Дарья Донцова - Летучий самозванец

Капитан набрал в грудь воздух, но сделать очередное заявление не успел.

— Медведь! — заголосил густой бас.

— Волк, — вторила ему Рита, — бежим!

— Командой овладело массовое безумие, — без малейшего признака волнения сказал Никита. — Просто фильм «Катастрофа в океане». Если кто не смотрел, поясню. На большом корабле начинается болезнь: люди видят монстров…

Из коридора полетел истошный визг, дверь в столовую распахнулась, словно от мощного удара ногой, в комнату, бешено сопя, вбежало жуткое существо. Серочерная клокастая шерсть густо покрывала зверя, изпод неровно подстриженной челки блестели злобные глаза, сверкали оскаленные, желтые, кривые, но острые зубы. В клыках было зажато чтото белорыжее.

— Мама! — хором заорали Манана и Вика, вскакивая на свои кресла.

Мы с Аней беззвучно взгромоздились на диван, Катя сползла под стол (видимо, она надеялась, что ее скроет свисающая до пола скатерть). Леонид, забыв напрочь о любимой жене, одним прыжком преодолел расстояние до стены, в которой не было иллюминаторов, и… исчез. Но мне было не до изумления, потому что чудище фыркнуло, выплюнуло добычу и стало теребить ее лапами.

— Собачка! Она убила дворняжку! — судорожно прошептала Аня. — Смотри, терзает ее останки!

Мне стало нехорошо. Чтобы не упасть, я схватилась за жену художника и зажмурилась.

— На помощь! — завопил Василий Олегович. — Ловите ее! Стреляйте! Метайте ножи!

Я приоткрыла один глаз и поняла: участники круиза остались наедине с волосатым монстром, капитан и официант с позором сбежали, Шумакова тоже нет в столовой. Леонид какимто чудом прошел сквозь стену, Никита и Василий Олегович лишились как условных, так и безусловных рефлексов, мы с Аней боимся пошевелиться на диване, Манана и Вика окаменели на стульях. Одна Алина сидела над тарелкой: наверное, ее парализовало от страха.

Чудовище оставило свою жертву и оглушительно икнуло. Меня затошнило. Монстр никогда не пользовался зубной щеткой, не посещал стоматолога и не употреблял ментоловый освежитель для пасти.

— Он их ща сожрет, — прошептала из коридора женщина. — Похоже, из Карякина оборотень.

— А чего, в Карякине питомник гоблинов? — спросил прокуренный баритон.

— Ты не в курсе? — изумилась тетка. — Когда Чернобыль накрылся, облако аж до Тульской области дошло, потом на Карякино надвинулось и там задождило. С тех пор у карякинцев коровы с двумя головами и куры на шести ногах рождаются. Надо дверь в столовую закрыть, пусть урод олигархов схарчит, тогда он нас не тронет!

Створка хлопнула о косяк: корабельная команда решила пожертвовать пассажирами ради собственной безопасности. Своя рубашка, как известно, ближе к телу.

— Что делать будем? — одними губами спросила Аня. — Может, набросимся на него и скрутим?

И тут Алина, издав боевой клич носорога, метнула в жуткое создание вилку. Столовый прибор не нанес страхолюдине ни малейшего ущерба, похоже, шерсть у зверушки по толщине и прочности превышала строительный утеплитель, серебряный четырехзубец угодил ему в спину и остался стоять, как зубочистка в желе.

Диетолог решила не сдаваться. В чудо природы полетели другие столовые приборы, вскоре всклокоченный урод стал напоминать дикобразапереростка, только вместо иголок из него торчали вилки и здоровенная пика, которой раскладывают мясо на тарелки. Пример Алины вдохновил и нас с Аней. Я швырнула в монстра диванную подушку и не промахнулась. Она упала на бездыханную белорыжую собачку. Дикобраз зарычал, вцепился в думку и разодрал ее с такой легкостью, с какой я разрываю бумажную салфетку.

Аня схватила с журнального столика пустую стальную вазу и запулила ее в непрошеного гостя. Ваза с гулким звуком угодила в голову зверюги.

— Получи, фашист, гранату! — затопала ногами Редька. — Сейчас он без чувств свалится.

— Вау, — завизжала Вика, — у него голова чугунная! Вазончик помялся, а ему, блин, по барабану! Леня! Папочка!

— Не ори, — прошипел Василий Олегович, сидевший на комоде между двумя канделябрами. — Не надо злить чудовище!

— Брось в него подсвечник, — попросил Никита.

Директор схватил бронзовую красоту. Бах, бах — оба подсвечника пролетели мимо.

— Кривой Глаз — друг индейцев, — хихикнула Аня.

— Надо с ним подружиться, — предложила Манана.

— Начинай, — приказал директор. — Спускайся, обними его, предложи чашку кофе!

— Худой мир лучше доброй ссоры, — сказала Манана и вывалила на пол содержимое салатника.

Чудоюдо стало жадно поглощать угощенье.

— Вот видите? — торжественно объявила пиардиректор. — Он полакомится и нас полюбит!

Никита ткнул пальцем в пол:

— Глядя на труп кошки, я сильно сомневаюсь в возможности установить с живоглотом парламентские отношения.

— Это собачка, — меланхолично возразила Аня.

— Кошка, — уперся художник. — У псов не бывает такой тонкой шерсти. Не спорь, у живописцев очень острый взгляд.

— Надеюсь, мешанина из белков с углеводами, сдобренная жирным соусом, нокаутирует печень и желудок пришельца, и он подохнет! — злобно каркнула Алина. — Пищу на теплоходе никак нельзя назвать здоровой!

Огромная голова оторвалась от ковра, похожий на лопату язык вывалился из пасти, вилки в спине зазвенели.

— Мама! — запищала Вика. — Папочка! Спаси!

— Твой папик удрал, — фыркнула Алина. — Делай правильные выводы.

Манана высыпала на ковер содержимое хлебницы. Монстр не побрезговал ни нарезным, ни бородинским, он вмиг все проглотил и угрожающе зарычал.

— Люди! — заорал Василий Олегович. — Сволочи! Сюда!

В столовую очень тихо протиснулся Юра, в руках он держал яркожелтый баллон.

— Эй, ты, повернись! — приказал майор.

Мы все, включая монстра, резко повернули головы и впились в Шумакова взглядами. Юра нажал на дозатор, из круглой тубы вырвалась белая струя пены и попала в живот Мананы. Та беззвучно, словно высохший лист, свалилась с кресла прямо перед оскаленной пастью монстра.

— Он ее загрызет! — закричала Аня, соскакивая с дивана. — На, на, иди сюда, нямням!

Я бросилась за женой художника, Юра направил баллон на стокилограммовое чудище. Редька бесстрашно вцепилась в спину животного, я попыталась накинуть на него сорванную с софы накидку. Монстр неожиданно жалобно запищал и нырнул под стол.

— Спасите! — завизжала Катя.

Юрасик рыбкой нырнул вслед за зверюгой.

— Милый! — испугалась я и шмыгнула за ним.

Под столом было темно, плотная темнокоричневая скатерть не пропускала света, действовать приходилось на ощупь.

— Помогите, — рыдала Катя. — Он тут, чувствуете жуткий запах?

— Спокойствие, милиция уже здесь, — пробасил Шумаков, забывший, что ему нельзя раскрываться перед подозреваемыми в шпионаже. — Без паники, сначала выведем женщин и детей, потом оставшихся лиц.