Людмила Ситникова - Мастер женских утех

– Я нашла модель! Да. Да! Да… В яблочко! Богиня! Афродита! Уже едем.

Следуя за иномаркой Ксюши, Копейкина на секунду представила лицо Розалии Станиславовны, когда та узнает о рекламе. Свекрища спит и видит – где бы ей засветиться, но, к сожалению, никто не горит желанием запечатлеть ее фейс на рекламных плакатах. А Катка попала с корабля на бал.

Ксения припарковалась у двухэтажной постройки в начале пятого. Не переставая улыбаться, она толкнула обитую дерматином дверь и пригласила Катку:

– Располагайтесь, я сейчас переговорю с фотографом.

Словно из ниоткуда вырос крепкий паренек, облаченный в черную кожаную куртку и кожаные штаны.

– Вадик, Славка занят?

– У него перекур, – пискнул крепыш.

– Тогда поухаживай за нашей гостьей. Катарина, что вам предложить – чай, кофе?

– Чай, если можно.

– Вадик, не заставляй модель ждать!

Смерив Копейкину недобрым взглядом, Вадим скрылся за белой дверью.

Катарина прошла в просторное помещение, в центре которого стояла полукруглая кровать, заваленная мягкими подушками и шелковыми простынями. На П-образном столе лежали камера и неведомые Катке штучки, которые, скорее всего, были необходимы для съемки.

Вдыхая спертый воздух, Катарина подошла к тумбочке, стоявшей в углу, и… немного опешила. Пачка презервативов и кожаная плетка заставили ее сердечко учащенно затрепыхаться. Куда она попала? И с какой стати на видном месте лежат контрацептивы? Что-то здесь не так!

Вадим появился за ее спиной незаметно. От его писклявого голоса Копейкиной сделалось дурно.

– Ваш чай, – проговорил он, проследив за взглядом «модели».

– Где Ксения?

– Разговаривает с фотографом. Вы садитесь, не жмитесь, никто вас не обидит.

Опустившись на край кровати, Катарина взяла чашку и, отхлебнув глоток вкусного напитка, попросила Вадима позвать Ксюшу.

– Вы знаете, я передумала и отказываюсь сниматься в рекламе шуб. Скажите Ксении, что…

Говорить дальше ей не пришлось. Ксюша прекрасно слышала слова Копейкиной.

Влетев в комнату, она наигранно развела руками.

– Катарина, но почему? Что случилось? Вадим вас обидел? – Ксения цепко схватила парня за руку: – Что ты сделал нашей гостье, идиот?

– Я… ничего…

– Отпустите его! Меня смутил не Вадим, а вот эти вещицы.

Лицо Ксюши сделалось свекольным.

– Сукин сын, это твои проделки, ты опять?!

Вадим начал лепетать нечленораздельные фразы, а Катка внезапно рассмеялась. Ощущая небывалую легкость во всем теле, она раскачивалась из стороны в сторону, не понимая – с какой стати П-образный стол вышел из комнаты? Вслед за ним помещение покинула и тумбочка, а вместо Ксении с Вадимом перед Катариной стояли два непонятных существа с антеннами на яйцеобразных головах и длинными-предлинными конечностями.

Кровать начала подниматься. Она взмыла к самому потолку, покружилась, подобно летающей тарелке, и, медленно вальсируя в воздухе, опустилась вниз.

Потом Катка услышала чей-то голос, очень приятный. Он успокаивал ее, обволакивал, убаюкивал…

Перед глазами мелькали миллионы разноцветных точек. И вдруг Катарина оказалась на той самой солнечной поляне у дуба-великана. Зеленая травка, пение птиц и порхающие бабочки заставили ее улыбнуться.

Приятный голос раздался откуда-то сверху. Возможно, это говорили листья дуба или кто-то притаился на толстой ветке. Некто, кого Катка, как ни старалась, не могла разглядеть, но она точно знала – таинственный незнакомец с прекрасным голосом видит ее как на ладони.

Далее Катарина пошла по тропинке, ведущей к особняку. Голос шептал: «Иди, иди… иди».

Вот она уже видит крыльцо и радостную Наталью. Но голос не разрешает ей заговорить с Наткой, он ведет Копейкину в бордовую гостиную…

На диване сидит Розалия Станиславовна. В камине горит огонь.

Катарина подошла вплотную к свекрови, взяла ее за руку и повела на второй этаж. На лестнице к ним присоединилась Наташка.

Оказавшись в коридоре, Катарина услышала:

– Смерть близко. Она уже здесь! Немедленно уезжайте, иначе…

Копейкина обернулась. Теперь она была в коридоре одна. Ноги налились свинцом.

В интонации голоса появились жесткие нотки.

– Иди и смотри, что будет, если вы не уберетесь из особняка. Иди… смотри!

Напоминая сомнамбулу, Катка спустилась вниз. Розалия Станиславовна лежала на мраморном полу, Наталья распласталась возле двери.

Катарина хотела броситься к свекрови, но неведомая сила словно приковала ее к полу.

Внезапно погас свет. Стих и голос.

В кромешной темноте Катарина подошла к двери. Вышла на крыльцо.

Ее «Фиат» стоял у самых ступеней. В салоне сидели свекровь с Наткой. Они звали Катку к себе.

Розалия кричала:

– Катарина, немедленно заводи колымагу. Мы уезжаем!

– Мне страшно! – причитала Наташка.

Сильный пронизывающий насквозь ветер захлопнул входную дверь. Ката села в авто.

Вцепившись в руль, она надавила на газ. Машина сорвалась с места.

Они мчались в темноту… в никуда…

И в какой-то момент Катарина отключилась. Пропали видения – сознание покинуло свою хозяйку.

В себя Копейкина пришла от громкого пиликанья сверчков. Голова гудела нещадно. Отяжелевшие веки распахнулись, а глаза отрешенно взирали в темноту. Тряхнув головой, Катарина вскрикнула от острой боли в висках.

– Господи, что это было? Где я?!

По спине ее градом стекал пот. Катка сидела в машине у ворот особняка Красницкого. Часы показывали четверть первого.

Ожил мобильник. Надавив на зеленую кнопку, Ката не успела проговорить «алло», как услышала вопль Розалии:

– Катарина! Твою мать! Гадюка подколодная, где ты шляешься? Стерва! Мы с Наткой места себе не находим. Почему не отвечала на звонки?

– Я… я… – лепетала Копейкина потрескавшимися губами.

– Где ты?

– У ворот.

– У наших?

– Да.

– Сейчас я тебе устрою праздник каждый день! От тебя мокрого места не останется!

Дочапав до крыльца, Катарина увидела заплаканную Наташку.

– Ну разве так можно? Ты же не ребенок! Где была? С кем? Боже… Катка, что с тобой? На тебе лица нет!

– Явилась? – Розалия схватила невестку за плечо. – Какая безответственность! Завихриться с утра пораньше невесть куда – и в ус не дуть! Мы все морги обзвонили, все больницы, а ты…

– Розалия Станиславовна, не переигрывайте, мы никуда не звонили.

– Это кто сейчас здесь вякнул? Иди на кухню, корова! А ты волоки свои кости в дом, поговорим по-взрослому.

Свекрища бушевала примерно час.

Из ее речей Копейкина поняла лишь одно: она – дрянь, мерзавка и никогда в жизни не умела правильно наносить макияж.

Стоически выдержав нападки родственницы, Катарина поднялась в спальню.

Лежа на кровати, она пыталась сообразить – что же с ней сегодня произошло? Недавнее видение глубоко засело в ее мозгу, отказываясь испаряться. Упрямый голос до сих пор стоял в ушах.