Дарья Донцова - Приданое лохматой обезьяны

Из глаз Марины полились слезы. Я ждала. Наконец стриптизерша немного успокоилась и начала рассказывать. Мне оставалось лишь удивляться собственной прозорливости.

…Марина не может назвать себя сострадательным человеком, и она привыкла всего в жизни добиваться исключительно собственным трудом. Ни богатых родителей, ни щедрых спонсоров у танцовщицы нет, а когда судьба постоянно делает тебе подножки, теряешь сочувствие к окружающим. Марина презирает тех, кто жалуется и хнычет, она часто повторяет: «Хочешь быть счастливой, стань ею. Никто тебе на блюдечке ничего не притащит, а если вдруг под носом появится-таки тарелочка с куском шоколадного торта, не хватай угощение – за него неминуемо придется расплачиваться по высокой цене».

Но Ника неожиданно растопила сердце Маринки. Танцовщица подружилась с девочкой, устроила ее в школу стриптиза, упросила управляющего дать Малышевой шанс продемонстрировать приобретенные навыки у шеста и даже одолжила ей денег.

Вчера ночью у стриптизерши был выходной. Около пяти утра ей позвонила совершенно счастливая Ника и зарыдала в трубку:

– Я получила двести евро. Двести! Двести!

– Да уж слышала, – зевнула Марина, которая в кои-то веки хотела всласть отоспаться. – Молодец, поздравляю. Как должок отдавать станешь? Частями или всю сумму разом?

– Лучше частями, – ответила Ника. – Ой, я тебя разбудила! Прости.

Марина спокойно ответила:

– Ничего, я понимаю.

– Заходи ко мне через час, – велела Ника.

– Куда? В гараж? – рассердилась танцовщица. – Отличная идея. Давно мечтаю на рассвете из квартиры выйти, пешочком прогуляться, в конюшне выходной провести. Жесть!

– Далеко тебе ходить не придется, – зачастила Ника, – я теперь с тобой через стенку живу. Мне Никита ключи дал, я теперь единственная наследница. Подгребай к шести, сразу часть долга верну.

Марина нырнула под одеяло и задремала, но ей было не суждено мирно поспать. Через полчаса раздался новый звонок. На проводе вновь была Ника.

– Слушай, – зашептала она, – тут такой мужчина нарисовался! Олигарх. Машина новая, костюм, часы за сто штук баксов, я от его одеколона балдею. Мы сейчас заедем в супермаркет, потом ко мне. Наша с тобой встреча отменяется. Только не подумай, что я не хочу бабки отдавать, верну непременно, но вечером.

Маринка не первый год крутится у шеста и отлично знает, что бывает с дурочками, которые в первый день знакомства приглашают к себе невесть кого.

– Эй, эй, – заволновалась она, – не глупи! Твой олигарх какой-нибудь продавец с рынка. У богатого человека своя квартира имеется, он к бабе не поедет, да и охрана не пустит. Часы за сто тысяч подделка, наверняка на дороге купил.

– Нет! – заспорила Ника. – Я его спросила: «Где взял прикольные часики?» Олигарх ответил: «Из Швейцарии привез, их эксклюзивно для меня сделали за сто тысяч баксов».

– Ты дура! – разозлилась Марина. – Уходи домой. Одна. Найдешь еще настоящего богача, без фуфла.

Ника фыркнула и отсоединилась. Марине стало тревожно. Она хотела одеться, встретить ошалевшую от получения двухсот евро глупышку на лестничной клетке и конкретно послать на три веселые буквы «олигарха». Танцовщица посмотрела на часы, подумала, что раньше четверти седьмого Ника не появится, прилегла на минутку и проснулась… в десять.

За стеной царила тишина. Марина накинула халат и поспешила в квартиру Кирилловых. Хотела позвонить в дверь, но тут заметила: створка приоткрыта. На душе сразу заскребли кошки: замок у Антонины Михайловны не захлопывается, запирается ключом, значит, кто-то спешно удирал из двушки, а Ника не заперла дверь.

Увидев подружку на стуле, Маринка сразу сообразила: Малышева умерла. Помочь девушке стриптизерша не могла. Собрала разложенные веером евро и ушла.

– Ей деньги уже не понадобятся, – оправдывалась она сейчас, – а мне кто долг вернет? Я взяла свое. Кстати, давала ей полтыщи, а вернула двести, с остальными придется навсегда проститься. Я не душила Нику, честное слово!

Я молча смотрела на Марину. Похоже, она не врет. Я знаю, что Нику отравили, но нарочно назвала другую причину смерти. Убийца мог выдать себя, удивиться, услышав про удушение, но Марина даже не моргнула, в ее глазах не появилось недоумения, она приняла мои слова всерьез и искренне думает, что Ника погибла от асфиксии. Либо стриптизерша – гениальная актриса и хладнокровный спецагент в одном флаконе, либо на самом деле она ни при чем.

Мое молчание заставило Марину занервничать, и она решила оправдаться, очернив Нику:

– Не думай, что Малышева белая и пушистая. Мы с ней откровенно разговаривали. Да, ей вначале нравился Никита, он первый, кто на Нику внимание обратил. До него мальчики за Малышевой не бегали: плохо одета, из неблагополучной семьи, не красавица. Но Кириллову Ника понравилась, а ей по кайфу было девчонкам в группе нос утереть. В медучилище парней мало, за них драка идет, и рейтинг Малышевой зашкалил, когда народ про ее амур с Кирилловым узнал. Ника прямо балдела. Она из барака, поэтому считала убогую нору Антонины Михайловны дворцом. Что девчонка видела? «Быстроцыпа» для Малышевой – наикрутейший ресторан, вещевой рынок – супер-пупер бутик. Как она рот разинула, когда в клуб попала! Ну да, я не в помойку ее привела, куда Никита изредка Нику приглашал, а в элитное место. Встала она у бара и шепчет: «Марина! Возьмут меня сюда на работу, умру от счастья». И сразу ей Никита не нужен стал, сообразила, что есть на свете другие мужчины. Мне честно про свои намерения растрепала: «Скоро Антонина умрет, Никита на мне женится, пропишусь в его квартире, поживу с ним сколько надо, чтобы при разводе квадратные метры напополам разделили, и уйду в автономное плавание».

– Оборотистая девочка… – протянула я. – Даже слишком для неполных восемнадцати лет. А мне показалось, что Малышева и Никита любили друг друга. Парень поругался с мамой, которая не хотела принимать его невесту, и ребята решили вместе жить в гараже.

– Может, вначале так и было, – кивнула Марина, – но потом они лаяться стали. Ника бы давно от Никиты ушла, но уж очень ей в барак возвращаться не хотелось. Малышева странная была, у нее настроение менялось, как диски у диджея. Утром она мать любит, бежит искать алкоголичку, находит, в барак тащит, уговаривает не пить. Встретишь Нику в обед – глаза сверкают, орет: «Ненавижу мамашу. Всю жизнь мне сломала, никак не сдохнет!» Вечером снова об Алке вспомнит и давай плакать: «Мамуля несчастная, ее вечно мужики обманывают. Пойду, посмотрю, не упала ли она на улице, еще замерзнет, как я без нее останусь…» Да что за день – за час у нее настроение восемь раз смениться могло.

Я улыбнулась Марине.

– Я поняла, у Ники была неустойчивая психика. Но меня заинтересовало иное. Почему Антонине предстояло вскоре умереть? Она болела?