Елена Логунова - Суперклей для разбитого сердца

Я вошла и сразу поняла, что сегодня мне тапок не досталось: оба стола были заняты, Катя и Зоя на службу не опоздали. Не скажу, что перспектива остаться не у дел меня сильно расстроила.

– Привет! – с порога сказала я девчонкам, не спеша продвигаться в глубь комнаты. – Что, работа сегодня есть?

– Работа? – задумчиво повторила Зоя, рассеянно глядя на подарочный календарь салона-магазина «Дикий камень» и постукивая себя по зубам карандашом.

На столе перед Зоей лежала развернутая газета с просторным, как клетчатая общепитовская скатерть, кроссвордом, к заполнению клеточек которого коллега только-только приступила.

– Да, работа? – повторила я, тоже поглядев на красочный календарь с картинками из жизни тружеников каменоломен. – Слово из шести букв, обозначающее трудовую деятельность?

– О! Деятельность! – Зоя радостно зачеркала карандашом.

– Сейчас никакой работы нет, – отозвалась Катя, занятая игрой в «Тетрис» на нашем единственном компьютере. – Бронич обещал, что работа будет после обеда.

– Тогда я тоже буду после обеда, – легко решила я. – Пока!

Я вышла на улицу и огляделась, раздумывая, куда бы податься. На дворе было лето, июль – самая жара. В двенадцатом часу дня воздух прогрелся градусов до тридцати пяти, не меньше, в такое пекло выбор у меня небольшой – либо сидеть в кондиционированном помещении, либо спрятаться в тень. Я высмотрела свободный столик под зонтом уличного кафе и поплыла к нему, лавируя между стульями.

Оставленное на столике меню я открыла совершенно машинально. Проголодаться я не успела, в желудке еще не рассосались утренние булочки с маслом.

– Слушаю вас, – неохотно вымолвила официантка, которая воплотилась поблизости из колышущегося над горячим асфальтом марева.

По голосу девушки чувствовалось, что слушать меня, а также вообще жить и дышать, ей невыносимо тяжко. Чтобы не затруднять существование утомленной солнцем официантки сверх необходимости, я быстро сделала заказ и в ожидании его материализации бездумно уставилась на стеклянную громаду банка.

В стенах здания отражались машины и пешеходы, кроны деревьев и плывущие над ними облака. Одно особенно пухлое облачко, похожее на широкую физиономию ненавистного мне ныне Хомкина, самоубийственно ползло прямо на флагшток соседствующего с банком автосалона. Я с удовольствием ждала, пока воздушный хомкинский лик располосуется об острие флагштока, а потом утрется сине-голубым стягом с эмблемой «Вольво», и одновременно думала над детективной задачкой, которую подрядилась решить для Зямы.

Еще дома, когда мамуля хладнокровно ревизовала содержимое вновь обретенной сумки, я сообразила, что вещи пропали не случайные. Ну, кошелек с деньгами – это, само собой, законная добыча ночных грабителей. Мобильник они могли утащить просто для того, чтобы оставить мамулю без связи и не дать ей раньше времени оповестить о случившемся родственников и милицию. Ключи преступники прихватили, чтобы проникнуть в квартиру. Непонятно было только, зачем они прихватили мамулины документы?

Логично предположив, что мамулину торбу с барахлом и Зямину «Хельгу» умыкнули одни и те же криминальные личности, я попыталась понять, по какому принципу комплектовался набор предметов, изъятых из сумки. Вовсе не по принципу «Хватай все, что плохо лежит», раз мамулина сума с половиной содержимого была потом небрежно заброшена на заминированный собачками газон! Может, переборчивые преступники действовали под девизом «Бери только то, что может принести ощутимую прибыль»? В эту схему укладывались и кошелек с деньгами, и ключи, при наличии которых плевым делом становилось ограбление квартиры, и мобильный телефон, на счету которого были деньги. Их, конечно, нельзя обналичить, но вполне можно проговорить, а это тоже корысть. Но какую выгоду преступники собирались извлечь из обладания чужими документами?

Тут я сообразила, что не знаю, о каких именно документах идет речь, поэтому достала мобильник и позвонила домой.

– Квартира Кузнецовых! – важно ответствовал папуля, церемонный, как испанский гранд.

Я предположила, что соответствующий образ папуле навеяло приготовление какого-то аристократического блюда.

– Папчик, дай мне Зяму, быстро! – попросила я.

– Зяма, дуй к телефону, Индюшечка зовет! – смекнув, что дело срочное, папуля отбросил церемонии.

– Молочный коктейль! – страдающая официантка со стуком поставила передо мной высокий стакан.

Опуская к нему глаза, я зацепила взглядом крупные буквы надписи на стекле автосалона: «Продажа автомобилей в кредит». Тут в моем мозгу произошла бурная химическая реакция: только что в голове тихо булькала чистая прозрачная водичка, и вдруг этот дистиллят закипел и вспенился, как мой молочный коктейль!

Какую корысть можно было извлечь из обладания чужим паспортом? Элементарно, Ватсон! Надпись на стекле автосалона давала ответ на этот вопрос!

В трубке, которую я по-прежнему держала возле уха, послышался сладкий зевок.

– Чего тебе надобно, старче? – сонным голосом с эротичной хрипотцой спросил Зяма.

– Сам ты старче! – я всерьез обиделась. – Я на два года моложе тебя, мне еще и тридцати нет, а вот ты уже разменял четвертый десяток!

– Так ты позвонила, чтобы пересчитать мои преклонные годы? – хмыкнул братец.

Я поняла, что борьба с болезнью окончилась победой Зямы. Этого следовало ожидать: на его стороне был папуля с аптечкой, а диарея пришла одна.

– Я позвонила, чтобы дать тебе задание, – ответила я. – Велю тебе, как Холмс Ватсону: живо сбегай к мамуле и узнай, какие именно документы пропали из ее сумки. Шевелись, я на связи!

Зяма послушно пошевелился и уже через минуту сообщил мне, что в сумке у мамули лежал паспорт с дополнительным двойным вложением в виде страхового свидетельства государственного пенсионного страхования и карточки льготного проезда на городском электротранспорте.

– Замечательно! – воскликнула я, обрадовавшись, что моя гипотеза подтверждается.

– Ты находишь? – скептически спросил Зяма. – Мамуле теперь придется платить за проезд в тамваях и троллейбусах и выправлять новые документы. Хорошо хоть, она вчера сообщила милиции о краже паспорта, все-таки не зря тусовалась в отделении!

– Зяма, знаешь, что ты сейчас сделаешь?

– Знаю! – голосом, в которым занятно смешались вызов и неуверенность, ответил брат. – Сейчас я приму ванну, а потом поеду в художественный салон. Девочки обещали оставить мне набор люминесцентных красок для дизайнерских работ.

– Отставить художественный салон! – решительно возразила я. – Для дизайнерских работ в музее Пантюхина люминесцентные краски тебе не понадобятся. Ванну замени душем, а потом надевай портки и дуй к «Мегаполису», я встречу тебя у входа. Да, и прихвати с собой какую-нибудь мамулину фотографию! Полчаса на все тебе, Зяма! Торопись, пока след «Хельги» не простыл!