Елена Логунова - Напиток мексиканских богов

Наконец-то Артем Петрович перестал ехидно ухмыляться и задал мне вопрос по существу:

– Этот Витя остановился в шестьдесят пятом?

– В шестьдесят девятом.

– Но украшение погибшей девушки нашли в шестьдесят пятом!

– Ага, вы знаете?

Туман в глазах полковника сконцентрировался до состояния молочного киселя, но я уже представляла себе ход событий ясно, словно видела все своими глазами:

– Действительно, браслет с кораллом валялся под кроватью в шестьдесят пятом номере, но убегала-то Алла из шестьдесят девятого. Просто она не смогла выйти с балкона через ближайший, наш с Райкой, номер – шестьдесят седьмой. У нас балконная дверь, зараза, заклинивает! Пришлось девушке прогуляться до шестьдесят пятого, там, наоборот, дверь слабенькая, открывается одним чихом, я знаю. А на полпути между балконом и выходом в коридор стоит большая кровать – самое подходящее место для временного убежища перед последним броском на волю. Там-то Аллочка свой браслет и потеряла, а я потом его нашла.

– Странно, – задумчиво молвил полковник, не отводя от меня туманного взора. – По моим сведениям, серебряный браслет с кораллом в шестьдесят пятом номере нашла горничная.

– Это уже на следующий день после гибели Аллочки, да? – отмахнувшись от серой тучки, быстро уточнила я.

– Совершенно верно, – подтвердил Артем Петрович, окуривая меня сизым дымом почти так же тщательно, как пасечник – пчелиный улей, приговоренный к конфискации. – И нашлось это украшение не под кроватью, а непосредственно в разобранной постели…

– Так это я его там потеряла! – засмеялась я. – Ночью, когда перепутала двери и вломилась в соседний номер, да так и уснула в чужой постели!

– Вижу, жизнь интересной женщины богата приключениями, – с сарказмом пробормотал полковник.

– Танька, он назвал тебя интересной! – Тяпа подтолкнула меня изнутри, Нюня растроганно заахала, и я сразу же забыла про пугающий детектив, переключившись на волшебную любовную историю.

Было бы так здорово после всех волнений и передряг оказаться в крепких объятиях сильного мужчины, гарантированно не принадлежащего к криминальным структурам, что я замерла и даже зажмурилась в надежде на первый поцелуй. Как же, размечталась! Настоящий полковник ни обнимать, ни целовать меня не стал и даже руку не пожал с благодарностью за помощь следствию. Он просто встал и вышел, небрежно бросив через плечо:

– Никуда не уезжайте.

– И вся лав стори? – недоверчиво буркнула Тяпа.

Я вздохнула и сложила нецелованные губы в горькую улыбку.

– Что случилось? – огорчилась Нюня, позже всех выходя из романтического транса.

– Кажется, у настоящего полковника слишком высокий моральный облик. Не надо было говорить, что ты спала в чужой постели! – упрекнула Тяпа.

– Да и спать там не надо было, – кротко согласилась я.

– И вообще, в последнее время ты слишком часто лежишь не там, где надо! – сверх необходимости развила тему знатная моралистка Нюня.

Я молча проглотила укор и сползла с кушетки, которая тоже не являлась моим законным лежбищем. Чувствовала я себя нормально, обморок как будто меня даже освежил. Во всяком случае, соображать я стала лучше. Вон как лихо вычислила убийцу Аллочки – маниакального садиста Витю!

– Не хочу никого огорчать, но прошу вспомнить, что в ту ночь, когда была убита Аллочка, в шестьдесят девятом номере жил уже не Витя, а совсем другой человек. Тот парень, которого ты выгнала вместе с девками! – напомнила мне Нюня.

– Чтобы убить кого-то на территории отеля, не обязательно в этом отеле жить! – отмахнулась я. – Витя мог специально съехать из гостиницы еще до запланированного убийства, чтобы отвести от себя подозрения!

– Когда ты упала, в голове у тебя все перетряхнулось, а теперь встает на свои места, – предположила Тяпа. – Скоро ты поймешь абсолютно все!

– Включая правила образования временных форм английских глаголов? – не поверила я.

В этом мудрая Тяпа обнадеживать меня не стала, но я не сильно расстроилась. Задачи жечь, как сказал бы поэт, сердца людей английским глаголом у меня никогда не было. Вот англосаксонской невозмутимости мне не хватало, это правда: выступив за занавески и неожиданно нос к носу столкнувшись с рослой фигурой в белом, я вздрогнула и отшатнулась, едва не сбив штатив для капельницы. Металлическая палка качнула тумбочку, и на пол спорхнул заполненный рецептурный бланк.

– Тихо, тихо! – рослая фигура одной рукой поддержала меня, а другой падающий штатив.

Я с запозданием узнала Павла Ольденбургского. Он наконец сменил свой вызывающий театральный мундир на щегольской белый костюм и смотрелся бы беззаботным младым олигархом, если бы не повязка на голове. Бинты, вспученные могучей шишкой, здорово мешали воспринимать младую олигархическую жизнь как беззаботную.

При виде раненого принца я вспомнила, что так и не успела выяснить, чего ради он хотел дать мне пачку американских денег, при этом упоминая всуе мою израильскую подругу.

– Может, баксы предназначались именно ей, а тебя Ольденбургский с повышением перевел из рядовых путан в бандерши? – подколола Тяпа.

Эта версия не показалась мне лестной.

– Послушайте, Павел! – сказала я твердым голосом. – Насчет ваших долларов…

– Вам этого мало? – забеспокоился он.

– Знать бы, за что это! – пробормотала моя Тяпа.

Поскольку теперь я знала, что Ольденбургский не причастен к исчезновению Раисы из больницы, куда она благополучно вернулась для продолжения лечения, темы для беседы с нанесением телесных повреждений у нас вроде уже не было. Я спокойно могла послать этого принца с его подозрительными баксами куда подальше, только сначала, как порядочная девушка, должна была вернуть ему его вещички – бутафорский пистолет и пуговицу от мундира. Отсутствие этой маленькой детали сильно вредило образу лощеного офицера-аккуратиста, а восполнить досадный пробел в пуговичном ряду представлялось делом непростым. В настоящее время в наших широтах аксессуары к эсэсовской форме не найти даже в бутиках винтажных шмоток.

Правда, Ольденбургский знать не знал о том, что его пуговка у меня. Я ведь не афишировала свой тайный визит в его гостиничный номер.

– К черту подробности! – посоветовала Тяпа. – Отдашь пуговицу – и все дела. Если спросит – скажешь, что нашла ее в коридоре.

«Вальтер», которым пренебрегли коллеги настоящего полковника, по-прежнему оттягивал карман моих трикотажных штанов. Я вытащила его и вручила Павлу:

– Вот, возьмите. И еще одна ваша маленькая штучка у меня в номере лежит.

– Если позволите, я заберу ее прямо сейчас! – обрадовался Ольденбургский.

В этот момент в смежном кабинете особенно бравурно, оркестровой медью загремели инструменты, затем послышался долгий вздох облегчения и устало-признательное: «Доктор, сколько я вам должен?» Стало понятно, что очередной сеанс зубоврачебной пытки подошел к концу, и наш с Паулем тет-а-тет вот-вот нарушит явление пациента, чьи муки и карманы благополучно облегчил местный дантист.