Дарья Донцова - Верхом на «Титанике»

– Нет! – возмутилась домработница и, забыв про нас, выскочила из кабинета. – Нет! – долетел издалека ее возмущенный голос. – Он просто так ляпнул.

– «Ага» – значит «да», – не сдавался Лева.

– Давайте еще разок!

– Не фига! Пари не переигрывают, гони монету.

– Фиг тебе! «Ага» не «да».

Я покашлял, Нора потрясла головой, треснула кулаком по столу с такой силой, что из стаканчика веером выскочили ручки, и заорала:

– ЛЕНА!!!

Дверь скрипнула, показалась до неприличия растрепанная голова.

– Ась!

– Чай и хлеб с сыром, – взревела Нора, – а Леву в блендер!

– Куда? – подпрыгнула Ленка.

– Запихни идиота в стакан на кухонном комбайне, включи последнюю скорость и не забудь сыра для посыпки, – пошла в разнос хозяйка.

Ленка ойкнула, исчезла, но через секунду вновь материализовалась в кабинете.

– Вы ж пошутили, – с надеждой спросила она, – про комбайн! И сыру столько нету, чтоб его со всех сторон обтрусить.

Нора застонала и отвернулась к окну, я лучезарно улыбнулся.

– Лена, сделай одолжение, завари чай.

– Одни пакетики осталися! Россыпной закончился.

– Ладно, я не капризен. Пусть будет кулек с трухой, а по поводу Левы – это шутка. Ну сама посуди, разве наш гость влезет в блендер?

– Ну… – закатила глаза идиотка.

– Запросто, – закричал Лева, подслушивавший под дверью, – элементарно! Спорим на триста баксов.

– Прекрати, – обозлился я, – глупее идеи и не придумать. В блендер можно положить пару бананов, ну налить литр молока! Придумай что-то менее идиотское.

– Как не фиг делать! Лева поместится в стакане!

– Лева!

– Триста баксов! По рукам.

– Да, – заорал я, – хорошо! Но деньги сразу! Вперед! Нора, вы готовы стать свидетелем?

Мне очень хотелось проучить негодника. Ладно, у него ненормально развиты суставы, а во рту вставные челюсти, поэтому трюки с облизыванием локтя и укусом себя, родного, за уши он проделал, но объясните мне, коим образом господин Гладилин собрался влезть в пластиковый сосуд?

– Лева поместится в блендере, – торжественно заявил Гладилин, входя в комнату, – вот три американские сотни.

– Я тоже поучаствую, – вдруг оживилась Нора и швырнула на стол купюры.

Я быстро сгонял в спальню, вытряхнул заначку, вернулся к Элеоноре, положил ассигнации в общую кучу и сказал:

– А теперь начинай.

– Еще раз обозначим тему, – потер руки парень, – вы утверждаете: «Лева не залезет в блендер», а я утверждаю обратное: Лева там преспокойно уляжется. Так? По рукам?

Нечто в его словах меня насторожило, но тут Нора кивнула:

– По рукам.

– Йес, – подскочил внучок, – но мне нужно время на подготовку. Кстати, вот диктофон! Я записал наш разговор, а то потом, когда выиграю, вы возмущаться станете. Ну че, начинаю?

– Да, – хором ответили мы.

– Лена, вперед, – велел Лева.

Домработница, словно послушный солдат за сержантом, пошагала из кабинета.

– Как у него это получается, – очнулась Нора, – сама не понимаю, почему попалась на удочку!

– Может, Лева владеет приемами гипноза? – предположил я.

Хозяйка потрясла головой.

– На чем мы остановились?

– Я знаю правду про Ладу!

– Говори! – посерьезнела хозяйка.

– Ну что ж, – сказала Элеонора, когда я закончил пересказывать беседу с подлинной Ладой Ермолаевой, – теперь появились ответы на некоторые вопросы. Ну-ка, Ваня, почему на портсигаре Федора Шульгина выложена бриллиантами буква «А»?

– Вещь досталась ему от отца, – предположил я, – единственная память о покойном родителе. «А» – Альварес. И хоть портсигар дорог, его не продали даже в самую тяжелую минуту, во время болезни Лидии.

– Верно, – согласилась Нора, – нам Федор представился Шульгиным, да и у Юрия он работал под этой фамилией, я проверила. И он специально назвался Шульгиным, давно замечено – люди относятся к однофамильцам как к родственникам.

– А его жена? – удивился я.

Нора хлопнула ладонью по стопке папок.

– Ваня, пока ты носился по городу, я без дела не куковала, работала, засучив рукава. Никакой супруги у него нет, – зачастила Нора, – с «Ладой» они не любовники, а брат с сестрой. Когда «Ладу» обвинили в убийстве, Федя испугался, он знал, что Наташа невиновна, случилось нечто необъяснимое. И куда ему было деваться? Бежать в милицию? Это совершенно невозможно. Они с сестрой являются потенциальными убийцами, затеяли спектакль с целью погубить Юрия. Вот Феденька и пришел к нам, а чтобы мы не удивлялись, почему он так заботится о посторонней бабе, придумал сказочку про супругу, любовницу и телефонные счета. Ну просто цирк!

– А мы поверили, – констатировал я.

– Я все время ощущала дискомфорт, – покачала головой Нора, – теперь понятно, почему «Лада» молчит и по какой причине Федор не носит ей передачи – боится показать свой паспорт! Он не показывал его Юрию, устраиваясь на службу. «Лада» поспособствовала найму «Шульгина», сказала мужу:

– Он служил у моих знакомых, отличный секретарь.

А в сизо работают профессионалы, они ему на слово не поверят. И настоящий документ он использовать не может, вдруг следователь поинтересуется: какой такой Альварес таскает сухари Шульгиной!

Я, Ваня, очень многое поняла! Знаю, как убили Олесю, Машу, Риту и крошку Настеньку. Кстати, ты указал мне правильный путь. Не зря говорят: миром правит случай. Не помоги Иван Павлович милой старушке, заведующей библиотекой, не начнись на улице дождь, не заговори господин Подушкин с бабушкой, выдающей книги, не раздобудь ты информацию о Маше, не сдавшей вовремя литературу… Короче, ключ в книгах.

Я уставился на Нору.

– Да-да, – закивала та, – а сейчас ступай спать. Большой сбор назначен на завтра, на пять часов после обеда.

Утром следующего дня я отсыпался, вылез из-под одеяла в районе обеда и пошел на кухню пить кофе.

– Здоров ты подушку давить, – упрекнул меня Лева, надевая ботинки, – дрыхнешь и дрыхнешь, весь опух, даже глаз не видно!

Почему-то его замечание задело меня, я решил уколоть наглеца и ехидно поинтересовался:

– Лева, что с пари? Когда залезешь в блендер?

Внучок выпрямился.

– Сказал же вчера: надо кое-что купить. Думал, это просто, ан нет, в ближайших магазинах не нашлось, придется поискать. Кстати, мы время не ограничили! Дату исполнения пари не называли, я могу готовиться сколько хочу.

– Понятно, – ухмыльнулся я, – принцип Хаджи Насреддина. Он, помнится, подрядился у падишаха научить осла петь песни и тоже время не обозначил, рассуждал просто: буду делать вид, что занимаюсь вокалом. А там, глядишь, ситуация сама собой разрулится. То ли ишак подохнет, то ли падишах умрет.

Лева открыл дверь на лестницу, я, продолжая смеяться, двинулся за кофе.

– Ваня, – прозвучало за спиной.