Людмила Ситникова - Карманный Казанова

– Катка...

– Тс-с-с...

Дотронувшись до круглой ручки, Ката повернула ее влево, толкнув дверь.

Гурова схватила Копейкину за руку.

– Я останусь здесь.

Молча кивнув, Катарина ступила в покои Насти.

Распластавшись на огромной кровати, Настя сладко посапывала, досматривая десятый сон. Присев на корточки, Катарина положила на пол машинку.

Гурова стояла в коридоре и молила Бога, чтобы странное предприятие Копейкиной как можно скорее подошло к концу.

В какой-то момент Машке показалось, что она услышала внизу шум. Гурова замерла, по спине пробежал холодок. Приоткрыв дверь пошире, Мария, еле шевеля губами, протянула:

– Ка-а-та-а...

На цыпочках Копейкина покинула спальню Горбачевой.

– Я же просила тебя помолчать.

– Внизу кто-то шумел.

– Не сочиняй.

– Клянусь!

– Тебе показалось.

– Нет.

– Разыгралось воображение. У страха глаза велики, а у твоих страхов очи размером с футбольный мяч.

Неуверенно пожав плечами, Гурова промямлила:

– Возможно, ты права, но...

Негромкое гудение заставило Машку заткнуться.

– Слышала?

– Ветер за окном.

– А по-моему, это в гостиной.

– Прекрати нагнетать атмосферу, спускаемся.

Держа Копейкину за локоть, Гурова ступила на ступеньку. У Катарины упала сумочка, Машка завопила:

– А-а-ай!

– Замолчи!

– Что это было?

– Сумка из рук выпала.

– Прости, Каточка, нервы на пределе.

Ката промолчала. Теперь и по ее спине побежали мурашки. Копейкиной показалось, что от дивана в сторону кухни метнулось что-то темное. Бред! Не может быть! Банальные страхи.

«Над Машкой смеюсь, а сама чуть не онемела».

– Катка, ты как хочешь, а я возвращаюсь к себе.

– Подожди, осталось еще одно дельце. Покажи мне фотографию младшего сына Виолетты Сигизмундовны.

– Рамки на комоде.

Спустившись вниз, Ката достала карманный фонарик.

– Вон Денис с Веруней.

– А побольше снимка нет?

– Есть, но он в кабинете Виолетты.

– Пошли туда.

– Ката!

– Ладно, трусиха, оставайся здесь, сама справлюсь.

– Ну уж нет, стоять в темноте я не собираюсь.

В кабинете Горбачевой Мария быстро подошла к массивному столу Виолетты Сигизмундовны, схватила рамку и, сунув ее Катке, затарахтела:

– Смотри на фотку и уходим, у меня все поджилки трясутся.

– Фотографию надо отнести в гостиную и поставить среди остальных рамок.

– Делай что хочешь, только быстро.

Когда наконец приключения в темном особняке завершились, Машка возвела руки к потолку:

– Благодарю тебя, Боже, я уж думала, мы до самого утра тут бродить будем.

Копейкина растянулась на Машкиной кровати.

– Утром нас поджидает новое мероприятие. Кстати, я тебе говорила, что остаюсь у тебя с ночевкой?

– Нет, – буркнула Гурова. – Что еще за мероприятие?

– Слушай внимательно...

Настя открыла глаза, потянулась и, сбросив с себя одеяло, села на кровати. Удивленно взглянув на настенные часы, Горбачева нахмурила лоб. Десять утра. Невероятно, как ей удалось проспать почти двенадцать часов кряду? Обычно Анастасия просыпалась в пять, спускалась вниз, выпивала стаканчик холодного сока, съедала пару вафель или печенья и снова отбывала в царство фантазий. Но сегодня сон оказался как никогда крепок.

Сунув ноги в тапки, Горбачева похолодела. Минуты две она пребывала в состоянии крайнего ужаса, после чего, пулей вылетев из комнаты, толкнула дверь соседней спальни.

– Верка! Верка, тварь, вставай немедленно!

Взяв со стола стакан с водой, она вылила его содержимое на лицо спящей Веруни.

Женщина вскрикнула.

– А? Чего? Настька... ты че, больная?!

– Поднимайся!

– Выйди вон, спать хочу.

– Шутить вздумала? – Анастасия больно саданула Веру по плечу.

– Озверела?

– Я от тебя мокрого места не оставлю, уродина деревенская. Приколистка долбаная! Думаешь, это смешно? Смешно, я тебя спрашиваю?

Вера испугалась.

– Насть, ты с кровати случайно не падала?

– Зачем подбросила мне машину?

– Я?

– Ты!

– Машину? Куда подбросила?

Настя стянула Верку на пол.

– Не надо, мне больно.

– О стенку размажу, на куски порву.

Вера вцепилась в кудри Анастасии.

– Еще кто кого размажет, идиотка. Чокнутая шизофреничка.

– А-а-а...

– Не нравится? То-то. Посмей меня хоть пальцем тронуть, всю жизнь на лекарствах просидишь.

– Ты первая начала.

– Начала что?

Настя метала молнии.

– В моей спальне на полу... там машинка... игрушечная, а рядом...

Не дослушав, Вера выбежала. Когда она увидела покоящийся на ковре автомобиль, из ее горла вырвался слабый стон.

Возле черного авто стояла кукла Барби... с окровавленными руками, а в двадцати сантиметрах от нее лицом вниз лежал Кен.

Верочка перевела взгляд на Настю.

– Настенка, это что такое?

– Я тебя хочу спросить!

– Я здесь ни при чем.

– Ложь!

– Нет, нет, нет! Господи, не верю глазам. Ведь кто-то в точности воссоздал картину...

– Ни слова больше.

– Настя, верь мне. Верь мне, солнышко, я не причастна.

– Тогда кто?

– Не знаю, может, Машка?

– Гурова? Ничего глупее не слышала.

В гостиной, прижимая к уху сотовый, Мария шептала:

– Кат, они проснулись. Сейчас в спальне Насти ругаются.

– Твой выход, не подведи.

Гурова сунула телефон в карман в тот момент, когда Настя и Вера спускались вниз.

– Настя, Вера, – запричитала Машка, – хорошо, что вы встали. Я должна рассказать об увиденном ночью. Я видела, видела его... он шел по дорожке, а потом...

– Кто шел?

– В особняке были посторонние?

– Да, вернее, нет... не посторонние. Это был Илья Алексеевич, ваш муж, Настя.

– Что?

– Я услышала лязг калитки и выглянула в окно. Светила луна, поэтому мне удалось хорошо разглядеть его лицо. Это точно был Илья Алексеевич.

– Настюха, она бредит. Подумай хорошенько, откуда Машка знает Илюху? Когда он умер, она у нас не работала.

– Ошибаетесь, я видела Илью каждый раз, когда вытирала пыль с комода и рамок.

– В свете луны невозможно разглядеть черты лица.

– Но я разглядела.

– Это безумие. Почему ты не позвонила в милицию? И куда тот тип направлялся?

– Хотела вызвать, а он резко развернулся и вышел за территорию.

Настя опустилась на диван.

– Вер, ты понимаешь, о чем она говорит?

– Настька, мне ясно одно: в особняке кто-то хозяйничал. И судя по машинке, этот кто-то вполне мог быть...

– Сдурела? Вдумайся в свои слова.

– А машинка?

Раздался звонок.

Мария подбежала к двери, щелкнула замком и, стараясь не расхохотаться, посторонилась.

– Кто вы? – спросила она у незваной гостьи, переминавшейся на пороге.

Над своим образом Катка поработала основательно. Старые джинсы, измазанные мазутом, рваная куртенка, грязная кепка и видавшие виды кроссовки превратили Копейкину в настоящую бомжиху. Да и лицо, перепачканное сажей, наводило на определенные мысли. Держа в руке блок сигарет, перевязанный красной лентой, Катарина прогудела: