Валентина Андреева - Круиз по лишним проблемам

Внешний вид кришнаита портили только огромные кроссовки. Не зная размера его ноги, мы приобрели обувь наугад и, как оказалось, «на вырост». Кстати, на стенде кроссовки казались меньше.

– Замечательно! – утешила Сережу Наташка. – Велико – не мало. В смысле, мало не покажется. Ты только старайся ногами не слишком загребать, а то навернешься. Особенно идет тебе благородный цвет шнурков. Серый, в седину отдает. Если что, добавим аксессуаров: подвяжем эти спортивные лапти веревочками. Чесс… слово, в таком виде не знаешь, куда тебя посадить. Назад – теряется твоя природная привлекательность, вперед – моя поблекнет.

Пока подруга отпускала кришнаиту подхалимские комплименты, он выгребал из салона машины разложенные там вещи и аккуратно затаривал в багажник. При этом ухитрялся угощаться краковской колбасой из продовольственной корзины, запивая остатками воды из бутылки и заедая огурцами с грядки. Я не все потоптала. «Стеклопакет» удостоил особого внимания и, заглянув в него, вопросительно уставился на меня, надеясь, что тоже развяжу язык и вымолвлю хоть слово. Едва ли мое «Э-ээ…» его устроило, но он вытащил Наташкину керамическую лягушку, завернул ее в бывшую мою футболку и пристроил в сумку. Подкинуть «стеклопакет» к кучке мусора и битых кирпичей Наташка кришнаиту не позволила, заверещав, что осколки – самое ценное, что осталось.

– Специально били! Для декупажа.

Кришнаит легко согласился и все-таки отбросил пакет к битым кирпичам, отметив, что внес свой вклад в производство исходного материала. Судя по звону, количество осколков увеличилось раза в два. Наташка ойкнула, обозвала его садистом и громко объявила:

– Ир, я поняла, почему Лолита решила его убить. Представляю, как он ей осточертел своими выходками. Полжизни терпела, а сейчас нервы сдали.

Сергей Юрьевич вытер руки мокрой ветошью и, не отвечая на выпад, забрался на заднее сиденье.

– Время! – спохватилась Наташка. – Двенадцатый час. А мне еще машину пристраивать. Ирка, место!

Включив двигатель, она сунулась в сумку, вытащила пластиковую карту, остатки денег и передала кришнаиту, сообщив, что три тысячи рублей, которые мы ему задолжали, вернем в гостинице. Деньги зарыты в багажнике, причем им самим, он укладывал вещи. Сергей Юрьевич небрежно отмахнулся.

Ночной город казался необитаемым. Свет тусклых фонарей перебегал от одного темного окна к другому, тщетно пытаясь придать домам жилой вид. К моему удивлению, Наташка и в самом деле пристроила машину поближе к милиции – на штрафстоянку отделения ГАИ. Сторож оказался понятливым и покладистым всего-то за сто рублей. Дневная пешеходная экскурсия только для меня носила характер принудиловки. Наташка, несмотря на смятение чувств, использовала ее в познавательных целях.

До гостиницы шли пешком. Мы с Наташкой – под ручку, кришнаит в обнимку с продовольственной корзиной. Анна Михайловна встретила нас, как родных, и первым делом проводила в номер на последний, третий, этаж. Разумеется, без лифта. Сергей Юрьевич, полностью положившись на Наташку, внял ее тихому мудрому совету и, сказавшись больным, улегся на двуспальную кровать. Затем мне выдали раскладушку, вроде как для Натальи, и я оттащила ее в номер. Подруга, прихватив мой паспорт, уже отправилась регистрироваться.

Спускаясь вниз к стойке администратора, я хорошо слышала, как Наташка ругала меня, «растяпу», за невнимательность – забыла приложить паспорт мужа. Анна Михайловна застенчиво ссылалась на правила. А тут и я подоспела со своей застенчивостью. На грозный Наташкин вопрос, где паспорт мужа, смущенно пояснила, что нечаянно сунула его в бардачок машины, когда Дима попросил положить документ в сумку, но в тот момент мне было некогда, а потом закрутилась и вообще забыла. Но раз уж так получилось, я готова за ним смотаться на самую окраину, где и фонарных столбов-то нет.

– Так автобусы уже не ходят, – жалея меня, сказала женщина.

– А я пешком.

– Придумала тоже… Если бы хоть копия была.

– Да зачем мне копия, Анна Михайловна? Я его паспортные данные наизусть помню. Серия одинаковая, номер на одну последнюю цифру больше моего, выдан в одном месте и в один день. Массовый обмен паспортов помните? Мы всей семьей документы обменивали. В моем паспорте есть штамп о регистрации брака именно с Ефимовым Дмитрием Николаевичем.

– Ладно, диктуйте, я буду записывать.

– Вот и ладушки, – обрадовалась Наташка. – Ты доводи дело до конца, а я спать пойду. От усталости ног не чую.

Подруга опередила меня минут на пять и ждала у двери в номер. Приложив палец к губам, тихо открыла дверь и на цыпочках прошла в комнату – подала пример для подражания. Вошли мы неслышно. Кришнаит спал на раскладушке.

Сначала я ничего не поняла. Решила, что Наташка возмущается «полулюксом». Номер был страшненький, обои местами отодраны совсем, местами заделаны заплатками, близкими по расцветке, пол пугал своим почтенным возрастом, но не до смерти. Если что и таило в себе опасность, то только туалетный отсек. Унитаз не был закреплен надлежащим образом и требовал бережного к себе отношения. Раковина вообще рекомендовала собой не пользоваться: здоровая трещина обеспечивала сток воды в большей степени на пол. Зеркало висело так высоко, что назначение его было непонятно. Мне не удалось заглянуть в него даже при прыжках в высоту. Ничего страшного. Главное – дешево. Может быть, больше чем надо сердито, но на одну ночь, да еще обеспеченную кроватями и чистым постельным бельем – просто замечательно.

Надеюсь, моя физиономия красноречиво выдала подруге все, что я думала об обстановке. Однако ее физиономия пылала негодованием. Не туда мне следовало смотреть. Объектом был спящий кришнаит, и Наташка, как могла, выразила мне свое возмущение.

Сергею Юрьевичу совершенно не мешал верхний свет одного рожка трехрожковой люстры. В других не имелось лампочек, настольный светильник или бра тоже отсутствовали. Очевидно, кришнаит, пользуясь обстановкой относительной безопасности, расслабился еще в сарае и продолжал отсыпаться в гостинице по полной программе. Я проследила за указательным пальцем подруги и, наконец, до меня дошло, на что именно я была обязана сразу обратить внимание. Кришнаит спал на спине, закинув руки за голову. Задравшаяся на животе майка обнажила странную татуировку. Непонятный лабиринт в форме паутины, в которой повисли странные предметы. В том числе какие-то дома и деревья. Сам паук сидел в центре и выглядел настолько омерзительно, что меня ощутимо повело из стороны в сторону. Так и не рассмотрела, что он держит в лапах, нависнув над добычей всем своим жутким брюхом.

Стараясь не наделать шума, я попятилась к выходу, Наташка, довольная моей реакцией, двигалась следом.