Елена Логунова - Красота спасет мымр

Впрочем, терпеть осталось недолго, неопрятное кино уже заканчивалось. После сложных перипетий и опасных приключений герой фильма кстати подвернувшимся огнеметом испепелил почти всех восставших мертвецов, и в наполненном дымом и копотью воздухе уже чувствовалась близость хэппи-энда. Правда, ее слегка омрачало своеобычное коварство голливудского режиссера, оставившего зацепочку для съемок продолжения ужастика: тот самый одноглазый зомби, прикованный за ногу к стене средневекового подземелья и потому опоздавший к массовой «раздаче» под огнемет, на фоне титров ожесточенно пилил свои оковы древним зазубренным мечом. Меч был явно чей-то чужой, потому что одноглазый зомби вообще-то был чернокожим американцем и приблудился к старинному замку в составе группы соотечественных туристов еще в самом начале фильма.

Дождавшись, пока работящий афроамериканский зомби перепилит свои кандалы и зловещим хохотом возвестит неминуемое появление блокбастера «Возвращение живых мертвецов-6», баба Глаша выключила видик, осторожно переставила доску с тестом со своих коленок на журнальный столик, взяла скалку и приподнялась в кресле, да так и застыла в этой неудобной позе. Не по годам чуткий слух бабушки уловил натужный скрежет ножовки по металлу, доносящийся из-под земли!

Старуха вопросительно глянула на темный экран, встала на ноги и ощутила легкую дрожь в коленках.

– Ерунда какая-то! – произнесла баба Глаша. – Это же плотник работает, Иван Трофимович!

Тем не менее она поплелась в прихожую, а оттуда – на лестничную площадку, к соседской двери.

– Тук-тук! – благовоспитанно сказала баба Глаша, открывая дверь и просовывая голову в прихожую. – Кто тут есть?

– А-а-а! – придушенный стон раздался из похожей на могилку длинной ямы.

Доски затряслись, и из-под них, кряхтя и стеная, полез совершенно неузнаваемый плотник. Под гнетом досок он весь как-то сплющился и слежался, напрочь утратив всякую грацию и приобретя в результате одеревенения членов пугающее сходство с восставшим мертвецом.

– Ой!

Баба Глаша поспешно захлопнула дверь и одним лихим прыжком переместилась в свою прихожую.

– Чертов домкрат! – с чувством прорыдал в чужой квартире зомбированный плотник.

За шумом крови в ушах и грохотом отчаянно бьющегося сердца баба Глаша не разобрала слов, но страдальческую интонацию этой фразы уловила и содрогнулась.

Вручную вытянув из ямы затекшие ноги, Иван Трофимович отполз подальше и прямо посреди коридора наткнулся на стаканчик с прозрачной жидкостью. Мучимый, в числе прочего, жаждой, плотник не раздумывая схватил стаканчик и одним махом проглотил двести граммов чистого спирта.

– О-йе! – выкатив глаза, выдохнул Иван Трофимович.

Ровно три секунды он ошеломленно таращился в расплывающуюся перед глазами стену, а потом икнул и мягко лег на спину.

В этот момент в соседней квартире баба Глаша напряженно кричала в телефонную трубку:

– Даня, сынок! У меня тут зомби!

– Что у тебя? – переспросил Даниил Петрович, подумав, что его неугомонная мамаша придумала себе какую-то новую болезнь.

– Зомби у меня!

– Примите пенталгин, – не разобравшись, посоветовала супруга Даниила Петровича Нина.

– Какой пенталгин, ты в уме? Тут из-под пола оживший мертвец вылез! – рявкнула баба Глаша.

– Мать, ты Степкины кассеты смотрела? Кино про зомби? – догадался Даниил Петрович. – Ну, вы с ним пара дураков, старый да малый!

– Говорила я вам, не давайте бабке видик, у нее и так возраст критический: шаг вправо, шаг влево – маразм! – злорадно прозудела противная Нинка.

– Сама ты дура! – сердито бросила баба Глаша и в сердцах криво шмякнула трубку на рычаг.

Трубка протестующе загудела, бабка ее поправила, крякнула и смущенно подумала, что и впрямь слегка опростоволосилась. Зомби ей примерещился, дуре старой!

– Да это, небось, плотник-то и был! – сама себе укоризненно сказала баба Глаша.

Она открыла дверь на лестницу и прислушалась. У соседей было тихо. Баба Глаша решительно поправила головной платок, снова толкнула чужую дверь и надолго застыла на пороге, всматриваясь в черный провал пустой ямы и прислушиваясь к доносящимся из глубины квартиры звукам.

Нервирующий визг пилы как раз стих. Сантехники Сергей и Виталик только что благополучно распилили дужку замка и теперь готовились к решающему штурму сундука с ломиками наголо.

Не отпуская ручку двери, баба Глаша осторожно ступила в прихожую.

Сквознячок овеял бледное от слабости и гипса лицо штукатура Тани, женщина пришла в сознание и пошевелилась, свалив с себя стремянку.

– Бум! – услышала баба Глаша.

Этот негромкий звук не показался ей пугающим. Старуха сделала еще два шага по коридору, и тут за углом ей открылся вид на неподвижное тело плотника. Сраженный спиртом, Иван Трофимович вытянулся на полу и застыл, как павший оловянный солдатик.

– Ногами вперед! – снова пугаясь, прошептала баба Глаша.

В глубине квартиры вновь что-то стукнуло, а потом шлепнуло. Не в силах совладать с любопытством, старуха потянулась заглянуть в комнату, и то, что она увидела, привело ее в шок.

Штукатур Таня, вся в белом, силилась встать на ноги, но не находила опоры и беспомощно хваталась за воздух. Танино скуластое лицо в корявой маске из застывшего гипса и слипшиеся кудри под нахлобучившейся на голову плошкой вызывали в памяти мраморный бюст маленького Володи Ульянова, непоправимо изуродованный вандалами.

Баба Глаша схватилась за сердце, но еще стояла на ногах, и тут позади медленно ползущей по полу гипсовой Тани вспучился просевший линолеум, и из дыры в полу показалась негритянски-черная рука с ножовкой!

Это было уже слишком.

– А-а-а! – простонала баба Глаша, медленно сползая по косяку.

Следом за рукой в черной перчатке из люка показалась голова, увенчанная шахтерской каской с горящим фонариком.

– Упс! – тихо сказал сантехник Виталик, никак не ожидавший увидеть кого-то наверху.

– С-с-с, – замирая, прощально просипела баба Глаша.

Она еще успела подумать, что голливудский режиссер оказался прав: одноглазый негритянский зомби справился-таки с кандалами и вырвался из подземелья. А потом в сознании шокированной бабушки все смешалось, и под примерещившееся ей напоследок угрожающее обещание порошково-рекламного дяденьки: «А теперь мы идем к ва-а-ам!» старушка отключилась. Склонившуюся над ней гипсовую физиономию озабоченной Тани баба Глаша, к счастью, уже не увидела.

– Наверху штормит, отсидимся пока в глубине! – скороговоркой сказал компаньону сантехник Виталик, вновь заныривая в люк и конспиративно затягивая его линолеумом.

Спешно обирая с губ куски гипса, в комнате добрая женщина Таня вызывала по телефону «Скорую», страшно раздражая дежурную своей скверной дикцией и отсутствием достоверной информации о личности нуждающейся в помощи старушки.