотрела на меня.

— Вы же Лена? — спросила я. — Вам было хуже всех. Детство — сплошной кошмар: постоянные болезни, жизнь взаперти, никаких подруг, кроме сестры Кати. Но с ней вы не хотели общаться. Представляю, что чувствовала маленькая девочка, прикованная к кровати, какие мысли бродили у нее в голове. А потом вы очутились в больнице, затем в спецдетдоме. Там встретились с Катей, но не наладили с сестрой дружбы. Думаю, вы не хотели, чтобы около вас постоянно был человек, напоминавший о прошлом. Прошли годы, и вдруг объявилась Пелагея Андреевна. Она постарела, лишилась всех кавалеров и стала требовать от детей денег. Чем она вас шантажировала? Хотя, пожалуй, я знаю ответ на вопрос. Вы все, Катя, Лена и Павел, сделали одну ошибку: выкупили свои истории болезни из кожно-венерологического диспансера, но забыли про документы в инфекционной больнице.

— Вы кто? — мрачно спросила Светлана. — Может, хватит прикидываться домработницей?

— Частный детектив Евлампия Романова, — представилась я, — меня нанял Григорий Селезнев.

— Гришка решил меня погубить? — ахнул Брыкин. — Вот мерзавец! Я его со школьной скамьи на своей спине тащу, взял на фирму, обеспечил работой, а он… Захотел лучшего друга шантажировать? Решил покопаться в моем прошлом.

— Вы ошибаетесь, — остановила я Павла. — Гриша верил в вашу сказку про проклятие и, как он нам сказал, хотел, чтобы кто-нибудь присмотрел за Верой. Селезнев предполагал, что девушке грозит нешуточная опасность. И, к сожалению, оказался прав.

— Я их не убивал, — тихо сказал Павел, — ни одну пальцем не тронул, ни Алену, ни Жанну, ни Ксюшу. Они сами умерли.

Светлана, всплеснув руками, заорала:

— У вас нет никаких доказательств! Вам нечего нам предъявить! Нет документов! Вы несете бред! Павел Брыкин — сын дипломатов, погибших в Анголе, он никогда не болел сифилисом. С чего вы взяли, что я его сестра? О какой Лене идет речь? Меня зовут Светлана Викторовна Краснова. С Павлом мы давние приятели, какие нас соединяют отношения, вас не касается. Мы любовники! Спим вместе! Кому какое дело, а? Пашкины жены умерли, в их смерти не нашли ничего криминального! Вот!

Я подняла руки.

— Спокойно, Света. Профессионалы из внешней разведки утверждают, что самое трудное — придумать агенту биографию. Как ни старайся, всегда останутся следы, документы, люди, которые могут его разоблачить. Для начала скажу: в МИДе ничего не слышали о семейной паре дипломатов Брыкиных, погибших в Анголе. Этих граждан не существовало. Павлу страстно хотелось выпендриться перед одноклассниками, отсюда и выдуманная легенда о фамильном проклятии. История не очень оригинальная, наверное, мальчик вычитал ее в какой-то книге, а потом вспомнил. Очень впечатляет и сообщение о старинной семейной Библии в кожаном переплете с настоящими драгоценными камнями. Жаль только, что Павел никому раритет не показывал, даже верному Селезневу. Может, покажете мне Библию, а, Павел?