Анастасия Монастырская - Фарш Мендельсона

Возможно, на этом можно было бы поставить точку, — вздохнул Мендельсон, если бы не одно обстоятельство. Камень подобен Фениксу: каждый раз, когда думаешь, что он утрачен навсегда, изумруд Лукреции возвращается. Скажем, пару месяцев назад прошло сообщение о том, что вскоре изумруд Лукреции будет выставлен на продажу. Откуда он взялся, не знаю. Стефания Андреевна, вам нехорошо? — он с показной тревогой посмотрел на меня.

Мне было…никак. Уже в середине истории я почувствовала, что со мной происходит нечто странно: разум был чистым и ясным, но тело отказывалось повиноваться. Передо мной проходили герои истории — рыжеволосая Лукреция, Эдгар По с несчастным, испитым лицом, Эва Перрон, страдающая от диких болей, безумный Кокто и хорошенькая Натали Вуд. Были и другие, но их образы казались бледными тенями. Потом на глаза набросили пленку, от чего все вокруг превратилось в грязный туман. Я сидела в коконе одеревеневшей плоти и не могла пошевелиться. Неужели кофе? Привкус у напитка был действительно необычным, но я отнесла это за счет восточных добавок — корицы и кориандра.

— Стефания Андреевна, что с вами? Вы можете ответить? — Мендельсон склонился надо мной, щелкнув пальцами перед лицом. Из моего горла вырвался испуганный хрип и тут же затих. Мне стало страшно, когда ювелир удовлетворенно хмыкнул и быстро набрал номер с мобильного телефона.

— Готова. Можешь заходить.

— Почему так долго? — раздался знакомый голос. — Неужели с ней нельзя было разобраться быстрее? Кому нужны твои байки?

— Дорогой мой, красивые женщины требуют времени и внимания. Тем более, если они от природы любопытны. — Он осторожно провел по моим волосам. Я это даже не почувствовала, а поняла по движению руки. — Красивый цвет. В духе Лукреции. Ты уверен, что изумруда у нее нет?

— Не уверен. Но сейчас не до этого. Сматываемся!

— Красивая девочка, — руки ювелира коснулись моей груди, — сама чувственность.

— Может, хватит лирику разводить? Опаздываем! — рявкнул невидимый собеседник.

Мендельсон снова склонился ко мне:

— Очень жаль, что мы познакомились при таких обстоятельствах. Сложись они иначе, у нас могло быть очень интересно настоящее и не менее интересное будущее. — Он коснулся моих губ. — Простите… — Последние слова я почти не слышала. Сознание вежливо сказало «пока!» и отключилось.

Первым, кого я увидела, очнувшись на больничной койке, был мрачный Федор Федорович в белом халате. В его взоре можно было прочитать все, кроме сочувствия. Наверное, именно так смотрели варвары, совершая очередной набег на мирное поселение. Я сделала вздох и задала самый банальный вопрос, который только могла придумать:

— Где я?

— В больнице, — мрачно проинформировал Федоров. — Уже неделя прошла.

— А что я делаю в больнице?

— А что делают в больнице в состоянии тяжелого отравления? — ответил Федоров вопросом на вопрос. — Пытаются выкарабкаться. Вас нашли на скамейке в парке. Еще бы час, и все — уже не спасти.

— Это Мендельсон.

— Эфа, сейчас не время думать о браке.

— Вы не поняли, Федор Федорович, я говорю об Иакове Мендельсоне.

— Ювелир? — проявил чудеса эрудиции опер.

— Да. Мы с ним встречались, было очень хорошо, я его хотела, а потом мне стало плохо.

— Случайные половые связи еще никого до добра не доводили, — огрызнулся Федоров.

— Эта связь не могла быть случайной, — откашлялась я. — Встреча с Иаковом мне предначертана самой судьбой. Он меня поцеловал, а потом…

— Давайте без подробностей, — взмолился красный как рак оперуполномоченный. — Постыдились бы.

— Мне нечего стыдится! — ишь ты, он еще меня станет попрекать! — Все было вполне невинно. К сожалению…

Последнюю фразу я, наверное, добавила зря. Федоров ревниво засопел и обиженно отвернулся.

— Там еще был один человек, — вдруг вспомнила я. — Его Мендельсон вызвал после того, как мне стало плохо. Мы уже с ним встречались.

— С кем, с Мендельсоном?

— Да нет, с этим, вторым.

— Эта встреча тоже была предначертана судьбой? — саркастически спросил Федоров.

— Шут его знает! Я гуляла по Эрмитажу, а там он — экскурсовод в Золотой Кладовой. Это он мне дал визитку ювелира.

О! Ищейка почуяла след. От обиды и ревности не осталось и следа. Воодушевленный перспективами Федор Федорович задал еще несколько вопросов и спешно ретировался. Я без сил откинулась на подушки: а погладить по голове? А пожалеть? А водички попить? А кря-кря поднести? И никого. Остается лишь предвкушать, как встречусь с обоими отравителями на очной ставке. Вот тогда я все выскажу красавчику.

Лучшие мечты сбываются редко, почти никогда. Уже через несколько часов обескураженный Федоров сообщил, что все экскурсоводы в Золотой Кладовой — особы женского пола. Это раз. По указанному мной адресу расположен не магазин подарков, а офис турфирмы. Это два. И, наконец в квартире Мендельсона обнаружены пятна крови на полу и в ванной комнате, плюс моя сумочка, тоже в крови. Это три. Группа крови на сумочке соответствует группе крови ювелира. Из чего можно сделать нелицеприятный вывод: скорей всего, Иакова Мендельсона уже нет в живых. А я становлюсь главной подозреваемой.

Признаться, подобного кульбита от судьбы я никак не ожидала. Чтобы сразу и столько неприятностей — тут надо было хорошенько постараться. Ощущение, что меня обвели вокруг пальца, только усилилось, когда Федоров весьма пренебрежительно отнесся к истории об изумруде Лукреции.

— Вы просто находка для мошенника, Стефания Андреевна, — нетактично заметил он. — Вам рассказывают байки, а вы верите. Наверное, не стоит доверять первому встречному, тем более вступать с ним в неформальные отношения. Подумать только, вы оставались с ним наедине! Он вас целовал! Кто знает, что он с вами еще сделал!

— Думаю, ничего, — грустно ответила я. — Ничего хорошего.

— Честно говоря, я был о вас лучшего мнения. Ольга и то сообразительнее. По крайней мере, она не встречается с чужими мужчинами и не пьет отравленный кофе.

— Ну, так идите к ней, — опрометчиво посоветовала я. — Нечего сидеть около моего одра, я пока что на тот свет не собираюсь.

— И пойду, — вскочил взбешенный Федоров. — Не собирается она на тот свет! Да кому вы там нужны?!

Оставшись в одиночестве, я заплакала. Что происходит? Почему меня воспринимают как законченную идиотку. Один чуть не убил, другой позволил себе усомниться в моих умственных способностях и высокоморальных качествах. Третий… Стоп! Отношение мужчин к моей персоне можно анализировать еще долго. Меж тем, это от них должен идти хоть какой-то позитив. Впрочем, какой к черту позитив, когда меня даже на том свете не приняли. С одной стороны, это хорошо: жизнь продолжается. С другой стороны, ничего хорошего в своем пребывании на этой планете, пока что не вижу. Кругом сплошные проблемы. Голова кружится, желудок болит, все время пить хочется. На душе мартовские коты. То скребут, то орут.