Дарья Донцова - Две невесты на одно место

Ох, как ошибалась наивная девочка! Официальная мадам и не собиралась лишаться благ из-за, как она выразилась, «зигзага» мужа. Против Олечки ополчилась целая рать: дети поэта, которые были старше незадачливой любовницы, подруги дамы и даже коллеги по работе. В результате Корякину выгнали вон, правда, поэт признал мальчика, дал ему свою фамилию и денег на коляску, потом устроил Олю на работу в Лавку писателей, но это все, более никакой помощи. С тех пор жизнь девушки – череда романов, ни один из которых не закончился законным браком. Отчего Олечке не везло? Понятия не имею. Может, на хорошеньком юном личике слишком явно читалось слово «деньги»? Или Оля просто не умела долго находиться «в образе», слишком рано из-под грима милой девушки вылезало мурло прожженной тетки? Другим фартило, они находили богатых мужей, а Оля по-прежнему сладко улыбалась, отпускала книги членам Союза, завязывала быстро заканчивающиеся отношения и… все!

Сына Ольга ничтоже сумняшеся сдала на пятидневку, ребенок ужасно мешал матери, порой она забывала его забрать в пятницу, маленький Владя рос сорной травой. После детсада он плавно переместился в интернат и, к вящей радости мамы, оказывался дома лишь на каникулах. Впрочем, в летние месяцы Оля отправляла сына на весь сезон в лагерь.

Когда мальчику исполнилось четырнадцать, возможность пребывания для него в интернате закончилась. Далее жизнь Владика могла потечь по одному из двух путей: мальчик после окончания восьмилетки поступает в ПТУ и получает рабочую специальность, либо он завершает десятилетку и идет в институт.

И тут, впервые за долгие годы, Ольгу вызвала к себе директор интерната и отчитала по полной программе. Слегка испуганная Корякина, не удосужившаяся даже заглядывать в дневник к парню, была поражена. Оказывается, Владя сплошной отличник, у него явный талант к математике и отличная фантазия. Парень одарен сверх меры, способен стать и ученым, и писателем, и артистом. Владя звезда местного театрального кружка, он завален похвальными грамотами от роно, ему следует продолжить образование в нормальной школе.

Присмиревшая Оля забрала мальчика домой и определила в ближайшее общеобразовательное заведение. Через месяц ей стало ясно: жить с парнем невозможно. Нет, Владя вел себя превосходно, он исправно учился и не имел пороков: не пил, не курил, не ухаживал за девочками, не гулял за полночь. Но мальчика следовало кормить, поить и одевать. Владя самостоятельно не мог даже заварить чай, сказалась жизнь, проведенная в интернате, в приюте дети, как правило, не видят бытовой стороны жизни, их не пускают на кухню и в прачечную, они не ходят в магазин, не слышат семейных ссор, не принимают участия в разговорах взрослых, обсуждающих очередные покупки, и чаще всего не общаются с мужчинами, потому что педагоги в подавляющей своей массе являются женщинами.

Оля же не привыкла ни о ком заботиться, еды она дома не держала, питалась в гостях, а зарплату тратила на одежду и косметику. Владя имел одни брюки и заштопанный свитерок, но маме было наплевать на внешний вид сына, впрочем, ее не волновало и то, где ест мальчик и в каком состоянии его здоровье. Получив от государства сына, мать не изменила привычек и вела прежний образ жизни.

Как-то раз, заявившись домой после трехдневного отсутствия, Оля увидела Владю в прихожей с чемоданом в руках.

– Я ухожу, – сказал мальчик.

– Ага, – кивнула мать.

– Навсегда, – уточнил Владя.

Оля разинула рот.

– Да ну?

– Комнату с приятелем сняли, – пояснил сын, – думаю, мой адрес и телефон тебе ни к чему, прощай.

– Эй, постой, – спохватилась Ольга, – а школа? Мне директор звонить начнет.

Владя прищурил красивые, доставшиеся от непутевой матери глаза.

– Я студент второго курса, изучаю математику.

Оля изумилась:

– Да ну! Когда же ты успел?

Владя хмыкнул:

– Сумел как-то, кстати, школу я закончил с золотой медалью, но это уже несущественные подробности, прощай!

Ольга кивнула, никакой тоски, тревоги или горя она не испытала. Слава богу, мальчик вырос, пусть теперь сам о себе заботится, материнское бремя упало с плеч. Лучше бы им вообще не встречаться, хватит, нажились вместе.

Дальше пути Влади и Оли не пересекались, изредка до них доходили сведения друг о друге. Сын знал, что мать по-прежнему пытается устроить личную жизнь, переходя, словно знамя, из рук в руки. А Оля тоже имела кое-какое представление о жизни Владика – он получил диплом, устроился на работу, пару раз заводил романы с девушками из очень обеспеченных семей, но так и не женился.

Потом судьба столкнула их на праздновании Нового года, мать и сын случайно оказались в одном ресторане. Владя был под легким хмельком, а Ольга под сильным газом, наверное, поэтому они, поздоровавшись, не разошлись в разные стороны, а впервые в жизни решили выяснить отношения.

– Никак мужа не нароешь, – ехидно заметил Владя.

– Молчи, дурак, – отозвалась мать, – сам хорош, небось не в рабоче-крестьянские семьи влезть хотел, да отовсюду турнули.

Владя покраснел и зашипел:

– Мне деньги нужны, жить негде, и вообще, я не собираюсь в нищете куковать.

– Да? Чего тогда других осуждаешь? – заржала маменька.

– Проститутка! – не сдержался сын.

– Альфонс, – отбила мяч матушка.

Слово за слово, они поругались до смерти и расстались врагами.

– Ты сдохнешь под забором, – плюнула вслед Владе Оля.

– А ты сгоришь в огне, – взвизгнул Владик, – надеюсь, мы никогда не встретимся.

Но шутница-судьба снова свела их вместе, причем при крайне неприятных обстоятельствах. Ольге в конце концов удалось получить предложение руки и сердца от богатого человека, Бориса Гофмайстера. А Владя сумел соблазнить дочь обеспеченного отца – Арину Гофмайстер.

Ясное дело, что жить одной дружной, счастливой семьей у них не получилось бы никогда. Кто-то: либо Владик, либо Ольга, – должен был испариться. И началась война.

Тут следует сказать пару слов о моральном облике Влади. С самого раннего детства мальчик понял: его счастье зависит от женщин. Воспитателями в интернате, где мальчик провел почти все свое детство и солидную часть отрочества, работали в основном бабы. Маленький Владя, чей растущий организм постоянно требовал еды, быстро сообразил, что лишнюю порцию каши можно получить от толстой поварихи тети Вали, если ненароком погладить на ее глазах противную, одышливую болонку Капу, которая вопреки всем санитарным правилам восседала на кухне. Увидав любовь Влади к собачонке, тетя Валя стала щедрой рукой одаривать симпатичного мальчика, в его тарелке всегда теперь оказывалось больше картофельного пюре и сливочного масла, чем у других пансионеров. А вечно истерично орущей Нелле Алексеевне, преподавательнице русского языка, следовало при случайной встрече сказать: