Валентина Андреева - Капкан со всеми удобствами

– Точно переделаю свой забор. Это ж почти морда дачи!.. Нет, лицо… – неожиданно залепила Наташка, и ее голос четко прозвенел в тишине.

Мы подходили к коттеджу за номером двенадцать. Нажав на кнопку звонка, улыбнулись видеокамере, но тут же погасили улыбку. Огромный ротвейлер, появившийся ниоткуда, ответно ощерился белоснежными клыками.

– Не иначе как использует «Блендамед», – нервно проронила подруга.

– Цезарь! Назад! – С крыльца спустилась женщина с непокрытой головой в короткой меховой курточке и меховых сапожках. Огромными прыжками Цезарь понесся к ней, и я прикрыла глаза от страха, что пес сшибет женщину с ног. Но он лихо притормозил лапами и сел рядом с ней как вкопанный, настороженно поглядывая на нас. – Вы к Ольге Григорьевне? – весело спросила женщина. – Проходите. Я его держу. – Видя на наших физиономиях смятение, граничащее с паникой, засмеялась и сказала: – Хорошо. Скроюсь с ним за угол, а вы проходите. – Мы с Натальей неуверенно переглянулись. Вдруг эта лошадь песьей породы учует нас из-за угла! Наташкиной булавки на двоих не хватит. Да и вряд ли она спасет. – Не бойтесь, говорю. Собака без команды не укусит.

– А она хорошо знает русский язык? – на всякий случай крикнула я вдогонку.

– Лучше нынешних выпускников всех учебных заведений России! – отозвалась из-за угла дама.

Мы тут же рванули к крыльцу и вспорхнули вверх по ступенькам, окончательно забыв про ломоту в ногах и пояснице.

Сразу попали в холл и остановились, не зная, куда шагать дальше. Он был безлюдным.

– Проходите в гардеробную, – послышался знакомый голос. Женщина опять возникла ниоткуда. А главное, вместе с Цезарем. – Не волнуйтесь. Он вас просто обнюхает и отойдет.

– Но я пахну персидской кошкой, – заволновалась я.

– Он не ест кошек. В крайнем случае может разорвать, – успокоила она.

– Какое счастье… – проблеяла я, стоя по стойке «смирно» с вытянутыми по швам руками.

Пес шумно повел носом, чихнул и продолжил меня обнюхивать.

– А нельзя его на некоторое время куда-нибудь убрать? Пока мы будем разговаривать с хозяйкой, – на одной ноте спросила Наталья, и Цезарь, тяжело вздохнув, перешел к ней.

– Нельзя. Собака не причинит вам вреда, если вы не пришли с дурными намерениями. Оленька никогда не встречается с незнакомыми людьми без Цезаря.

Не успела она это договорить, как пес встал на задние лапы и стянул с головы Натальи парик! Та взвизгнула, но отнять его не решилась. Тряхнув парик пару раз, Цезарь потерял к нему интерес, зато проявил внимание к моей голове. Взгляд его стал сосредоточенным. Остановила собаку команда «фу!».

– Как не стыдно, Цезарь?! Великий полководец никогда бы себе этого не позволил! – Женщина продолжила укорять пса. Он виновато потрусил куда-то в сторону и скрылся с глаз, поднявшись вверх по лестнице. После чего дама высказала удивление: – Зачем вам парик? У вас такие чудесные волосы?

Наташка, прилаживая парик на место, что-то бормотала про адекватную замену шапки, которую не может носить, – аллергия. Женщина кивнула и повторила приглашение пройти в гардеробную. Осторожно оглядываясь, пошли за ней.

Рядом с гардеробной располагался санузел, куда мы сразу же рванули после того, как разделись и облачились в гостевые тапочки. Женщина терпеливо ждала нас у двери какого-то подсобного помещения.

– Оленька скоро спустится. Я ее мама. Меня зовут Фаина Ильинична, – наконец-то представилась она.

В ответ Наталья назвалась Леокадией, я запнулась. В голове ничего, кроме Акулины, не созрело. Долго тянула «А-а-а…», пока Наташка не закончила: «… настасия».

– Думаю, ничего страшного, если мы посидим на кухне? Нина, наша повариха, отъехала за продуктами, но кофе я вас в состоянии напоить и сама… – Нас одарили светской улыбкой.

И в голову не пришло возражать. Тем более что Цезарь трепал лапы где-то наверху.

Кухня оказалась – по нашим меркам – огромная: метров двадцать. При желании ее легко можно было объединить со столовой, поскольку капитальной преграды, в виде стены, между двумя этими помещениями не наблюдалось.

– Замечательно! – восхитилась Наталья-Леокадия. – Тебе, Настюша, тоже надо снести барьер между кухней и столовой. Стена, прилегающая к двери в вашу столовую, рождает во мне воспоминания о фильме «Девчата». Помнишь это оригинальное подавальщицкое, или как его там, окошко из кухни с опускающейся фанерной заслонкой. Как гильотина. Впрочем, не будем о грустном.

– Эспрессо, капучино? – Ответить Фаине Ильиничне мы не успели.

– В чем дело? – раздался мелодичный женский голос от двери, подкрепленный мужественным «Р-р-р… ав!».

Любезные улыбки медленно стекли по нашим лицам. Цезарь – подлиза – предательски давал понять хозяйке, что персоны хоть и занюханные по всем правилам, но кто их знает?..

Девица, неслышно явившаяся нашему взору, напоминала Мальвину. Даже длинные белые волосы отдавали голубизной – очевидно, от голубой шелковой пижамы. В огромных голубых глазах не было ни растерянности, ни изумления. Честно говоря, в них вообще ничего не было. Оленька, очевидно, только что встала с кровати.

– Деточка, хочешь кофе? – с обожанием глядя на дочь, спросила Фаина Ильинична.

– Я спрашиваю, в чем дело? – спокойно повторила деточка, и морда Цезаря окончательно посуровела.

– Звонили из охраны, женщины хотели что-то с тобой согласовать по поводу летних садовых работ. Извини, пожалуйста, детка. Я не хотела тебя будить. Если правильно поняла, ты что-то там переплатила…

– Здравствуйте, – неожиданно залепила Наталья Ольге и тут же развернулась к Фаине Ильиничне: – Два капучино, пожалуйста.

Девица на приветствие не ответила, зато, артистично тряхнув головой, твердо заявила:

– Я ни с кем никакие переговоры вести не собираюсь. Разницу можете оставить себе. – Правая щека, дернувшись, оживила излишне спокойное лицо. Цезарь тоже дернулся было к нам, но почему-то остановился.

– Уберите своего Цезаря, – сквозь зубы процедила Наталья. – У меня рядом с машиной сидит Клеопатра. Ваш пес по сравнению с ней – мелочь собачья. По свистку она бетон прошибет. Дайте спокойно выпить кофе… – И подруга пренебрежительно отвернулась от «Мальвины».

Цезарь с интересом склонил голову набок.

Я тоже решила напомнить о себе:

– Спасибо за заботу, но мне кофе не надо… Ольга Григорьевна, перед смертью Тимофеев передавал вам привет. Не могла не исполнить его последнюю просьбу. Всю неделю покойный беспокоил. – Я уже поняла, что не ошиблась в своих предположениях, и чувствовала, как накапливается раздражение. Плохой признак – сгоряча могу такого нагородить!

«Мальвина» очнулась, глаза ее сузились, пухлые губы зло искривились. Она, бросив мне резкое: «Идите за мной», порывисто развернулась и пошла в глубину холла. Цезарь проследил за моим передвижением и поплелся завершающим.