Дарья Донцова - 13 несчастий Геракла

— Отказал вам? — с сочувствием спросила потная толстуха.

Стараясь не дышать глубоко, я ответил:

— Да.

— Эхма, — вздохнула баба, — я тоже который раз хожу, все бедность беспросветная, правительство виновато, лишило нас денег.

— При чем тут деньги, — пожал я плечами, — паспорт копейки стоит.

— Зато ходить за ним год будешь, — словоохотливо поддержала беседу толстуха, — сначала намаешься бумажки собирать, потом опухнешь ждать, пока выпишут. То у них все больны, то бланки кончились, то еще какой геморрой. А вон, видишь, черненькая бабенка выходит из кабинета Степана?

— Да.

— И паспорт в руке.

— Повезло ей, все позади.

Толстуха засмеялась:

— Она тут, у окна, стояла, все бумажками шуршала. У меня документы забрали, и вот уже пятый раз за готовым прихожу, а этой сразу дали. Почему?

— Ну, не знаю.

— А! То-то и оно! Денег сунула!

— Взятку! — прозрел я.

— Точно.

— И сколько?

— Да говорят, новый паспорт сто баксов стоит, где их взять?

Я пошел к выходу. Ладно, предприму еще одну попытку честным путем получить документ, но, если и в следующий приход увижу, что Степан Аркадьевич не торопится мне его выдать, заплачу взятку. Ей-богу, собственное здоровье дороже. Больше не могу простаивать в этой очереди.

В доме, где предположительно проживал Бекасов, не работал лифт. Я принялся преодолевать огромные лестничные пролеты. Здание старое, если не сказать старинное, девятая квартира на третьем этаже, но высота потолков в помещениях небось под пять метров. Третий этаж тут соответствует седьмому в блочной новостройке.

Я с трудом взобрался вверх и позвонил. Дверь распахнула совершенно бесплотная девочка лет семи.

— Вам кого? — пропела она чистым голоском.

Я улыбнулся:

— Скажи, ангел, Артем Иванович…

Девчонка не стала дослушивать фразу, она повернулась ко мне спиной и заорала:

— Деда, к тебе аспирант пришел.

В конце длинного широкого коридора распахнулась дверь, и густой бас прогудел:

— Входите, милейший Андрюша, что-то случилось? Вроде мы на завтра договаривались.

Потом в коридоре возникла высокая, подтянутая фигура. Артем Иванович быстрым шагом приблизился. Я изумился: он выглядел лет на сорок.

— Вы ко мне? — удивленно воскликнул он.

Я кивнул.

— Проходите в кабинет, — велел Артем Иванович.

В просторной комнате были плотно задернуты шторы и горела многоламповая люстра. Ее яркий свет заливал книжные полки, забитые томами, стол, на котором громоздились папки и журналы с закладками, кипы газет, стопки рукописей.

Артем Иванович опустился в глубокое кресло и сделал приглашающий жест рукой.

— Прошу вас, любезнейший, что за дело привело вас ко мне? Впрочем, кажется, я догадываюсь. Хотите устроиться соискателем на мою кафедру? Кто вас прислал?

Его лицо было ярко освещено, и я понял, что Бекасову хорошо за шестьдесят. Обманчивое впечатление молодости создают худощавая фигура, быстрые движения и копна темных волос без всякой седины.

— Так вы откуда, милейший? — улыбнулся Артем Иванович. — Не конфузьтесь так, право слово, я не кусаюсь! Всего лишь мирный академик, а не каннибал. Так кто вас прислал?

— Профессор Талызин, — ляпнул я.

Густые брови профессора поехали вверх.

— Кто? — изумленно переспросил он.

— Талызин С.И., — чувствуя себя полным идиотом, ответил я.

— Савелий Иосифович Талызин?! Но этого просто не может быть.

— Почему же?

— Савелий Иосифович скончался… дай бог памяти, кажется, в тысяча девятьсот шестидесятом году. Вы, очевидно, в то время еще были в пеленках, если, впрочем, вообще родились!

— Меня к вам привело это письмо, — ответил я, протягивая бумагу.

Артем Иванович повертел послание.

— Извините, голубчик, ну ничего не понимаю!

— Я — частный детектив.

— Кто? Наемный сыщик? Вроде Эркюля Пуаро? — весело заблестел глазами академик. — Люблю криминальный жанр с молодости. У меня вон в том шкафу одно из лучших в столице собраний полицейских романов. Привозил из всех стран, где бывал. Но сделайте милость, объясните, как к вам попало это письмо.

Я глубоко вздохнул и стал излагать суть дела.

Артем Иванович оказался идеальным слушателем, он ни разу не перебил меня, только изредка кивал головой и кхекал. Когда я иссяк, академик переспросил:

— Значит, я консультировал Кузьминского в пятидесятых годах?

Я кивнул. Ванда Львовна уволилась именно в это время.

Академик встал, подошел к одному из шкафов, распахнул дверцы из темного дерева, передо мной возникли плотные ряды папок.

— Кузьминский, Кузьминский, — бормотал ученый, оглядывая полки, — вот, кажется, нашел!

С видимым усилием он вытащил картонный переплет, сдул с него пыль, положил на стол, раскрыл и воскликнул:

— Конечно! Как я мог забыть! Это же Сережа, сын Петра Фадеевича.

— Точно, — подскочил я, — именно о нем и речь!

— И что вас интересует?

— Почему Петр Фадеевич обратился к вам?

— Ну, батенька, — пробасил Бекасов, — есть такое понятие, как врачебная тайна. Я хоть и не доктор, просто психолог, но тоже не имею права рассказывать о пациентах.

— Речь идет о преступлении, — напомнил я. — Хорошо, тогда я сам скажу. Петр Фадеевич подозревал сына в убийстве своей второй жены Варвары? Спрашивал совета, как поступить с мальчиком?

— Похоже, вы и так все знаете, — пробормотал академик. — Давно дело было, тогда я только начинал практиковать, а Савелий Иосифович, царствие ему небесное, постоянно кого-то присылал. Люди в те времена у нас были темные, при слове «психолог» пугались, массово путали меня с психиатром. Впрочем, и сейчас кое-кто такого же мнения.

Но Петр Фадеевич был другим. Он появился в кабинете Артема Ивановича и спокойно изложил свою далеко не простую семейную историю.

— Жена моя, больная шизофренией, покончила с собой. Возможно ли, что сын повторит ее судьбу? Каким образом можно повлиять на поведение мальчика? — спросил он.

Артем Иванович сразу заподозрил, что отец рассказывает не всю правду, и попросил привести на прием Сережу. Поговорив с подростком, Артем Иванович сказал отцу:

— Мальчику очень хорошо бы пройти с десяток психотерапевтических сеансов.

— Он станет более управляемым и адекватным? — поинтересовался отец.

— Безусловно, — пообещал Бекасов, — ребенка грызет какая-то проблема, нужно помочь ему справиться с ней.

Петр Фадеевич кивнул, Сережа начал ходить к психологу. Это только кажется, что психотерапевтические процедуры простая, легкая болтовня. Специалисту, занимающемуся вашими проблемами, требуется докопаться до их первопричин, порыться в ваших мозгах и вытащить на свет глубоко закопанные внутри подсознания, залитые цементом времени и забытые тайны, о которых совершенно не хочется вспоминать.