Анастасия Монастырская - Фарш Мендельсона

Вот когда можно порассуждать на тему бытия. Ситуация патовая. В данный момент я зависла на высоте третьего этажа, в разорванной юбке, без обуви, руки вот-вот разожмутся, и я совершу полет в вечность. Очень неудачный день! В следующий раз (если он, конечно, наступит) перед важной встречей обязательно запишусь на прием к астрологу. Пусть составит персональный гороскоп. Астрология вообще штука полезная: если звезды сказали «не надо», человеку остается только подчиниться. Сверху звездам виднее.

Держалась я из последних сил. Держалась только потому, что очень хотела жить. Но в этот момент моя юбка опять взлетела вверх. Врожденное чувство прекрасного и вечное стремление к гармонии перевесили желание жить. Хватит народу внизу любоваться на мое нижнее белье, пусть и хорошего качества.

Вот и все… Пальцы сказали: «Прости!». И я полетела вниз. Почему-то молча. Хотя напоследок могла бы что-нибудь прокричать этому несправедливому миру. Бум! Дальше — темнота.

Наверное, там, в потустороннем мире, бог и дьявол в кое-то веки решили договориться. Обоим в данный момент я была не нужна. Слишком много хлопот. Поэтому меня оставили на грешной земле. В прямом смысле слова. Первое, что я увидела, открыв глаза, были золотые кисти и кривые буквы: «комсомол». Сама я в комсомоле никогда не состояла, хватило пионерии за глаза и за уши. Но когда вот так, можно сказать, лицом сталкиваешься с наследием прошлых лет, становится не по себе. Особенно, если за несколько минут до этого рухнула с третьего этажа. Но давайте начистоту: именно комсомол меня и спас вместе с золотыми кисточками, так красиво сияющими на летнем солнце.

Упала, прямо скажем, очень удачно: на ворох тюков, которые недавно раскритиковала. Но именно критика и спасла мне жизнь. Исполнительная уборщица перетащила тюки аккурат под балкон. Так что отделалась очень легко: пара шишек, несколько синяков и желание придушить Непараду прямо на месте. А затем заняться господином Мемориным, сделав с ним то же самое.

Впрочем, придушить всегда успею, пора позаботиться о себе. И для начала хорошо бы принять душ и переодеться. Я бросилась к машине. Беглый осмотр в зеркале выдал неутешительный вердикт: просто ужас! Баба-Яга в сравнении со мной реальная претендентка на первое место в конкурсе красоты. Представляю, сколько времени я бы провела, голосуя в подобном виде на дороге. Вечность! Пока действительно бы не состарилась и не покрылась морщинами.

Я гнала как сумасшедшая. Представляя, как эта банда в количестве двух человек обыскивает мой дом, убивает Гену и Жбана, а потом с торжествующим хохотом крадет роман Достоевского «Преступление и наказание». Ну, почему я накануне не нашла пары лишних минут, чтобы ознакомится с письмом старшего Калитина?! Времени, видите ли, не нашлось! На дамские романы, значит, у нас всегда найдется свободная минутка, а вот на классику — извините — устала, голова болит, спать хочу! Вместо того, чтобы по ресторанам шляться, лучше бы книги умные читала. А еще декан! А еще кандидат филологических наук! А еще… Тут поток обвинений неожиданно иссяк. И чего я, собственно, себя ругаю? Умница, красавица. Не я ли, подобно барону Мюнхаузену не так давно вытащила себя за волосы из болота, в котором оказалась? Не я ли балансировала на карнизе третьего этажа, рискуя свалиться? Наконец, не я ли обвела вокруг пальца господина Непараду? Я! Я! Я! Молодец, Эфа. Так держать!

Домашних питомцев никто не тронул, в доме как царил полный бардак, так и остался. На минуту даже обидно стало: Непарада мог бы элементарную уборку сделать: помыть пол, пропылесосить комнаты, постирать белье, приготовить вкусный ужин. Молчи, Эфа! Падение сказалось на тебе не лучшим образом: голова пострадала. Случай не летальный. Но весьма печальный, если ты начала нести полный бред.

Уф! Бессмертный роман Достоевского оказался на месте. Я схватила книгу, убедившись, что письмо на месте, и позвала Гену.

— Сторожи! Любого, кто войдет, кусай! Понял?

Еще бы не понять! Крокодил занял оборонительную позицию, а я направилась в душе, не выпуская книгу из рук. Положила ее на видное место и по-спринтерски приняла душ. Двадцать минут ушло на сушку волос и простую укладку. От макияжа я решила отказаться. Джинсы. Топ. Куртка. Кроссовки.

Я пулей вылетела из дома.

«Дорогая, Лиза, очень надеюсь, что мое письмо тебя найдет, хотя при нынешней работе почты — моя надежда тщетна. И все-таки… Надежда умирает последней. Даже в этой стране, окутанной пеленой красного террора. Кто же знал, Лиза, что все обернется именно так? К счастью, твоя мать не дожила до этого дня. Иначе ее и без того слабое сердце разорвалось от боли. Как разрывается сейчас мое.

Завтра я уезжаю в Константинополь. Это решение далось мне не просто, тем более, что я оставляю тебя здесь. Тебе всего шестнадцать. Я преступник, дочка. Но оставаться в советской России не могу.

Что будет с нами дальше, мой ангел? Как ты, воспитанная в роскоши, окажешься среди грязной солдатни?! Сердце за тебя болит. До сих пор не могу простить себе, что позволил тебе уехать тогда в Москву, к Юле. Это она виновата в твоих иллюзиях. Все вы очарованы новой властью. Революционный держите шаг! Весь мир насилья мы разрушим, до основанья, а затем… Что потом, Лизонька? Не вы первые, не вы последние стали жертвой утопических идеалов. Большевики опутали вас обещаниями, они впустили сюда дух призрачной свободы. Неужели ты не чувствуешь, как она пахнет смертью и кровью? Если бы я мог, дочка, если бы только мог, то еще тогда, перед твоим отъездом объяснил тебе — невозможно с помощью крови сделать народ счастливым. Тем более тот народ, который не умеет быть счастливым. Думаю, ты сама это вскоре поймешь. Нашей России, стране, в которой мы жили, уже нет, и никогда не будет.

Я долго не верил, что ты действительно хочешь остаться в аду в то время, как я тебе предлагаю пусть не рай, но чистилище. И только сейчас понял — тебя здесь держит не патриотизм. Все разговоры о социальной справедливости — шелуха. Ты сама не веришь в то, что говоришь. Вчера ты была на стороне большевиков, сегодня ты защищаешь старый строй. Но ради чего, Лиза? Все дело в любви, не так ли? В том мальчике, с сияющими глазами, обещавшим подарить тебе целый мир? До меня дошли разговоры о ваших отношениях. Вы, не венчанные, живете вместе. Тебе шестнадцать. Ему двадцать. Вы еще дети. И у вас могут быть дети. В голове не укладывается. Поверь, я тебя не осуждаю. Я благословляю тебя на этот подвиг: любить тогда, когда все против любви. Вы — обреченное поколение. Дай бог, чтобы у вас были дети. Дай бог, чтобы они были счастливее, чем их родители. Дай мне бог, когда-нибудь увидеть своих внуков. Береги себя, дочка. Только я знаю, что Бог обманет. Я уезжаю в тревоге и сомнениях. Не в твоем избраннике и не в тебе. Пойми меня правильно. Во времени, в котором нам выпало родиться. Если бы ты поехала со мной. Если бы все сложилось иначе. Если бы… Два слова, и полное ощущение безнадежности.