Дарья Донцова - Приданое лохматой обезьяны

Остается лишь позавидовать сегодняшним детям, для которых придуман замечательный гель, который сам проскакивает в желудок. Но Юра хуже ребенка, на него невозможно надавить авторитетом, Шумаков наверняка категорически откажется от лекарства. Значит, применим хитрость…

Я слетала в кладовку, взяла большой тюбик и снова вспомнила про активированный уголь. Ну почему во времена моего детства не изобрели замечательное лекарство, по виду напоминающее желе? Впрочем, я не отказалась бы тогда и от мобильного телефона, компьютера, DVD-проигрывателя и массы других достижений научно-технического прогресса.

Однако нечего размышлять о пустяках, надо выманить Юру из клозета.

– Солнышко, выйди на минуточку, – защебетала я, – очень пописать хочется. Нина оккупировала другой туалет. Ну сжалься надо мной!

– Воспользуйся раковиной в ванной, – донеслось в ответ.

Я замерла с раскрытым ртом. Юра забыл, что я женщина? И потом, что за совет? Как ему вообще подобное в голову пришло?

– Если сейчас же не выползешь из сортира, будет плохо! – пригрозила я.

– Хуже уже не станет, – промямлил Шумаков. – Слышь, давай твой гель…

Я чуть не потеряла сознание от изумления. Юра согласен принять лекарство? Завтра с неба посыплется дождь из лягушек! Но уже через секунду в душе возник страх.

– Милый, тебе так плохо? Давай вызовем «Скорую».

– Подсунь упаковку под дверь, съем всю, – пообещал Шумаков.

Меня сковал ужас. Но я произнесла:

– Тюбик в щель не пролезет.

– Положи рядом и уматывай, я заберу, – пообещал Шумаков.

– Нет! Выходи! – велела я.

Створка приоткрылась, в щель высунулась рука.

– Давай, – прошептал Шумаков.

Мой ужас трансформировался в ужас-ужас-ужас, но я вложила в раскрытую ладонь упаковку. Юра оперативно захлопнул дверь.

– Теперь отправишься спать? – простонал он.

– Да, – пролепетала я и помчалась к телефону.

Вы пробовали дозвониться до службы, которая обязана срочно оказывать медицинскую помощь? Запаситесь терпением, быстро у вас это не получится: сначала вдоволь наслушаетесь длинных гудков, затем они превратятся в короткие и – начинай сначала…

– «Скорая», двенадцатая, слушаю, – ответил наконец женский голос.

– Девушка, мой… э… ну, в общем, Юра сидит в туалете. Уже давно. Не знаю сколько. И выходить оттуда он не собирается.

– На что жалуется? – спросила диспетчер.

– Тошнота, боли в животе, судороги в желудке, – перечислила я.

– Какой срок беременности?

Я опешила.

– Юра не ждет ребенка.

– Температура? Кашель?

– Вроде нет, – осторожно ответила я. – У него, простите, понос.

– Дождитесь утра и обратитесь к районному терапевту, – отрезала диспетчер и отсоединилась.

Мое негодование зашкалило. Ну, погоди, двенадцатая, я добьюсь приезда доктора!

Москвичи отлично знают: если на вопрос муниципальной «Скорой» о возрасте больного человека честно ответить, что бабушке девяносто, то спешить к вам не станут. Поэтому все элементарно привирают, сообщают о сорокалетней женщине, которой стало плохо с сердцем. И тогда доктора поторопятся. Конечно, приехав и увидев престарелую даму, они будут недовольны. Но есть замечательное средство для улаживания конфликтов – оно шелестит в бумажнике.

Я снова набрала короткий номер, и на сей раз диспетчер откликнулась сразу.

– Двадцать девятая. Что у вас случилось?

– Семья слегла с поносом! – заголосила я. – Вернее, засела в туалетах. Молодой мужчина и девушка. Им плохо.

– Какой срок беременности? – задала вопрос женщина.

Они что, сговорились? Или существует должностная инструкция с определенным списком вопросов?

– У них понос! – заявила я.

– Дождитесь утра и обратитесь к районному терапевту.

– Девушка, – заорала я, – стойте!

– «Скорая», двадцать девятая. Что у вас случилось?

– У всей семьи проблема с желудком.

– Дождитесь утра и…

– Двадцать девятая, вы робот-сквоттер? – закричала я.

– Нет, – обиженно отозвалась женщина. – А что у вас случилось?

– Ведь я уже сказала: у людей понос! – гаркнула я.

– «Скорая» по такому диагнозу не выезжает. Хотите, дам номер платной неотложки? – неожиданно проявила сострадание диспетчер.

Мне всегда казалось, что за деньги лечиться лучше, поэтому я обрадовалась.

– Диктуйте.

На подстанции, где оказывали услуги за наличный расчет, отреагировали немедленно, но вопрос задали тот же:

– Что у вас случилось?

Я, наученная горьким опытом общения с представителями муниципальной медицины, резко сгустила краски:

– Людям очень-очень плохо. Тошнота, понос, температура, озноб, сыпь, почесуха, судороги. Имеем весь набор. Только скорей приезжайте. И не спрашивайте про беременность, в данном случае она ни при чем.

– Больные выезжали за границу? – поинтересовались на том конце провода.

– Да, да, да, – соврала я, – в Париж.

– Франция не Средняя Азия, – обрадовалась диспетчер. – И мне бы не понравилось услышать про командировку в Дели.

«Вилка, ты идиотка!» – обругала себя я. Прогулка по столице влюбленных не может насторожить доктора. Во Франции со времен Средних веков не случалось эпидемий холеры, чумы и оспы. А вот в населенных пунктах по берегам реки Ганг можно подцепить любую болезнь. Я очень хочу, чтобы в кратчайший срок к нам примчался автомобиль, забитый лекарствами, с парочкой специалистов. Я оплачу все счета, ждать до рассвета преступно. Если Юра покорно взял лекарство, значит, ему на редкость плохо.

– Погодите, погодите, – зачастила я, – Париж был последним пунктом их пребывания. До этого Юрий и Нина посетили Гаити, Замбию, Конго, заехали в Индию, Пакистан и заглянули в Бангладеш. Вот!

– Диктуйте адрес, – приказала диспетчер.

Страшно довольная собой, я вернулась в спальню и, не зажигая света, шлепнулась на кровать.

– А-а-а… – простонал матрас. – Нельзя ли поосторожней?

– Ты лег на мою половину, – вздохнула я, отползая в сторону, – раскинулся поперек. Эй, Юрасик, тебе лучше?

– Не особенно, – заныл Шумаков.

– Но ты вышел из туалета! – обрадовалась я.

– Живот больше не выворачивает, – признался Юра.

– Вот видишь! Следовало сразу принять лекарство, – менторски подчеркнула я. – В другой раз не спорь!

– Я ничего не ел, – сонно ответил Шумаков, – положил на место в аптечку целую упаковку.

Я села на постели.

– Ты не проглотил гель?

– Нет, – промямлил Шумаков.

– Но ты его забрал! – недоумевала я.

– Отлично понимал: если не возьму тюбик, ты не отстанешь, простоишь под дверью до утра. – Юра зевнул. – А мне неудобно пользоваться сортиром, когда подслушивают. Я застенчивый.

Меня смело с кровати. Шумакову вовсе не плохо, он слопал несвежий гамбургер и уже оклемался. Надо срочно отменить вызов «Скорой»!