Дарья Донцова - Приданое лохматой обезьяны

Из крохотного предбанника вел короткий коридор, а напротив вешалки была узкая дверь из дешевого пластика. Я заглянула за нее. Так и есть, совмещенный санузел, очень чистый, с аккуратно повешенным единственным полотенцем. В стаканчике стояла одинокая зубная щетка, на полке у зеркала – две баночки с дешевым кремом для лица и одеколон.

По спине побежали мурашки. Вещи часто переживают хозяев. Никому из Кирилловых косметика с парфюмерией больше не понадобятся.

Из коридора я сначала попала в большую комнату. Она, похоже, служила гостиной и спальней Антонины. Старая «стенка» с давно отслужившим свой срок цветным телевизором, который по размеру больше современных стиральных машин, диван-книжка, прикрытый клетчатым пледом, пара кресел, журнальный столик с хрустальной вазой, из которой торчат искусственные орхидеи. Сколько раз я бывала в подобных апартаментах? Когда подрабатывала репетиторством, почти каждый день. Все мои ученики жили на пятых этажах хрущоб без лифта, и я насмотрелась на разные интерьеры.

В гостиной очень аккуратно прибрано, и Ники нет. Но не стоит терять надежду, скорее всего, девочка в спальне Никиты…

Я дошла до комнаты, увидела табличку «Дуракам не беспокоить» и чуть приоткрыла дверь. Личное пространство сына Антонины составляло примерно десять квадратных метров, и я сразу увидела Нику, которая сидела за доской, прикрепленной к подоконнику. Полноценный письменный стол в крохотную каморку не вошел бы, но хозяйка нашла выход. Наши люди крайне изобретательны, им в голову приходят такие идеи, до которых не додумается маститый дизайнер интерьеров. Антонина расширила подоконник, чтобы Никита имел удобное место для занятий.

– Ника! – обрадовалась я. – Ты встала!

Девочка не пошевелилась, не закричала: «Кто разрешил без спроса лезть в чужую квартиру?» Она осталась неподвижной.

У меня екнуло сердце. На подгибающихся ногах я подошла к окну и, сделав над собой усилие, посмотрела сначала на стол.

В центре доски возвышалась бутылка коньяка, довольно дорогого, ее окаймляли расставленные полукругом мелочи: череп из какого-то металла, большой ластик, подсвечник и зажигалка. Кто-то специально разместил вещи таким образом. А чашка, из которой Ника пила, валялась на паласе.

Помедлив пару мгновений, я посмотрела на Нику и не вздрогнула, потому что уже знала, что увижу широко раскрытые мертвые глаза. Встав на цыпочки и стараясь ничего не трогать, я выскользнула в коридор и вытащила из сумочки телефон. Ну пожалуйста, Юра, ответь…

– Да, – сказал голос Шумакова.

– Милый, я нашла Нику, она в квартире Кирилловой, – судорожно зашептала я.

– Двушка опечатана, туда нельзя входить, – ответил майор.

Вот хороший аргумент! Оторвать бумажку со штампом – плевое дело. Я, кстати, не заметила на двери ни малейших следов ленты, которую используют в таких случаях. Да Нику и не могла остановить эта смешная преграда!

– И я не просил тебя разыскивать свидетельницу, – буркнул Юра. – Ну ладно, вели ей ко мне ехать.

Я сделала глотательное движение:

– Не получится.

Юра рассердился.

– Ну-ка схватила девчонку в охапку, засунула в свою машину, и вперед с песней. Если нахалка качает права, напомни ей, что за незаконное проникновение в чужое жилище…

– Милый, послушай…

– Можно огрести срок, – не успокаивался Шумаков. – А еще…

– Котик, она…

– Помеха следствию карается…

– Она умерла! – выкрикнула я. – Выпила коньяк и, похоже, отравилась!

– Еду, – бросил Юра.

Иногда даже бог дорог способен проявить жалость. Шумаков ухитрился добраться из центра меньше чем за полчаса.

– Начинайте, ребята, – приказал он криминалистам, вошел на кухню и устроил мне допрос по всем правилам.

Когда я объяснила, почему и как попала в дом, Юра рассвирепел:

– Понимаешь, что ты натворила? Ты свидетель! Мало было моего знакомства с Ковровой, так еще теперь и ты действующее лицо. Кто просил тебя лезть?

Я начала оправдываться:

– Мы же решили работать в паре.

– Кто сказал? – опешил Шумаков.

– Ты, – ответила я. – Мы собрались помочь Оле. Теперь, наверное, с нее окончательно снимут подозрения. Нику отравили, когда Коврова находилась в реанимации, лучшего алиби не придумать.

Юра схватился за лоб и простонал:

– Ну да! Только тогда я был ни при чем, а сейчас дело мое.

Я возмутилась.

– Следовательно, я нужна тебе лишь тогда, когда ты не при исполнении?

– Точно! – кивнул Шумаков. – На данном этапе от тебя никакой пользы, кроме вреда. Давай договоримся: ты едешь домой и садишься за свою рукопись. Займись работой!

– Хорошо, – протянула я, – непременно.

– Ну что ты за человек! – с досадой продолжал Шумаков. – Кропай дюдики и не лезь в сложные дела. Пиши романчики, там ты полная хозяйка, оставь реальную работу специалистам.

Я молча смотрела на Юру. Уже слышала подобное от своего бывшего мужа Олега Куприна, он даже употреблял те же слова «дюдики» и «романчики». Мужчинам вообще-то не свойственно оперировать ласкательными терминами, они редко произносят «стульчик», «диванчик» или «рубашечка». И Олег, и Юра хотели пренебрежительно подчеркнуть малозначимость моих произведений, дать мне понять, чего стоит мое творчество…

– Можно уносить тело? – спросил криминалист.

– Что там, Коля? – отрывисто спросил Юра.

– Пока ничего, – буднично ответил Николай, – кроме этого…

Эксперт показал прозрачный мешочек, в котором лежала сложенная в несколько раз купюра.

– Похоже, двадцать евро. Точнее скажу, когда развернем ее в лаборатории.

– Эка важность, – покосился на меня Юра, – сейчас у людей в портмоне и несколько тысяч найдутся.

Николай улыбнулся:

– Лично у меня музыкальный кошелек – открываю его и слышу, как он поет романсы. Деньги у жертвы в лифчике обнаружились.

– Стандартное место хранения, – не сдался Юра, – лучше про время смерти скажи.

– Ориентировочно шесть-семь утра, – сказал Николай, – точнее после вскрытия.

– Юра, подойди! – крикнули из коридора.

Шумаков ушел.

– Причина смерти? – я воспользовалась моментом и подошла к криминалисту.

– Видимых повреждений нет, ни ран, ни ссадин, ни синяков, – хладнокровно перечислил Николай. – После вскрытия скажу точнее. Пока все.

– Ее могли отравить? – не успокаивалась я. – Например, коньяком? Кстати! Бутылка, которая обнаружена в офисе Ускова, той же фирмы? Здесь на столе я видела «Кумо». Недешевый алкоголь. Где его Ника взяла? Вы сфотографировали вещи, лежавшие на столешнице? И где чашка, которой пользовалась девушка?

Николай продемонстрировал другой пакет.

– Кружка, – заявил он, – не коньячная посуда.

– Верно, – кивнула я, – благородный напиток следует наливать в пузатый, сужающийся кверху фужер. В буфете, в другой комнате, есть «тюльпан» на темно-синей витой ножке. Почему она не взяла бокал оттуда?