Елена Логунова - Брак со стихийным бедствием

– К сожалению, не могу, – тоже с досадой сказал Серега. – Бабуля, темная женщина, умудрилась что-то грохнуть во внучкиной машине, от записки не осталось и следа. От всех других текстовых файлов, впрочем, тоже. Приходится верить на слово одной старой клюшке и одной молодой… Тебе, в общем. Так была такая записка, точно?

– Не стану скрывать, была, – подтвердила я.

– Правильно, от милиции и медицины ничего скрывать не нужно, – согласился довольный Лазарчук. – Обещаю, что все твои страшные тайны умрут вместе со мной.

– Да живи ты, ради бога, хватит вокруг меня покойников! – Я перекрестилась. – Никаких страшных тайн у меня нет. Я пошла к Лилиане домой, чтобы доверительно поговорить с ней с глазу на глаз и выяснить, нет ли у нее романа с Коляном.

– Ты в чем-то подозреваешь своего мужа?! – Лазарчук удивился так, словно мой муж был святым, канонизированным еще при жизни.

– Уже нет, – успокоила его я.

– Потому что гражданка Марусенко умерла?

– Это тоже аргумент, – кивнула я. – Кроме того, я узнала, что Лилиана была равнодушна к мужчинам.

– А чего ж она тогда убила своего любовника Набалдашкина?

– А это я у тебя хотела бы спросить! Ты же у нас профессиональный сыщик, знаток криминальной психологии, людовед и душелюб! – съязвила я.

Серега крякнул и заткнулся. Тут мы как раз подъехали к дому. Няня сдала мне малыша, ребенок с удовольствием принял предложение прокатиться в гости к тете Ире, дяде Моржику и незнакомой собачке, и мы резво покатили дальше.

По дороге Масяня отличился. Наш водитель допустил какое-то несерьезное нарушение правил дорожного движения и был остановлен некстати подвернувшимся инспектором. Пока наш капитан и сержант-гаишник довольно мирно, по-свойски беседовали, обсуждая досадный водительский промах Лазарчука, Мася высунулся в окошко и, указав пальчиком на полосатый жезл инспектора, громко и с выражением процитировал стишок:

– Палка, палка-выручалка, теперь будешь отнималка! – на что сержант закономерно обиделся и в сердцах едва не оштрафовал Лазарчука.

Серега кое-как решил дело миром, но потом еще долго бубнил что-то нелестное про законы наследственности, согласно которым длинный язык и манера лезть не в свое дело передаются из поколения в поколение как доминантный признак. Я предпочла сделать вид, будто не понимаю прозрачного намека, и вступать в перепалку не стала.

Мы заехали за Коляном в редакцию «Партизанской правды», где он применяет свои таланты на поприще газетной верстки и вебмастеринга, а потом подрулили к офисной многоэтажке на перекрестке двух оживленных центральных улиц. Остановиться непосредственно у крыльца Серега не смог, протянул машину чуть дальше, и кому-то надо было сбегать за Трофимовым. Мне так надоело ворчание Лазарчука, что я вызвалась добровольцем.

В конце рабочего дня в холле офисной башни было многолюдно, сотрудники многочисленных контор спешили на волю, запруживая лестницы и перегружая лифты. К тому же в конференц-зале, расположенном на первом этаже, как раз закончился какой-то семинар. Семинаристы и штатные сотрудники разных компаний образовали плотный поток, и я с трудом пробивалась сквозь него, двигаясь против течения. Чтобы найти Трофимова, мне пришлось позвонить ему на мобильник.

Сережа прятался за колонной. Я увидела его, когда он совершенно по-гагарински взмахнул свободной от мобильника рукой.

Держа курс на колонну, как на маяк, я подгребла поближе. Трофимов помог мне выбраться из толпы, и мы очень уютно, даже интимно, устроились в тихом закуточке за колонной.

– Привет! – проорал мне в ухо Сережа, перекрикивая общий гвалт. – Извини, что из-за меня тебе пришлось толкаться в толпе!

– Выбираться наружу будет легче, двинемся по течению! – прокричала в ответ я. – Придется немного пройтись, наш бравый капитан не сумел припарковать машину у здания.

– Какой капитан? – поинтересовался Сережа.

– Милицейский капитан Сергей Лазарчук, оперуполномоченный западного УВД, – важно ответствовала я. – Вообще-то он хороший парень, наш добрый друг, только немного занудлив иногда, особенно если совмещает личные дела со служебными. Ну что, поплыли?

Трофимов кивнул и галантным жестом пропустил даму вперед. Вообще-то в данной ситуации было бы лучше поставить в авангарде крепкого мужика, а не хрупкую женщину, но я как-то об этом не подумала, и Сережа, видно, тоже. Впрочем, в роли ледокола я оказалась недурна, локти у меня острые и орать стервозным голосом: «Поберегись! Краску несу!» – я умею не хуже других. Трофимов мягко, но решительно подталкивал меня сзади, и мы прорвались на крыльцо без особых потерь, разве что помялись немного.

– Фу-у-у! – выдохнула я, оправляя на себе перекрутившуюся куртку. – А теперь марш-бросок по пересеченной местности!

Я зайчиком запрыгала по тротуару, обходя лужи, но вскоре сообразила, что бегу в одиночестве, и оглянулась. Трофимов, стоя в просторной луже имени безвестного африканского бегемота, прижимал к уху телефонную трубку.

Договорив, он развел руками и виновато улыбнулся:

– Вот незадача! Похоже, ты зря рисковала здоровьем, разыскивая меня в толпе! Для меня праздник отменяется, я должен срочно вернуться на работу! – договорив, он развел руками и виновато улыбнулся.

– Ну что поделаешь! – Я не стала его отговаривать. Сама отчасти трудоголик, понимаю, когда работа требует, чтобы ее поставили во главу угла. – Если освободишься пораньше, приезжай на такси.

Трофимов кивнул, развернулся и поскакал по лужам в обратном направлении. Я пожала плечами, продолжила свой путь и вскоре присоединилась к компании в капитанской «Ауди».

Сколько раз замечала, что неприятности бывают заразными, как ветрянка! Едва я успела объяснить Коляну и Лазарчуку, почему со мной нет Сережи Трофимова, а они дружно посочувствовали невезучему парню, как затрезвонил мой собственный мобильник. Вадик, скрежеща зубами, поведал о новой подлости Мамая.

Этот нехороший человек-редиска, посмотрев материалы выступления перекошенного кандидата Суслопарова, потребовал, чтобы его немедленно переделали, и самолично вызвонил вышеупомянутого господина на перезапись. Дисциплинированный кандидат пообещал примчаться сегодня к семи часам вечера, из-за чего я должна была отказаться от удовольствия погулять на собачьих крестинах и немедленно лететь обратно в студию. Утешало только то, что Мамай, по словам Вадика, обещал компенсировать расходы на такси. Я тут же решила, что удвою эту сумму, чтобы после перезаписи тоже на такси поехать к Ирке.

Несмотря на то, что рабочий день официально закончился, в студии было шумно и многолюдно. Оставались на своих местах дежурный выпускающий прямого эфира, видеоинженеры, занятые срочным монтажом новостной программы, режиссер и ведущая прогноза погоды. Главред Мамаев общался в своем кабинете то ли со спонсорами, то ли с заказчиками. Да один Вадик, в гневе бегающий по стенам, шумел за троих! У моего напарника были свои планы на вечер, а Мамай коварно их нарушил, и Вадик громогласно проклинал его, нисколько не смущаясь, что шеф может его услышать. Впрочем, проклиная начальника, оператор называл его не по имени-отчеству, а исключительно ругательствами, содержащими слово «мама».