Дарья Донцова - 13 несчастий Геракла

— Меня сейчас на работе убьют!

— Да, — покачала прелестной кудрявой головой малютка, — плохо! Вот что, мама, когда папа уедет, ты иди в соседнюю квартиру, там дядя Паша живет! Нам-то без папы плохо будет, кто мне игрушки покупать станет? Надо тебе с новым папой познакомиться!

Николай с женой замерли и потом долго не знали, как поступить. Дать дочери подзатыльник? Провести с ней беседу о любви к родителям? Лишить сладкого?

После того как друг рассказал эту историю, мое и без того шаткое желание иметь любящих деточек окончательно улетучилось. Хотя, может, это только с Николаем случилась незадача? Он вообще человек «исторический», как Ноздрев, [4] Ноздрев — один из героев произведения Н.В. Гоголя «Мертвые души». все время попадает в истории.

Очень хорошо помню, как много лет тому назад к Николетте в слезах прибежала Ираида Семеновна, матушка Николя, и запричитала:

— Сын страшно заболел!

Мы с мамой ужасно испугались. Здесь стоит упомянуть, что Николай в тот год служил в армии, он закончил школу чуть ли не с двойками, и обозленный отец палец о палец не ударил, чтобы пристроить сыночка-балбеса в вуз.

Естественно, Ираида Семеновна полетела в далекий город Мары, куда упекли сына. Оттуда она вернулась злая до невозможности. Ситуация прояснилась, Николя чувствовал себя прекрасно, если это можно сказать об избалованном мальчике, вынужденном чистить картошку в точке под названием Мары. Просто он напрочь забыл о родной матери, а когда вспомнил, то сообразил, что не писал домой уже месяца три.

Коля, которому из-за хронически плохого поведения практически никогда не давали увольнительную в город, поймал у ворот своего однополчанина узбека Тахира Узарова и попросил:

— Будь другом, отправь моим телеграмму.

Плохо говорящий по-русски Тахир кивнул:

— Чего писать-то?

— Ну, — велел Николай, — очень просто. Сообщи им, что я пока жив, а подробности сообщу в письме.

Старательный Тахир дотошно выполнил просьбу, отправил депешу: «Николай Шангалов пока жив. Подробности письмом».

Неожиданно я улыбнулся: боже, как это давно было, целая жизнь прошла. Ну отчего наш век столь быстротечен? Из раздумий меня вытащил телефонный звонок. Когда аппарат взвыл, словно голодный волк, я от неожиданности боднул головой ветровое стекло. Господи, никак не привыкну к этому жуткому звуку.

— Ну! — воскликнула Нора. — И что?

Я вкратце изложил ей ситуацию.

— Замечательно, — одобрила хозяйка, — едешь к этой Ванде Львовне.

Набрав номер, я услышал бойкий девичий голосок:

— Алле.

— Позовите Ванду Львовну, — попросил я и приготовился к тому, что девочка заорет: «Бабуся, тебя».

Но совершенно неожиданно из трубки донеслось:

— Слушаю.

Я закашлялся и повторил просьбу:

— Мне нужна Ванда Львовна!

— Говорите! — звенел дискантом бодрый, молодой голос.

— Э… разрешите представиться, Иван Павлович Подушкин, представитель издательства «Миг».

— Ах, ах, ах, — запричитал голосок, — слушаю.

— Верна ли дошедшая до нас информация о том, что вы собираетесь написать книгу воспоминаний? Если да, то мы хотим купить права.

— Ох, — захлебнулась Ванда Львовна, — конечно, приезжайте.

— Можно сейчас?

— Лучше к девяти, — понизила голос старушка, — никого не будет дома.

Я сунул ключ в замок зажигания и повернул его. Мотор ровно заурчал. Понимаю, как вы удивлены и теряетесь в догадках: ну отчего мне в голову пришла мысль про издательство?

Когда, простившись с Леонидом, я уже направился было к машине, информатор бросил мне в спину:

— Ванда Львовна вздорная старуха, она не захочет общаться с вами.

Я притормозил и обернулся.

— Вы полагаете?

— Абсолютно точно знаю, — ухмыльнулся Леонид, — даже и не пытайтесь к ней подъехать. Впрочем, если не пожалеете денег, могу научить, как ее обаять.

Я спросил:

— Сколько?

— Двести баксов, — алчно воскликнул Леонид.

Любовно разгладив зеленые бумажки, он убрал их в портмоне и рассмеялся.

— Ванда Львовна мнит себя писательницей, кропает рассказики, переводит зря бумагу, сейчас пишет мемуары. Если назоветесь представителем издательства, готового купить ее труд, узнаете о Кузьминском все. Разговор следует построить так: запишите несколько вопросов, а дальше станете действовать по обстоятельствам…

Честно говоря, я не очень-то рассчитывал на благосклонность Ванды Львовны, но послушался Леонида и сейчас был вынужден признать: он свое дело знает. Старуха с голосом двадцатилетней девушки невероятно оживилась, услыхав о покупке прав. Ну что ж, издательский работник — это вполне привычная для меня роль, я ведь работал редактором в «толстом» журнале.

Я уже выруливал на проспект, когда телефон снова завыл. Я резко подал влево и чуть не столкнулся с «десяткой». Тонированное стекло опустилось, высунулась девица лет пятнадцати и рявкнула:

— Слышь, дедуля, ты козел! Поворотник-то есть?!

Вымолвив «ласковую фразу», она унеслась под рев неисправного глушителя своей тачки.

Я нервно рулил, слушая надрывный вопль сотового. Всегда исправно включаю «мигалки», но сегодня, вновь услышав звонок, напрочь забыл о предусмотрительности. Этот телефон просто с ума меня сведет своим воем, может, выбросить его, пока не заработал нервное расстройство?

Мобильник выл. Судя по настойчивости, это Николетта. И точно!

— Ваня, — заорала маменька, — быстро приезжай.

— Зачем? — осторожно осведомился я, поглядывая на часы — до девяти была масса времени.

— У меня сидит Антоша, — радостно тараторила Николетта, — он мечтает с тобой пообщаться! Скорей приезжай! Тут такой сюрприз!

Я поморщился. У моего отца была сестра Ксения. Антоша — это ее сын, мы с парнем одногодки, впрочем, не совсем так, он младше меня на одиннадцать месяцев. Если я кого и не люблю, так это его. Все мое детство прошло под завывания тетушки и маменьки:

— Антоша маленький, ты должен ему уступать.

А двоюродный брат беззастенчиво пользовался привилегированным положением младшего в семье и вел себя просто мерзко. Он расшвыривал мои игрушки, ломал поделки, исчеркивал ручкой книжки. А когда я пытался в честном кулачном бою выяснить отношения, тут же валился на пол и начинал рыдать.

Тетушка кидалась к сыночку, а маменька ставила меня в угол.

Когда мы пошли в школу, Николетта беспрестанно приводила мне в пример братца. «Антон не имеет троек. Он великолепно успевает по всем предметам. Тоша постоянно помогает маме. Антона обожают одноклассники, он талант, пишет картины. Ах, Тончик гениален! Ван Гог, Рубенс, Левитан — все вместе». В мой же адрес сыпались иные «комплименты»: «Вава! Ты опять принес двойку по математике, вот Антоша… Иван! Вновь раскидал вещи в комнате, посмотри на Тошу… Вава! Нельзя постоянно сидеть с мрачным видом в углу, у тебя совсем нет друзей, вон наш Антошик…»