Галина Куликова - Поедательницы пирожных

Да, было поздно, да, была бутылка виски. Но ничего такого, о чем подумала в тот момент Лена, не предполагалось. Однако она устроила дикий скандал, забрала заявление из ЗАГСа. В общем, с присущей ей энергией выжгла все дотла, оставив на месте былой любви жалкое пепелище. Родион тогда ничего поделать не смог.

С тех пор прошло почти пять лет. Они больше ни разу не встречались, за исключением одного-единственного раза. Тогда Лене срочно потребовалась помощь в весьма деликатном деле, и она вдруг позвонила ему. Это было как раз накануне его свадьбы с Ноной. Он ей, разумеется, помог. А то, что произошло между ними потом, на даче у Марьянова, они назвали последней брачной ночью и договорились больше не повторять таких рискованных экспериментов. У Родиона была невеста, у Лены в ухажерах — какой-то состоятельный пожилой джентльмен. В общем, их пути-дорожки разошлись окончательно.

Но до сих пор каждый раз, если вдруг Родион вспоминал про Лену, сердце его сжималось от тоски. Наверное, это и называют настоящей любовью. И вот теперь, когда все уже, кажется, предано забвению, звонит неизвестный человек, говорит, что у Лены Божок серьезные проблемы и требует разговора тет-а-тет. «Если так пойдет дальше, — с тоской подумал Марьянов, — мне придется записаться в клуб самоубийц. И не виртуальных, а самых что ни на есть настоящих».

— Карина, — сказал Родион, подняв трубку внутреннего телефона. — Закажите на завтра, на восемь тридцать утра пропуск Панюшкину Юрию Сергеевичу. И сами приходите к этому времени, вдруг я немного задержусь.

Отдав распоряжение, Марьянов побарабанил пальцами по столу, потянулся к ящику, но отдернул руку. Посидев минуту, он все же достал оттуда небольшой фотоальбом, раскрыл на привычной странице и стал рассматривать снимок, где они с Леной, молодые и красивые, стояли, обнявшись, на золотистом песке средиземноморского пляжа.

Маша Зарецкая поджидала Карину в маленьком кафе на четвертом этаже огромного торгового центра. Эту встречу они переносили дважды и вот наконец нашли свободный вечерок, чтобы поболтать. К тому же Маша хотела обсудить с Кариной нечто важное. И это важное касалось Марьянова.

— Ну, юный коммуникатор, пирожные заказывать будем?

— А то! Здорово выглядишь, замужество тебе на пользу.

— Да брось. Ты вон, с какой стороны на тебя ни посмотри, лучишься счастьем. Причина хоть уважительная?

— Я вся в ожидании карьерного взлета, — самодовольно ответила Карина. — А это, знаешь ли, мобилизует. Личной жизни, правда, не стало, зато дел на службе — выше крыши. Прихожу рано, ухожу поздно, и все равно времени не хватает. Самое интересное, что мне действительно все это нравится. Как я жила до агентства — ума не приложу.

— Ну и отлично. Я рада, что все у тебя там сложилось благополучно.

— Есть одно маленькое осложнение. Надеюсь, оно не станет фатальным.

— Неужто служебный роман?! Ты с ума сошла. Мужики, которые втягивают девушек в служебные романы, — настоящие фокусники. Думаешь, что ты на седьмом небе, а потом оказывается, что сидишь на седьмом этаже своего офиса с разбитым сердцем и подмоченной репутацией.

— Фу, да как будто я не знаю! — отмахнулась Карина. — Тут дело в другом. Жена Марьянова меня невзлюбила. Заявилась в офис, устроила маленький шмон, нахамила мне, а напоследок обещала сделать так, чтобы ее муж меня уволил.

Внимательно выслушав историю конфликта с марьяновской супругой, Маша безапелляционно заявила:

— Ерунда. Я наслышана про эти набеги на офис мужа. Не ты первая, не ты последняя. Ты чего боишься, что Нона тебя со свету сживет?

— Судя по всему, она злопамятная. У нее глаза такие были, знаешь, как у кобры, — зловещие.

— Не волнуйся, ты не знаешь Родиона. Да он из принципа тебя не отдаст ей на съедение. У него все четко — бизнес отдельно, личная жизнь отдельно. И он, при всей большой любви к жене, не подкаблучник.

Пришла официантка с заказанными напитками и традиционными пирожными. Воткнув вилку в центр эклера, щедро политого глазурью, Карина подумала, что Машка отлично знает Марьянова, и ей можно выложить все до конца.

— Знаешь, а ведь Родион в последнее время сильно изменился.

— Не до такой степени, чтобы уволить тебя из-за капризов жены, — ответила Маша с полным ртом. — М-м-м… Какая вкуснятина! А что значит — изменился? — спохватилась она.

— Он стал более нетерпимым, категоричным, раздраженным, скрытным. Да еще зачем-то начал врать. Все эти истории с гольф-клубом, назначенными и отмененными встречами, странные поездки к Триллеру…

Карина вывалила на Машу все, что накопилось у нее на душе, и выжидательно уставилась на подругу. Та проглотила ложечку взбитых сливок, которые соскребла со своего пирожного, и авторитетно заявила:

— Проблемы в бизнесе, точно. Такие диагнозы я ставлю легко.

— Наверное, у него все-таки с женой нелады. Мне показалось, что он с ней не очень ласков, хотя ты и говорила, что он ее страшно любит. Так, может, он закрутил роман и поэтому ходит такой странный?

Тут уже Маша немного подумала, прежде чем ответить.

— Хм. Надо же, какие новости. А ведь я уже слышала кое от кого, что они с Ноной в последнее время не ладят. Между прочим, он уже полгода как на всех мероприятиях один появляется. Говорит, что жена болеет. И все-таки я уверена, что это бизнес. Мужчина, влюбленный в женщину, готов на многое; мужчина, влюбленный в бизнес, готов на все. Может, у него клиента крупного увели, не знаешь?

— Да ведь меня в эти проблемы не посвящают. Значит, бизнес? Надеюсь, агентству ничего не угрожает, а то останусь опять без работы.

— Не волнуйся, Родион выстоит — он очень деловой и хваткий. Держись за него, не пропадешь. Знаешь, я бы и сама с удовольствием держалась за него. Не так давно я предложила стать его партнером в агентстве. Мой муж давал деньги, я могла бы подтянуть еще клиентуру. В общем, предложение было хорошее. Со всех точек зрения. Но Родион отказался. Причины отказа перечислять не буду, но я до сих пор уверена, что он совершил ошибку. И успокоиться не могу. Такие возможности упустить! Слушай, я ведь тебя хотела попросить мне помочь с ним этот разговор снова завести. Вдруг сработает?

— Конечно, мы же подруги. — Карина посмотрела на Машку счастливыми глазами сладкоежки, которую никто не ругает за перебор калорий. — Для тебя я все сделаю.

— Но ты же понимаешь, что дело очень деликатное. Даже не знаю, как лучше подступиться, чтобы его окончательно не обозлить. Ссориться я не хочу, это точно. Но и отказываться от своей идеи так легко не желаю. Надо еще разок все хорошенько обдумать. Мне кажется, он должен понять, что был не прав, отклонив мое предложение. Сам должен понять. Но для верности надо его к этой мысли осторожно подтолкнуть.