Дарья Донцова - Рваные валенки мадам Помпадур

Я пнула Димона в ответ и улыбнулась во весь рот. Начальник похлопал рукой по столу:

– Прошу внимания. Давайте познакомимся. Это Иван Сергеевич Добров.

Мужчина кивнул, а шеф продолжил:

– Дмитрий и Татьяна займутся вашим делом. Я оставлю вас для детального разговора. Не торопитесь, изложите свою проблему, мои сотрудники непременно вам помогут.

Я проводила Приходько взглядом – он величественно прошествовал к двери – и подавила вздох. Кто мне объяснит, почему одни люди нам нравятся, а другие нет? Федор умный, образованный, внешне вполне симпатичный человек. Он сменил на посту Чеслава [2], и, надо отдать ему должное, изо всех сил старается подружиться с членами бригады. Для начала он повысил меня и Коробка в должности. Мы теперь начальники отделов. Соответственно выросли и оклады, а это, согласитесь, весьма приятно. Правда, у нас с Димоном пока нету подчиненных, мы руководители и исполнители в одном лице. Приходько не лебезит перед нами, он не стал резко перестраивать работу бригады. Если речь заходит о Чеславе, Федор высказывается о предшественнике с уважением и не упускает случая подчеркнуть: я тут у вас недавно и не пытаюсь изменить не мною заведенные правила. Замечания босс отпускает исключительно по делу, он всегда мил, не орет и добился повышения бюджета бригады. Димон заполучил кучу новых технических штучек и безмерно счастлив. А вот мне Приходько не по душе. Почему? Нет ответа. Мое чувство нельзя объяснить логически. Федор хорош со всех сторон, но я от него не в восторге.

Димон кашлянул, я опомнилась и взглянула на клиента:

– В чем ваша проблема?

Иван Сергеевич взял со стола стакан с водой, сделал несколько глотков и смущенно сказал:

– Придется долго рассказывать.

– Мы никуда не торопимся, – приободрил его наш компьютерный гений.

– Привыкли к задушевным беседам, – улыбнулась я.

– Как-то неудобно вываливать перед вами семейные проблемы, – смущенно сказал Добров, – поверьте, я не пришел бы сюда, не посмел бы беспокоить людей, которые занимаются особо тяжкими преступлениями, убийствами, похищениями. У меня в семье все живы. Пока.

– Пока? – повторила я. – Вы подозреваете, что кто-то готовит на вас покушение? Партнеры по бизнесу?

Иван Сергеевич смутился еще сильнее.

– Я владею фирмой, которая производит натуральную косметику из российского сырья. Начал бизнес с нуля, на голом энтузиазме, сейчас он приносит стабильный доход. Конкуренция на рынке велика, зайдите в магазин и найдете там огромный выбор товара от иностранных и российских фирм. Чего только нет! Кремы, лосьоны, сыворотки, все с сильным действием, но я сделал ставку не на городского избалованного покупателя, а на сельского потребителя, который до сих пор и душой и умом остался в двадцатом веке, не доверяет новым технологиям, не понимает слов типа «дермобразия», «эксфолиант», «пилинг». У меня все очень простое, родное.

– Лосьон «Рассвет» и «Роза», крем «Любимый»? – спросила я. – Во времена моего детства у нас в ванной стояли такие.

– Точно! – обрадовался Димон. – А я помню коробочку с пудрой «Лебедь», круглую, картонную, с красной крышкой.

– Вот-вот, – кивнул Добров. – Мои автолавки ездят по провинции, там до сих пор именно подобный ассортимент пользуется спросом. Ну зачем бабушке нанотехнологии? Ей удобнее с привычным мылом и шампунем «Малыш» без слез. В общем, я никому не мешаю, супердоходов не имею, но на безбедную жизнь мне хватает.

Иван Сергеевич слегка расслабился, откинулся на спинку стула и опять заговорил. Чем дольше длился рассказ Доброва, тем больше я недоумевала. Ну что ему от нас надо?

Иван Сергеевич воспитывался одинокой мамой, которая без оглядки любила его. Анна Егоровна была неглупа, не устраивала единственному сыну скандалов, когда тот приводил в гости девушку, наоборот, всегда угощала потенциальную невесту чаем. А потом говорила Ивану:

– Какая милая девочка! Ваня, женись поскорей, хочу умереть, зная, что ты в хороших руках.

Добров, обожавший мать, пугался и отвечал:

– Ну уж нет. Придется тебе обо мне еще сто лет заботиться. Нам и вдвоем очень даже хорошо.

Но Анна Егоровна отчаянно хотела устроить семейное счастье сына и в конце концов свела Ванечку с дочерью Марии Николаевны, своей коллеги по работе. Скромная, тихая Любочка училась в институте на археолога. Ей, несмотря на все ее хозяйственные таланты, светила судьба старой девы. Люба не ходила на танцульки, не бегала с подружками в кино, не гуляла допоздна с мальчиками. Мать воспитывала дочь в строгости, потребовала от нее сначала золотой медали, а потом ждала диплома с отличием и защиты кандидатской диссертации.

Когда Любочка принесла маме «корочки», выданные ей как новоиспеченному специалисту, Мария Николаевна устроила дочь в один из музеев, а потом сказала:

– Ну, а теперь пора подумать и о семье. Надо, конечно, писать кандидатскую, но следует и личной жизнью заняться.

Любе тоже хотелось простого женского счастья, поэтому она стала присматриваться к своему окружению в надежде найти себе пару. Увы, коллеги по работе оказались преимущественно одного с ней пола. В поле зрения маячило лишь двое мужчин; сами понимаете – рабочих, электриков, охранников Люба в расчет не принимала. Обе относительно подходящие кандидатуры, старший специалист Владимир Каминский и завотделом Алексей Николаевич Бутров, были докторами наук, профессорами, творческими, талантливыми людьми и вполне приятными внешне мужчинами. Оба часто ездили за границу, хорошо одевались, имели машины и квартиры. Но, главное, они были авторитетами в своей области, а Любу всегда привлекали увлеченные люди. Красавец-блондин-мачо, озабоченный исключительно походами в парикмахерскую и имеющий состояние, полученное в наследство от богатых родителей, не мог заинтересовать Любочку Казакову, ей требовался творческий человек: пусть он будет беден, зато внутренне интересен. Каминский с Бутровым отвечали всем требованиям молодой женщины, но роману мешало простое обстоятельство: оба были женаты. А уводить отца от детей Казакова не собиралась, ей не позволяли моральные принципы.

Видя, что дочь остается без кавалера, мать забеспокоилась, и в конце концов они с Анной Егоровной решили поженить своих детей.

Брак, заключенный под давлением родителей, неожиданно оказался счастливым. Через девять месяцев после свадьбы Любочка родила дочь Надю, спустя еще двенадцать появился сын Сережа. Бабушки пестовали внуков, Иван Сергеевич затеял свой бизнес; Любочка, которой самоотверженно помогали и мама, и свекровь, не бросила работу, стала правой рукой профессора Бутрова, ездила с экспедициями на раскопки, написала две книги и пользовалась заслуженным авторитетом у коллег. Любу хорошо знали коллеги из других стран. Она владела двумя иностранными языками, поэтому, когда в музей приходило приглашение на международный симпозиум или конференцию, директор не колебался в выборе. Немаловажным фактом было и то, что Добров гордился своей женой и оплачивал ее поездки. Музей не тратился ни на билеты, ни на гостиницу, ни на суточные для Любочки.