Галина Куликова - Поедательницы пирожных

Скворцова, который уже больше часа заседал вместе с коммерческим директором Аркадием Конокрадом у Марьянова. В кресле для посетителей сидела его литературная агентша, с обиженным лицом и поджатыми узкими губами. Она была похожа на фрекен Бок, у которой проказник Карлсон только что утащил последнюю плюшку.

Карина в отличие от многих скрыться никуда не могла, поэтому все это время была вынуждена дипломатично отбиваться от наседавшего на нее Триллера.

— Ну, деточка, дорогая моя! — ворковал старый прохиндей, хватая ее голую руку чуть выше локтя и пытливо заглядывая в глаза. — Вы же хотите знать свою судьбу? Хотите?

— Спасибо, Савелий Львович, как-нибудь в другой раз, мне сейчас некогда.

Карина убегала из приемной, а когда минут через двадцать возвращалась, все начиналось заново.

— Спроси меня, я расскажу, что тебя ожидает. О работе, о начальнике, о личной жизни — все расскажу.

— Савелий Львович, я очень занята, извините.

Она садилась к компьютеру, но шустрый Триллер мгновенно оказывался за спиной и, поглаживая Каринино плечико, шептал вполголоса:

— Ты не должна так наплевательски относиться к своему будущему! Судьба не будет к тебе благосклонна. Вот спроси — что тебя ждет? И я тебе скажу. Хочешь, про зарплату скажу?

— В каком смысле?

— Сколько тебе платить будут. Допустим, через год.

— И сколько? — вяло поинтересовалась Карина, выдирая плечо из маленькой цепкой ручонки.

— Много, дорогая моя, тебе на все хватит.

— А точнее?

— На все хватит и еще останется. Давай я еще расскажу тебе про мужчину, который у тебя скоро будет. Хочешь, про мужчину? — и Триллер чмокнул ее в затылок.

Карина сделала рывок и вместе с креслом откатилась подальше от назойливого хироманта.

— Савелий Львович, у меня срочная работа! Неунывающий Триллер сделал ей вслед какое-то хватательное движение обеими руками и выкрикнул:

— Тогда приезжай в воскресенье ко мне, я тебе бесплатно погадаю!

Карина не успела ничего ответить, так как в этот момент маг и волшебник вильнул бедром и задел изящную стойку с декоративными цветами. Горшки и горшочки с грохотом посыпались на пол.

На шум высунулся Марьянов, укоризненно посмотрел на свою секретаршу, но ничего не сказал и снова скрылся в кабинете.

— Ну, денек сегодня, — сокрушенно покачала головой Карина, грустно взирая на картину разрушения. — Действительно, последний день Помпеи.

— Это знак! — завопил Триллер, прыгая между разбросанными по полу растениями, как африканский болотный козел по любимой кустарниковой саванне. — Знак судьбы! Ты должна приехать ко мне и узнать свое будущее, иначе последствия будут ужасны!

— Последствия уже и так не очень, — заметила Карина, пытаясь с помощью тряпки и веника хоть как-то минимизировать нанесенный ущерб.

Литературная агентша Триллера не проронила за все это время ни слова. Она наблюдала за манипуляциями Савелия Львовича с философским спокойствием. Так опытная воспитательница наблюдает за известным детсадовским шалопаем, который в конце прогулки обязательно должен пописать в чужую формочку.

— Что у вас тут происходит? — В дверях приемной возник креативный директор агентства Гриша Березин. Длинный, тощий, до одури симпатичный и кудрявый, как Амур. Окинув быстрым взглядом Карину, ползающую по полу на корточках и многозначительно сопящего за ее спиной Триллера, он провозгласил: — Все понятно: лето, повышенная солнечная активность, период брачных танцев у самцов. В общем — грязные танцы с клиентами.

Как подобает настоящему криэйтору, Гриша был сообразителен, ироничен, бескомпромиссен и крайне невоздержан на язык. Он пришел в агентство совсем недавно, Марьянов переманил его из очень крупного и крутого американского рекламного холдинга. Там Березин работал исключительно со всемирно известными брендами, поэтому к местным достопримечательностям типа Савелия Триллера относился снисходительно и без должного почтения.

Карина разогнулась и собралась было достойно ответить, но не успела. В приемную стремительно впорхнула юная блондинка Лиза Никифорова из клиентского отдела и с ходу выпалила:

— Карина, тут по рекламной кампании собачьего корма вопросы, с тобой хотел мой начальник поговорить. Можешь сейчас к нему по…

В этот момент из-за Карины, как месяц из-за облака, выплыл, потирая сухонькие ладошки, довольно улыбающийся Триллер.

Завидев его, Лиза, не произнеся больше ни слова, развернулась и опрометью бросилась назад. Савелий Львович на секунду замер, словно коршун в поднебесье, готовый обрушиться вниз на пытающегося скрыться от него наивного зайца. Затем плотоядно облизнулся и мелкой трусцой выбежал в коридор.

— Ничего себе! — восхитился Березин. — Вот это жажда жизни, позавидовать можно.

— Кому вы, Гриша, собираетесь завидовать? — послышался низкий, гудящий голос, и в приемную боком протиснулась высокая крупная дама сильно за сорок. Даму можно было назвать приятной, если бы не надменное и злое выражение лица. Это была Ванда Конокрад, жена коммерческого директора, работающая в агентстве помощником главного бухгалтера. Насколько знала Карина, Ванду держали исключительно из-за заслуг ее мужа, которого Марьянов очень ценил и которому абсолютно доверял.

Березин не успел и рта раскрыть, как Ванда Конокрад задала следующий вопрос:

— Карина, а кто цветы разбросал? И почему вы с веником, разве у нас уборщиц нет? Вы — секретарь генерального директора, его лицо, а лицо не убирает грязь.

Ванда вела себя в агентстве так, будто она как минимум совладелец компании. Считала своим долгом всем делать замечания и всему давать оценку. Ее не любили, но старались не связываться. Во-первых, потому, что она бегала к руководству с жалобами. А во-вторых, потому, что умный, мягкий, тихий и приветливый Аркадий Конокрад, как только дело касалось его жены, становился неадекватным и неуправляемым.

В агентстве почти все называли друг друга на «ты» и по имени. Исключением было только высшее руководство, которое величали по имени-отчеству. Впрочем, за глаза сотрудники все равно называли боссов по именам. Ванда принципиально всем «выкала», и ей, разумеется, отвечали тем же. Единственным человеком, которого Ванда уважала, если не сказать — боготворила, был Марьянов. В коллективе ходили упорные слухи, что Ванда в Марьянова влюблена. Разумеется, без взаимности — такое не решились бы сочинить даже самые злостные сплетники.

— Ванда, вы что-то хотели? — уклонилась от ответа Карина, рассудив, что в противном случае она обречена выслушивать поучения этой женщины еще долго.

— Где мой Конокрад? — Ванда плюхнулась в кресло рядом с литературной агентшей Триллера. — Не могу найти Аркадия, трубку не берет. Мне сказали, что он у Марьянова.