Дарья Донцова - Сафари на черепашку

Семина сначала растерялась от такой наглости, а потом рявкнула:

– Некогда мне, сама постарайся, да имей в виду, я всего на два дня тетрадь дать могу.

– Ну пли-из, – заныла Лихова.

– Ты что, офигела?

– Ну помоги мне.

– Сказано же, не могу.

– Я болела.

– И что из этого?

– Поэтому лекции пропустила.

– Объясни это в учебной части.

– Справки от врача у меня нет.

– Отстань.

– Вредина!

– Но почему я должна за тебя пахать?

– Так не даром же! Вот, гляди.

Лихова вытащила из пакета коробку, раскрыла ее. Рита невольно вздохнула, внутри были очень красивые, модные, дорогие туфли.

– Папахен подарил, – пояснила Анжела, – во дурак!

– Почему?

– Размер не мой. Ты какой носишь?

– Тридцать седьмой.

– Подойдут, меряй.

Семина хотела сказать, что ей не нужна обувь, но руки сами схватили изумительные туфли из натуральной кожи. Анжела оказалась права, лодочки пришлись впору.

– Отлично, – заявила Лихова, – перепишешь лекции, получишь тапки! Даром! Я продать их хотела, но тебе так отдам, за конспект. У меня обуви как грязи, папахен еще припрет. Во идиот, никак размер запомнить не может, урод!

Рита провела бессонную ночь и получила обновку. После этого случая Анжела стала частенько эксплуатировать Семину: то велит сделать за себя курсовую, то доклад написать. Расплачивалась Лихова всегда одинаково: носила шмотки, новые, с бирками, очевидно, родители не жалели на наглую доченьку денег.

Потом Анжела разоткровенничалась, рассказала, как ловко вертит «бросившими» ее предками.

– Папахен бабла отвалит, – смеялась она, – я к мамахен иду. Та тоже расщедрится, правда, последнее время они шмутярой отделываются, но и ей применение найти можно.

Чем откровенней становилась Лихова, тем меньше она нравилась Рите. Семина была очень довольна, когда, получив диплом, ушла на работу. Лихова осталась в колледже, несмотря на бесконечную помощь Риты, Анжеле не удалось вовремя завершить курс наук.

Месяца через три на Риту начали сыпаться несчастья. Сначала заболела мама, да так тяжело, что дочке пришлось, бросив все, дежурить в больнице, иначе Вера Николаевна могла не выжить.

В конце концов Рита вырвала мать из когтей смерти, но в каком виде: безгласную, неподвижную, практически не реагирующую на действительность.

Не успела Семина привезти маму домой, как случилась новая беда: девушку уволили с работы.

– Нам нужны старательные сотрудники, – заявила управляющая, – а у тебя сплошные отпуска за свой счет.

– Извините, у меня мама больна, – попыталась оправдаться Рита.

– Будешь теперь около нее спокойно сидеть, – мерзко ухмыльнулась директриса, – а у нас не богадельня.

Вот когда Рита поняла, почем фунт лиха! Деньги испарились мгновенно, исчезли, словно кусок льда при пожаре. Маме требовались дорогие лекарства, памперсы, хорошее питание, и Семина начала продавать вещи. В конце концов положение стало безнадежным. Веру Николаевну нельзя было оставить одну, а чтобы зарабатывать деньги, Рите требовалось выйти на службу, значит, для матери нужно найти сиделку, но за услуги платят, а чтобы получать деньги… начинай сначала.

В какой-то момент на девушку навалилась такая черная тоска, что она всерьез стала задумываться о самоубийстве. Если прыгнуть с пятнадцатого этажа, проблемы разом кончатся! Удерживала ее от непоправимого поступка только мысль о беспомощной маме.

В тот момент, когда Рита окончательно пала духом, ей позвонила Лихова и спросила:

– Ты где работаешь?

Семиной ужасно не захотелось говорить однокурснице правду, и она соврала:

– В салоне.

– Говори адрес.

– Зачем тебе? Это обычная парикмахерская.

– У меня ща временные трудности, – захихикала Анжела, – предки повоспитывать решили, дотации лишили. Думаю, ты должна меня бесплатно постричь и покрасить.

– Еще чего! – обозлилась Семина.

– Экая ты неблагодарная.

– Я?

– Ты, именно ты.

– За что же мне тебе обязанной быть?

– Сколько шмоток даром от меня получила!

– Я их отработала!

– Вовсе нет, я на нищету тебе давала, неужели считаешь написание конспектов работой? – с искренним удивлением заявила Анжела.

И тут Рите стало так горько, что и не передать словами, она зарыдала и швырнула трубку.

Через час раздался звонок в дверь, и на пороге появилась, как всегда, веселая Лихова.

– Ты и дома можешь меня постричь, – заявила она.

У Риты от подобного нахальства перехватило горло, а Анжела как ни в чем не бывало сморщила носик:

– Фу, чем у тебя воняет! Как в туалете! Квартиру надо хоть изредка мыть, грязнуля!

Кровь бросилась Рите в голову, дрожащими руками она распахнула дверь в комнату Веры Николаевны и прошептала:

– Вот любуйся! Это моя мама.

– Господи! – подскочила Лихова. – Чем от нее несет? Немедленно отправь ее в больницу, открой окна, задохнуться можно! Тут жить нельзя! Отвратительно!

Семина, рассчитывающая хоть на каплю сочувствия, заплакала и на пике истерики выложила Лиховой все: про инсульт, безработицу, немилосердно дорогие лекарства и мгновенно пачкающиеся памперсы.

Анжела поковыряла носком элегантной туфли паркет, развернулась и… ушла. Рита утерла слезы и отправилась кормить маму, она страшно рассердилась на себя за проявленную слабость: нашла кому жаловаться! Анжеле!

Около одиннадцати вечера Лихова неожиданно вернулась, она протянула хлопающей от удивления глазами Рите несколько больших пакетов.

– На, держи, – надменно сказала бывшая однокурсница.

– Это что? – изумилась Рита.

– Памперсы, – презрительно пояснила Лихова, – в подарок, бесплатно.

Меньше всего Семиной хотелось брать что-либо из рук Анжелы, но крайняя бедность, как правило, учит быть смиренным.

– Спасибо, – прошептала Рита, – ты меня здорово выручила.

И тут Анжела удивила ее до отключки, она внезапно улыбнулась открыто, дружески, без обычно присущих ей ехидства и наглости, и потом воскликнула:

– Люди должны помогать друг другу.

Семина вытаращила глаза, а Лихова раскрыла сумочку, выудила оттуда очень дорогую, самую навороченную модель мобильного телефона, украшенную стразами, и велела:

– Записывай номерок.

– Зачем? – окончательно растерялась Рита.

– Место тебе, дуре, нашла, – пояснила Анжела, – да не в вошебойке, на вокзале, а в элитном салоне. Клиентов у них – лом! Стрижка больше ста баксов стоит, мастера, если, конечно, постараются, получают огромадные чаевые. Иди завтра к хозяйке, тебя берут.

Дрожащими пальцами Риточка схватилась за ручку и тут же уронила ее.

– Нет, – простонала она.

– Что «нет»? – обозлилась Лихова. – В каком смысле «нет»? Только две минуты назад ты рыдала, жаловалась на отсутствие работы…